Славия. Рождение державы - читать онлайн книгу. Автор: Александр Белый cтр.№ 51

В день, когда вернулся домой, меня со стен замка заметили издали. У широко распахнутых ворот во главе всей дворни стояли Иван без шляпы, с лихо закрученным за ухо оселедцем, мадам Мария и Антон с охранниками, а по направлению к ступенькам донжона, создав широкий коридор, лицом друг к другу теснились эти ребята. Иван поймал меня в объятия и, похлопывая лопатообразной рукой по спине, приговаривал:

– Ну, конечно-конечно, что с тобой могло случиться? Да ничего!

– Это я за тебя переживал, брат, – толкнул кулаком в его твердокаменную грудь. – Но вижу, что все в порядке.

Разогнав на удивление довольную моим появлением и радостную толпу дворни, взошли на ступеньки донжона и стали рассматривать выстроившееся войско. Все парни были одеты одинаково: штаны до колен, мягкие высокие башмаки, рубашка и жилет. На голове – обычные шапероны без излишних бубенчиков и фестонов.

– Вот! Прибыл наш князь! – воскликнул мой ближник и склонил голову в приличествующем воину поклоне. Точно так же поклонились все, только больше половины левой шеренги согнули спины до самой земли. Иван продолжил: – Это он выкупил вас, и только он вправе распоряжаться вашей судьбой.

– Иван, – тихо спросил и кивнул на левый фланг. – Ты что, крестьян набрал?

– Нет, все воинского сословия. Сорок восемь запорожцев и два десятка дончаков купил в Кафе, остальных добирал в Селисте: восемь сербов, шестеро бессарабов и два десятка болгар из Тырново и Добруджи. А кланяться… у них так принято.

– Постой, а почему в Кафе всех не купил?

– Два месяца дожидался и шерстил все воинские полоны. Ты же сам хотел грамотных хлопцев. Ну с нашими запорожцами все ясно, даже самый захудалый казак своих сыновей грамоте обучит, поэтому забрал почти всю пригодную молодежь. Сложнее было с дончаками. Из воинской аристократии отобрал всего два десятка человек, остальные, объявившие себя казаками, оказались вчерашними крестьянами. Вот и пришлось сходить в Селисту. Болгары, сербы и бессарабы тоже все грамотны, на церковном языке читать и писать умеют.

– Понятно, – кивнул, сошел со ступенек и, медленно прохаживаясь по проходу, стал внимательно рассматривать каждого бойца. Ребята в глаза смотрели прямо, многие настороженно, но испуганных взглядов не было. Все они выглядели крепкими и были молоды, лет пятнадцати – восемнадцати, не старше. Именно такая молодая поросль мне и была нужна: если их приблизить, пригреть, кое-что внушить и хорошо облагодетельствовать, а затем выпустить в мир и сказать «фас», любого порвут, как Тузик грелку.

Немного в стороне от болгарской шеренги вдруг заметил незнакомую девушку или скорее молодую женщину лет двадцати пяти, одетую в декольтированное светло-коричневое платье и того же цвета кожаные башмаки. То, что это не испанка, было видно сразу, голову ее укрывала не привычная мантилья, а обычная шаль. Рядом с женщиной стоял худощавый пожилой мужчина с седой бородкой клинышком, в старенькой европейской одежде. Дворянское происхождение у обоих на лбу было написано.

– Мадемуазель! Мсье! Чем обязан? – спросил по-французски.

– Мадам, ваша светлость. Вдова Рита Войкова, урожденная Ангелова из Тырново. – Она присела в реверансе.

Дедок тоже поклонился и представился:

– Ильян Янков, ваша светлость. Был лекарем войска второго тырновского воеводы Димитра Ангелова.

– Болгарские повстанцы против осман? – что-то такое вспомнилось из той, древней истории.

– Да, ваша светлость.

– Так, это… – услышал за спиной смущенный голос Ивана. – Мне понравился парень, Данко Ангелов, а они все продавались без права на выкуп и безвозвратно. Вот и подумал, что нам лекарь нужен, а Рита… она хорошим помощником будет. Я их устроил в гостевых комнатах на втором этаже.

