Командор Петра Великого - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Волков cтр.№ 41

Стрельцы собирались кучками, те сливались, превращались в толпы. Повсюду велись разговоры, висела ругань в адрес бояр и иноземцев. Затем тут и там послышались призывы. Толпа была уже подготовлена. Осталось взбудоражить ее как следует, превратить в грозную стихию, которая сметет всех врагов на своем пути.

Но стрелецкие слободы – не вся Россия, и даже не вся Москва. Город еще ничего не ведал, продолжал вести размеренную жизнь. Лишь на другом конце, в районе Кремля, уже происходило нечто из ряда выходящее.

Прийти к какому-нибудь решению бояре не смогли. Пока собрались, еще не понимая серьезность ситуации, пока в сердцах обвиняли друг друга, а потом поглядывали на обвиняемых в надежде, что те найдут выход, затем – искали его уже сами. Те, кто был здесь, прекрасно знали, что уж им-то пощады не будет. Поэтому договариваться с бунтовщиками не собирались. И решиться на что-нибудь не могли.

– В поле я бы победил любую толпу. В городе у меня сейчас нет сил, – заявил вызванный под утро Гордон и тут же ушел, распоряжаться предоставленным под его руководство Бутырским полком.

Спустя довольно короткое время Кремль принял вид осажденной крепости. На стенах повсюду маячили фигуры солдат. В амбразуры выглядывали орудия. Другие орудия спешно подымались на положенные места. Все ворота были закрыты.

Чуть позже напряжение от Кремля и стрелецких слобод перелилось на остальной город. Почувствовавшие тревогу бояре по кратком раздумьи или отправлялись в Кремль, или готовились защищать свое добро в разбросанных по всей Москве усадьбах.

Улицы тут и там перегородили рогатки. За ними виднелись солдаты из новых полков. Неопытные, непривычные, они отнюдь не излучали уверенность и силу. Стояли потому, что были поставлены, да про себя молились, чтобы пронесло.

Новости разносятся быстро. В стрелецких слободах, где все продолжали готовиться да раскачиваться, весть о затворенном Кремле и заставах на дорогах вызвала небольшую панику. Мол, всё, проворонили, промедлили, а теперь куда соваться?

Настроение заколебалось. Одни кричали, что надо расходиться по домам. Простили за Азов, простят и вдругорядь. Другие – все равно помирать между Доном и Волгой, а тут ударим дружно и обеспечим себе хорошую житуху. Спорили так, что едва грудь в грудь не сталкивались. И постепенно сторонники немедленного мятежа стали перевешивать.

– Бей набат! – распорядился Тума, уставший от пустопорожней болтовни. И сам проорал во всю мощь голоса, так, что даже гомон толпы сумел перекрыть: – Братья! Не выдавай! Прячутся – значит, боятся! Бог не в силе, а в правде! Да и нет у ворогов сил! Бей супостатов! На Кремль! Отобьем арсенал – никто нам не страшен!

В сочетании с мерными и тревожными звуками колокола его слова подействовали на колеблющихся. Терять было нечего, а приобрести можно многое. Вернуть прежний порядок, привилегии, правительницу, да и зажить спокойной размеренной жизнью.

– Бей! – раздались над толпой голоса.

– На Кремль!

– Смерть кровопийцам!

И по нескольким улицам, на одной было бы тесно, устремились к Кремлю. Шли весело, зло. Громили оказавшиеся по пути лавки и кабаки, пьянели от добытого вина и припомненных обид. Зорко следили, чтобы ни один не отстал. Более старые вспоминали, как так же, лет уже пятнадцать с лишним назад, спасали государство от Матвеева и Нарышкиных. Да жаль, не доделали тогда всего до конца. Ничего, теперь уже наверстаем.

Людское море, шумное и грозное, накатилось на рогатки и застыло рядом неправдоподобной неподвижной волной. Солдаты по ту сторону выстроились в нестройную линию, вскинули ружья, но пока не стреляли. Стоявший сбоку от своих людей офицер с красной кистью поручика на протазане отдать команду не решался. Видно, еще надеялся, что обойдется и мятежников устрашит один вид готового к бою плутонга.

– Да это же Федька Жуков! Пятидесятник Колзакова полка! – признал офицера Васька Перебитый Нос.

Согласно указу, довольно много бывших стрелецких начальников самого разного уровня добровольно перешли в новые солдатские полки. В отличие от большинства простых стрельцов, которые предпочли вернуться к ремеслам и промыслам, но только не идти в подневольные люди.

– Федька! Ты пошто дорогу преграждаешь?

Бывший пятидесятник, превратившийся в поручика, помялся, подыскивая ответ, и объявил:

– А вы куда прете? Бунтовать задумали?

– Какое – бунтовать? – возмутился взявший на себя переговоры Васька. – Челобитную несем! Хотим обиды огласить!

Бумага действительно была составлена еще вчерашним вечером. Чтобы ведал московский люд – не бунт происходит на их глазах, а восстановление справедливости.

– Никого пропускать не велено! – отрезал Жуков.

Хорошо, не попросил зачитать перечень прямо здесь.

Он еще не понял, что зря вступил в переговоры. Слова связывают спорщиков, не позволяют действовать, когда необходимо, а потом зачастую становится поздно.

– Да ты что? Али не знаешь, кто мы? Своих признавать перестал? Дорогу преграждаешь?

Глядя на поручика, солдаты опустили ружья. Раз лается, может, все и обойдется миром. Или поручик уступит знакомым, или знакомые поймут, что здесь им не пройти, и отправятся искать другую, свободную, дорогу.

Между разговорами толпа напирала, словно составляющие ее люди желали получше расслышать суть перебранки. Еще нажим – и рогатки разошлись.

Поручик наконец спохватился.

– Назад! – рявкнул он, выставляя перед собой протазан.

Но куда там! Задние напирали, и теперь передние не смогли бы выполнить приказ, даже если бы имели такое желание.

Но желание у стрельцов было другое: пройти. Поручик замахнулся протазаном, сделал выпад, и острие слегка ранило оказавшегося прямо перед ним Ваську. Не столько ранило, сколько оцарапало, и все равно Васька громогласно взвыл:

– Убили! Православные, отомстите!

Крик оказался последней каплей, тем самым толчком, которого не хватало толпе для ее кровавых дел.

Растерявшиеся солдаты не смогли оказать сопротивления. Ружье без багинета – дубина. Но ни дубинами от толпы не отбиться, ни багинет быстро в дуло не вставишь. Стрелять без команды никто не стал. Протазан был вырван у поручика, и незадачливый офицер сразу скрылся в толпе. И тут же пришла очередь солдат.

Справедливости ради, многие из них отделались побоями да утратой оружия. Стрельцы еще не озверели до той стадии, когда человек готов убивать всех без разбору. Тем более людей подневольных, в сущности ничего не сделавших.

Количество трупов не играло никакой роли. Теперь стрельцы были повязаны кровью, и отступать им стало некуда. Дорога же на Кремль была открыта.

Шедшие разной дорогой отряды соединились неподалеку от Кремля. Теперь вид у стрельцов стал более грозным. Если из слобод они выходили кое-как вооруженными, то теперь разгром многочисленных застав дал им солдатские фузеи. Если же к этому добавить разгромленный походя цейтхауз одного из новонабранных полков, то ружья и пищали разных систем имел, наверное, каждый третий, да и остальные выступали отнюдь не с дрекольем. Сабли, шпаги, копья, бердыши в век, когда скорострельность была низкой, тоже кое-что значили в умелых руках.