Дар Императора - читать онлайн книгу. Автор: Аарон Дембски-Боуден cтр.№ 53

Как уже отмечалось, хронологический возраст СУБЪЕКТА отличается от уровня физического развития. Вероятность отторжения генетического семени при имплантации с учетом хронологического возраста — восемьдесят девять процентов (89 %). Вероятность отторжения генетического семени при имплантации с учетом физического возраста — семьдесят семь процентов (77 %).

После начального тестирования СУБЪЕКТ доставлен в крепость-монастырь Титана. СУБЪЕКТ помещен в КАМЕРУ САМОАНАЛИЗА D-3111-ENC-AX44-JA.

СУБЪЕКТ сочтен готовым для Часа Испытаний. Все воспоминания удалены.

Личность СУБЪЕКТА необходимо стереть из всех НЕЗАЩИЩЕННЫХ имперских записей во имя Императора и великого Империума.

Я молча вчитывался в текст, в каждое его слово. Дочитав до конца, я перечитал снова. Дважды. Только тогда я обернулся к инквизитору. Анника продолжала улыбаться, но поскольку я не разбирался в выражениях лицевых мышц, то не знал, что бы это могло значить.

— Тут нет имени, — заметил я.

— Вообще-то, есть. — Она набрала еще один код и вывела вторичный экран. На нем возник доклад касательно судового дознания инквизитора Гидеона Рейвенора с подробным описанием некоторых его показаний.

Анника указала на первое из них.

— Вот, — сказала она.

Я проследил за ее рукой.

ЭФФЕРНЕТИ, ЗАЭЛЬ.

Мне оно ничего не говорило.

— Заэль Эффернети. Так это было мое имя?

— Было, — она выключила экран и вынула инфопланшет. — И ты стал причиной неслабой шумихи пару десятков лет назад. Ты был вместе с одним из самых уважаемых инквизиторов ордоса во время самого мрачного его часа.

Инквизитор Рейвенор. Я знал его. Да кто в Инквизиции сегментумов Солар и Обскурус не слышал это имя? Он пользовался такой славой, что его труды считались обязательной для изучения литературой кандидатами в инквизиторы в нескольких субсекторах.

— Я не помню.

— Ты ждал чего-то иного?

Даже в глубине души я не знал ответа.

— Не уверен.

Анника покачала головой.

— Ты помнишь проблески, Гиперион. Попробуй сосредоточиться.

По мне пробежался холодок, внезапный, как резкий порыв ветра. Я больше не хотел этого.

— Нет. Пожалуй, я пойду. Спасибо, инкв…

— Гиперион?

— Черный трон, — я потер веки, раздраженный нахлынувшим воспоминанием. — Я говорил, что мне постоянно видится черный трон. Черное кресло. Ну конечно.

Она кивнула.

— Трон жизнеобеспечения инквизитора Рейвенора. Видишь? Ты помнишь больше, чем думаешь.

— Эту информацию сложно достать? Вы знаете, кем был я, кем были Малхадиил и Сотис… насколько засекречены эти данные?

— Их не найти за пределами Инквизиции. Сомневаюсь, что они существуют даже на Титане.

— Это очевидно.

— Даже в Инквизиции этой информацией пользуются нечасто. Я взялась за поиски, потому что проклята любопытной душой. Пришлось кое-кому напомнить о старых обещаниях, чтобы мне оказали услугу. Честно говоря, подобные данные попросту оставляют в архиве покрываться пылью, а не сознательно скрывают в анналах Тронной системы. Кого, кроме самых любопытных душ, даже среди Инквизиции, волнует эта информация? Она не имеет ценности, кроме как для праздного любопытства. Врагу она не даст преимущества. Серых Рыцарей упорно обучали, связывали и бичевали, чтобы их больше не заботили прошлые жизни, и обладание этими данными не дает инквизиторам особой власти над ними. Лишь немногие души достаточно любопытны, чтобы взяться за поиски. Всего горстка за десятилетие. Не более.

— Я ценю то, что вы поделились информацией со мной.

— Любопытство не порок, Гиперион. Мне нравится копаться в старых архивах. Там многое можно почерпнуть, — она одарила меня еще одной улыбкой. — Я рада, что смогла показать тебе.

Я посмотрел на нее. Впервые мне в голову закралась одна мысль.

— Существует ли наказание за то, что вы показали мне эти данные? Не накажут ли вас ордосы?

Анника пожала плечами.

— Гиперион, Инквизиция не… устроена… подобным образом. Это не единый культ или мир, которым правит один совет. Посторонним этого не понять. У каждого мира, системы, субсектора и сегментума есть собственные организации, ритуалы, архивы и политический курс… Понимаешь?

— Не совсем, — у меня был только орден и больше ничего за его пределами. Я попытался представить нечто, охватывающее всю Галактику, состоящее из миллионов враждующих душ, которых объединяли только самые общие интересы. От подобной разобщенности у меня мурашки побежали по коже.

— То, что для одного инквизитора грех, для другого будет спасением. Это как Имперское Кредо. На одном мире Императору поклоняются как богу, восседающему на троне из золота. На другом Он считается метафорой вечной жизни, даруемой за самопожертвование. На еще одном Он божество света, которое отвечает за рост злаков — люди молят Его о щедром урожае. Но на иных планетах Его почитают как пророка, чьи слова затерялись во времени, а люди разбрасываются подходящими к случаю фразами во имя Его, которые понятны только местному населению. Где-то еще Он — высшее существо, которое привечает и оберегает после смерти души предков. А здесь Он уже путеводный свет, источник Астрономикона, живой, смертный человек, который обладает силой бога, его устройства проецируют путеводный луч, за которым наши корабли следуют в безбрежной тьме.

— Понимаю.

Мне не приходилось сталкиваться с подобными культурами — у меня были довольно скромные познания о любой культуре за пределами монастырских стен. Даже во время изучения материалов по мирам, которые мы очищали, я уделял внимание только тому, что играло важную роль для операции.

Анника попробовала растолковать еще подробнее.

— Все эти религии — допустимые отклонения Имперского Кредо. Они и есть Имперское Кредо. Галактика огромна, и Экклезиархию не волнует, чем занимаются различные миры и их жители, пока они поклоняются Императору. Империум не единое целое, Гиперион. Это человечество во всем его бесконечном, затерянном, разделенном многообразии. С Инквизицией все обстоит так же. Скажи, сколько тебе пришлось повидать инквизиторов, похожих на меня?

Наверное, она забыла, что за жизнь я встретил пока только четырех инквизиторов. Откуда я мог знать подобные вещи? О них было немного сведений, и всю правду знали только те, кому приходилось иметь с ними дело в повседневной жизни. Я жил четыре десятилетия в монастыре, а год после принятия в братство провел по большей части в варп-путешествии, отмеченном лишь редкими проблесками сражений.

— Кроме вас, я почти не общался с Инквизицией.

— Конечно. Прости меня. Порой я забываю, какой ты юный.

Я молча посмотрел на нее.