Штык и вера - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Волков cтр.№ 41

Он нес сюда печали и заботы, как до него несли их сюда десятки тысяч людей самых разных чинов и состояний. Да и какая Ему разница, богач ты или босяк? Разве что кому больше было дано, с того больше и спросится на единственно важном суде…

Внутри было пусто. Лишь мирно оплывали свечи перед образами да скорбно взирали на вошедшего лики.

Орловский одиноко застыл, молясь без слов. Ведь на то Он и всеведущ, чтобы свободно читать в людских душах. Слова же все равно не в состоянии порою передать наши чувства, смятения и боль.

– Что-нибудь беспокоит, сын мой?

Голос прозвучал тихо, и лишь тогда Георгий заметил подошедшего к нему очень старого невысокого священника с грустными и пытливыми, как на иконах, глазами.

– Все, отец, – вздохнул Орловский. – По дороге сюда я видел такое, что и не подозревал, будто это возможно. На моих глазах один юноша взлетел, словно не имел веса. Другой мужчина превратился в зверя и начал убивать… Я не знаю, как все это может быть, отец…

Священник не удивился услышанному. Наверно, ему не раз и не два говорили о чем-то подобном. А может, он и сам наблюдал что-нибудь из злых чудес последнего времени.

– Да, немало диковинного стало происходить на свете.

– Если бы диковинного – страшного. Только не говорите, отец, что люди забыли Бога и это – расплата. Многие добросовестно верили, они-то при чем? Испытание? Но не слишком ли жесток тогда Всевышний к детям своим?

– Не суди да не судим будешь, – строго сказал священник. – Нам не дано предугадать пути Его, и нет у нас должных знаний, чтобы полностью понять причины случившегося. Да и не одно страшное происходит вокруг. Ты говорил, будто видел полет человека по воздуху? Это тоже злое чудо?

– Чудо не злое. Конец жесток. Подстрелили летателя одной пулей. Чтобы не возвышался над толпой… – Перед глазами всплыл образ мертвого восторженного юноши, силой мечты сумевшего справиться с земным притяжением и так буднично возвращенного обратно.

Священник склонил голову и пробормотал молитву.

– А ты не тот, за кого себя выдаешь, – сказал он, вновь вглядываясь в лицо Орловского.

– Почему вы так решили, отец?

– Хотя бы по разговору. – Губы старика чуть тронула легкая улыбка. – Сразу чувствуется другое образование и воспитание. Наверное, офицер?

– Да, – признался Георгий.

Он хотел объяснить, что ни за что бы не добрался сюда в своей форме, но священник произнес первым:

– Можешь не говорить. Я знаю, что творится в мире. И каким крестным стал путь многих, чья вина заключается лишь в наличие золотых погон на плечах. Или более дорогого костюма, хотя, если не ошибаюсь, штатских пока трогают меньше.

– В основном да. Вернее, их чаще грабят, благо обычно есть что, а нас просто убивают при первом удобном случае. Но я пришел сюда не для того, чтобы жаловаться на судьбу. Я получил предложение от одного из ваших так называемых правителей и не знаю, что делать.

Старик покачал головой, словно удивился, какие предложения могут сделать нынешние правители города случайно оказавшемуся здесь офицеру.

– Дело в том, что в юности я был знаком с одним из них. Я тогда поступил в университет. А дальше знаете, как бывало с нашей молодежью. Критика порядков, мечты о революции, даже в партию было вступил.

– И что же? – при упоминании о партии несколько заинтересовался священник.

Правда, уточнять, в какую именно партию вступил Орловский, он не стал. Да и вряд ли разбирался в разнице всевозможных партийных программ и установок.

– Ничего. Началась японская война, и я вспомнил, что русский. Даже говорить никому ничего не стал. Все равно бы не поняли. Тихо забрал документы и поступил вольноопределяющимся в действующий полк. Был ранен, получил два солдатских Георгия, чин прапорщика и «клюкву». В смысле орден Анны четвертой степени на саблю. Но не это главное. Главное, что я почувствовал себя оскорбленным унижением России. Еще больше меня оскорбило поведение нашей общественности. Пока там, в Маньчжурии, лилась кровь, они шумно радовались японским победам, посылали микадо поздравления да пытались убедить всех, что наше поражение в войне приблизит долгожданную революцию. На судьбу же собственной страны им было глубоко наплевать. Лишь бы сбылись их позаимствованные в чужих книжках мечты, и они смогли бы заседать во всевозможных парламентах, поучая оттуда остальное население. Если бы вы видели, что творилось в тот год вдоль всей сибирской магистрали! Неуправляемые толпы взбунтовавшихся солдат, рабочих, крестьян, причем вся позитивная программа заключалась в криках: «Долой!» да в требовании конституции, хотя никто из бунтарей не знал, что это такое. И тогда я решил, что мой долг – защищать Отечество. Сдал экзамен, стал подпоручиком. Потом служба, опять война…

Орловский умолк. Он практически никогда не откровенничал о своем прошлом, а вот тут словно прорвало.

– Ничего этого Шнайдер не знает, поэтому принял меня как своего и предложил стать кем-то типа помощника главнокомандующего. У самих-то опыта нет, одни экспроприации да баррикады…

– Что я скажу? Говорят, будто вся власть от Бога, хотя не понимаю, для чего Ему такая безбожная власть, – вздохнул после некоторой паузы священник. – Никого из них в церквях не видели. Тот же Шнайдер со своими товарищами вообще грозится храмы закрыть, говорит, что это обман народа и пережитки прошлого. Но все-таки, может, тебе принять предложение? Я вижу, ты человек совестливый, порядочный. Они же, прости меня, Господи, только болтают!

– Если бы вы знали об их делах, отец!

Орловский оглянулся в поисках своего провожатого. Никого в храме по-прежнему не было. То ли шпик решил, что будет здесь слишком на виду, то ли еще по какой причине, однако они со священником были одни.

И тогда Георгий рассказал все, что узнал от своего однокашника и его мрачного компаньона.

Старик выслушал, не перебивая, лишь осуждающе покачивая головой.

– Да, это страшно, что ты рассказал, сын мой, – сделал он вывод из прозвучавшего рассказа. – Страшно то, что семена лжи и проповедь к братоубийству звучат с нынешних верхов. Понимаю теперь все твои колебания и разделяю их. Отойти в сторону – лишиться надежды что-то исправить, присоединиться – стать соучастником. Как донести слово до тех, кто желает слушать только себя?

Где-то совсем недалеко от церкви сухо щелкнуло несколько револьверных выстрелов.

– Я пойду, отец. Спасибо вам за все.

– За что? – не понял священник.

– За участие. Я постараюсь сам решить проблему, насколько она вообще разрешима.

– Благословляю тебя, сын мой. Буду ждать тебя в моем храме.

Снаружи уже все стихло, и было не понять, кто стрелял и в кого.

Шпик ошивался на другой стороне улочки, откуда открывался выход из храма. Несколько умиротворенный после беседы Орловский даже подмигнул ему, как давнему знакомому, на что тот демонстративно отвернулся в сторону, делая вид, что оказался в этих краях вообще случайно.