Песни мертвых соловьев - читать онлайн книгу. Автор: Артем Мичурин cтр.№ 77

– Дружище, – прервал я его эмоциональный и довольно громкий монолог, – все это пиздец как интересно, но давай-ка ты уже успокоишься и перестанешь нервировать своим поведением местные неизученные виды.

– Да-да, прости. Отходняк. Становлюсь болтлив не в меру, – Сиплый выудил из кармана футлярчик и, осторожно взяв оттуда квадратную бумажку, сунул ее под язык. – Сейчас пройдет. Не хочешь? – протянул он мне коробку со «сладостями».

– Обойдусь. Да и ты не налегай особо. Куда идти, знаешь?

– Знаю. Только это не поможет. Без карты нам одна дорога – назад, разведанным маршрутом.

– Эх, Сиплый-Сиплый, как же тебе со мной повезло, – я развернул карту и ткнул пальцем в улицу Потешную. – Мы здесь, – после чего, омрачив радость боевого товарища, быстро свернул заветный кусок бумаги и убрал в планшетку.

– Ты чего?! Дай посмотреть!

– Непременно. Как только скажешь, где груз.

– Ну да, – напрягся Сиплый. – Чтоб ты меня тут же и шлепнул.

– Шлепнул? По жопе, что ли? Нет, дружище, если уж на то пойдет, шлепать я тебя не стану. У меня есть более действенные методы. И, поверь, перед смертью ты расскажешь все, вспомнишь даже частоту поллюций в период своего полового созревания. Тот факт, что я до сих пор с тобой мирно беседую, красноречивее всего свидетельствует о моих добрых намерениях. Но, перед тем как начнешь делиться ценной информацией о схроне, хочу предостеречь – мы пойдем туда вместе, так что, если сейчас соврешь, я вырежу тебе коленные чашечки и брошу подыхать. Ну все. Приступай.

Сиплый сглотнул и упавшим голосом начал рассказ:

– Груз в Сокольниках, в бомбоубежище на территории парка, недалеко от спорткомплекса, улица Сокольнический Вал.

– Сто кило героина в бомбоубежище? Хех. Завыли сирены, и народ сиганул, прихватив самое ценное?

– Это было заброшенное убежище, – пояснил медик. – Там жили бродяги, которым хозяева товара приплачивали за… аренду помещения. Кто додумается искать кучу наркоты в таком клоповнике? А бродяги нос в чужие дела не совали. Жизнь-то хоть и не сладкая, но всего одна.

– И откуда же ты это знаешь?

– Медицинский факт, – блеснул остроумием Сиплый, но, не найдя в моем лице благодарного ценителя тонкой иронии, продолжил более серьезно: – Ткач сошелся с нужным человеком – внучатым племяшкой хозяина того героина. Долгая история.

– А он взял да и излил душу?

– Точно. У капитана лицо располагающее, особенно если пощекотать собеседнику мозг правильным химическим составом.

– Вот так вот, да? Что ж, Доктор Опий, обычно я дважды не угрожаю, но для тебя сделаю исключение – не ври дяде Колу.

– Мне нечего добавить. Почем купил, потом и продаю. И, кстати, зачем этот допрос, если вместе пойдем?

– Не хочу остаться с носом, если ты сдохнешь, что весьма вероятно, – я развернул карту и снова обозначил пальцем наше текущее местоположение. – Показывай, где эти твои Сокольники.

– Вот, – ткнул Сиплый в большую зеленую блямбу с кругом возле южной окраины и расходящимися от него на север лучами. – А здесь, – указал он левее, – Сокольнический Вал.

– Рукой подать. Выйдем к реке, и по набережной до Стромынки. Авось мост еще цел. Чего расселся? Вперед, навстречу мечте.

Надежда на уцелевший мост не оправдалась. Широченному железобетонному полотну точнехонько посередке недоставало добрых двадцати метров. С левого края, правда, две стороны соединялись нитками арматуры, по которым можно пройти, но надобности в подобном риске не было.

– Смотри-ка, – махнул я рукой, подзывая Сиплого к краю. – А Гейгер был прав.

– В чем?

– Русло-то у Москвы-реки сухое.

– Это не Москва, а Яуза, – поправил Сиплый, заглядывая вниз через чугунное ограждение. – Ух, блядь! Сколько ж там всякого дерьма.

Дно и впрямь чистотой не блистало. Самое неприятное, что почти весь скопившийся лом, за исключением, пожалуй, только полусгнивших покрышек и фонарных столбов, был металлическим. Даже запруженная машинами набережная не возбуждала мой древний «ДП–5Б» так, как эта чертова яма. Стрелка указывала на цифры, близкие к пугающим.

– Все равно придется лезть. Один хер – чем дольше рассусоливаем, тем выше дозу словим. Вон там вроде железяк пореже, – указал я на брод в металлоломе, недалеко от осыпи на противоположной стороне. – Смелей, дети у тебя в любом случае будут уродами.

Мы спустились по бетонным глыбам рухнувшего моста и, перебравшись через фонящие завалы, вскарабкались наверх.

– Почему? – ни с того ни с сего буркнул Сиплый, шкандыбая вплотную за мной по груде битого кирпича между полуобрушившимся зданием и рядами автомобильных остовов.

– Что «почему»?

– Почему мои дети должны быть уродами?

– А, ты об этом. Ну, дружище, кем они, по-твоему, еще могут быть, при таком-то родителе? Мясник-наркоман с печенными в атомной духовке яйцами. Надеешься зачать сверхчеловека? Ты же медик. Да и вообще – зачем тебе дети? Я слышал, они постоянно срутся, ссутся, орут и просят жрать. Никакого навара, сплошной геморрой. Заведи лучше порося. С него хоть толк выйдет.

– Дурак ты, Кол. Над святым смеешься.

– Да ну? У тебя, видимо, было чересчур счастливое детство. Но реальные дети не те, что родились с медовым пряником за щекой, – это страшные, жестокие, кровожадные существа. Они могут замочить кого угодно без особой причины, из чистого любопытства, чтобы посмотреть, каков ты внутри. Им неведома жалость, они не знают сострадания, не чувствуют меры, не признают авторитетов, в грош не ставят чужую жизнь, да и своей не особо дорожат. Поверь мне, дети – чистое зло.

– Кол, я не собираюсь усыновлять тебя, я хочу завести собственных.

– Ну так заведи. Минутное дело.

– Вот при таком отношении и рождаются уроды.

– Знаешь, я как-то общался с одним карликом, у него еще вместо правого уха здоровенная опухоль. Так вот, что я хочу сказать – замечательный человек, умница, добряк, а уж какие манеры… Сразу видно – родителями был обласкан. Однако, несмотря ни на что, для всех он – урод. Манерный урод, и ничего больше. Да, не все решает отношение. Так что – мой тебе совет – не заморачивайся особо, найди бабу поздоровее, обрюхать, дай денег, чтоб трепетная душа не страдала, вели назвать сына Ванькой и будь счастлив.

– Ты невыносим.

– Я всего лишь принимаю жизнь такой, какова она есть.

– Но не все живут по-скотски. Большинство людей…

– Сиплый, – я, резко остановившись, развернулся, так что морда неугомонного собеседника оказалась прямо перед моей, – не рассказывай мне про большинство. И про людей не рассказывай. Ты давно не с ними. Твоя жизнь сломана и восстановлению не подлежит. Смирись. И перестань действовать мне на нервы своим нытьем.