– Очень хорошо, брат, – оглянулся на Ивана, который, опустив глаза, шаркал по булыжнику носком ботфорта. Проговорился: Рита, Рита, называет женщину по имени. Стесняется, прямо как молодой, честное слово. – Ты все правильно сделал, вопрос предупреждения и лечения болезней для нас имеет первостепенное значение.

– Простите, ваша светлость, – дедок смотрел на меня удивленно, – вы сказали предупреждение?

– Именно так. У вас есть медицинское образование?

– Да, ваша светлость. Я окончил Кембридж, учился у великого Френсиса Глиссона! [8]

– Прекрасно! О медицине поговорим завтра, а сейчас не прощаемся, встретимся за ужином, – коротко кивнул и развернулся к Ивану: – Людей распускаем.

– У них по графику вечерняя пробежка. Сержант! – позвал он Антона. – Принимай команду.

Раздав счастливой дворне безделушки, которые здесь считались исключительно ценными вещами, отправился в собственные апартаменты, где скинул просоленную одежду и отдался в руки своей довольной жизнью и подарками горничной, ожидавшей меня у корыта с теплой водой. Немного отдохнув от приятных эмоций, спустился в столовую на ужин, там наконец впервые за долгое время отведал вкуснейшую свежеприготовленную пищу. Затем, отложив на завтра отчет Марии по хозяйству, пригласил в кабинет Ивана.

– Рассказывай, брат, как все прошло? Действительно, переживал за тебя сильно.

– Да ничего в том не было сложного, только хлопотно очень. Разыскали в Марселе Пьера, с которым был в плену, он нам все и устроил. Оказалось, что по окончании войны резко сократились перевозки товаров, и в порту простаивала куча судов. Вот он и познакомил меня со своим дядей, хозяином и капитаном торговой шхуны, который берега Османской империи знает, как свой Марсель. Сговорились с ним об оплате за наем на три месяца (с посещением Кафы) и доставку в Малагу. Выторговали за работу даже немного меньше, чем предполагали, – сто двадцать пять луидоров или двести пятьдесят цехинов. В Кафу пришли через шесть дней. Что сказать? Сам знаешь, рабов там продается много, от двух десятков до сотни в день, но молодежи воинского сословия, каких ты хотел, единицы. Поэтому и сидел там почти два месяца и помаленьку хлопцев выкупал. Ты же знаешь, что пан Иван Серко подписал смешное письмо султану?

– Да, это было еще три года назад.

– Так вот, запорожские казаки теперь стали злейшими врагами Порты, а наш кошевой – чуть ли не кровником султана. Султан приказал своим янычарам и татарским мурзам, чтобы те не давали Запорожской Сечи ни одного спокойного дня. И с Речью Посполитой мы сейчас не в ладах, да и царь Московский недоволен ни Сечью, ни Доном. Так что жизнь веселая, бои и набеги идут с переменным успехом, а полон татарский, турецкий и ляшский у нас есть. Ну и у них соответственно Кафа не пустая.

Таких, каким был ты – рабов без права выкупа, – нашлось всего девять человек, купил без напряга по восемь-девять талеров за брата. С остальными казаками, которые шли на обмен или выкуп, было сложнее.

Приходил к баракам у караван-сараев и договаривался с работорговцами о цене, которую они могут получить сейчас, а не через два-три месяца. Сговорились на двадцать пять талеров. Все они знали, кого именно хочу купить и где меня найти, поэтому, как объявлялся новый полон, меня сразу извещали. Тогда я брал с собой двух ранее выкупленных казаков, приходил в барак, кланялся обществу, говорил все как есть и на том целовал крест. Встретил многих знакомых братьев-товарищей, идти к тебе хотели почти все. Пришлось сказать о твоем наказе выкупать молодежь, так что отобрали лучших хлопцев. Забирал в первую очередь сирот. Говорят, Иван Заремба уже дома, слух о Собакевиче давно распустил, и многие казаки о том поговаривают. Некоторые, правда, сомневаются.