Приносящий счастье - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Величко cтр.№ 58

– Женя обещал закончить ее дня через два. А вот про то, возможно ли кому-то из нас прожить триста лет до следующей разрешающей фазы, я и хотел поговорить. Можно, причем это не так уж и трудно. Просто эти наши триста лет придется просидеть там, в двадцать первом веке. Где пройдет всего лишь один год.

– Да, это возможно, но в чем смысл?

Вообще-то я, кажется, и сам потихоньку начал соображать, что тут имеется в виду, но все-таки пусть Поль конкретизирует, а то мало ли.

– Их два, – сообщил он, – и не могу сказать, какой важнее. Первый заключается в том, что в момент контакта наших потомков с той Россией и миром будет иметься посредник, отлично знающий тамошние реалии. А то ведь, сколько документов ни натащи, все равно по ним трудно будет составить объективную картину. Даже язык, и тот за триста лет наверняка здорово изменится!

Второй же смысл касается нашего будущего государства. Пока мы живы, можно надеяться, что оно будет развиваться в желательном направлении, и некоторое время после смерти последнего из нас тоже. Но что потом? Как ни крути, всегда остается риск отклонения от генеральной линии.

Ага, это уже из «Краткого курса», мысленно усмехнулся я.

Поль же продолжил:

– Вот как ты считаешь – смогла бы правящая элита твоей страны столь бесстрашно лгать, воровать и грабить, существуй отличная от нуля вероятность, что в один прекрасный момент может вернуться, например, Сталин? Как минимум такая возможность заставила бы ее покрываться холодным потом на каждом неправедно нажитом миллионе. Да и было бы их поменьше, как мне кажется. Более того, и развал Союза в таком варианте имел бы куда меньше шансов на успех. А уж Хрущев еще при первой мысли сделать свой знаменитый доклад на двадцатом съезде наверняка задумался бы, чем это чревато для него лично. В общем, история в таком варианте пойдет по другому пути, который будет как минимум не хуже свершившегося. Или существенно лучше, что мне кажется более вероятным.

Я попытался представить, что начнется, если в России двадцать первого века вдруг воскреснет Сталин. Но ничего особо интересного перед моим мысленным взором не предстало. Ведь ясно же, что власти, только-только прознав об этом, мгновенно его ликвидируют, не особо заморачиваясь приличиями, – для них это без преувеличения вопрос жизни и смерти. И даже если тому будут сотни свидетелей – ничего страшного. Свора убеленных сединами академиков тут же объяснит, что это была коллективная галлюцинация, и в дальнейшем любые упоминания на данную тему пойдут по статье «экстремизм», а упоминания об упоминаниях приравняются к порнографии и, наверное, для гарантии еще и оскорблению чувств верующих.

Все это я высказал Полю, но ответ у него уже был:

– Правильно, и поэтому нам надо принять соответствующие меры. Например, создать какой-нибудь «Орден Ожидающих» и закрепить его существование в конституции. Это будет организация с минимальными правами, достаточными только для поддержания ее существования, но с одной важной оговоркой. Как только появится ожидаемое лицо, права моментально расширятся до максимально возможных.

Ага, подумал я. Вроде достаточно красивая идея. Но зачем воскресать должен именно Сталин, то есть первое лицо государства? Например, в Российской Федерации ничуть не меньшее впечатление произвело бы появление Лаврентия Павловича. А уж если во главе пусть даже небольшой, но организации, то и тем более. Так что пусть Поль помаленьку продолжает наращивать тот немного жутковатый авторитет, что у него есть, и параллельно готовится прожить год в двадцать первом веке. Кстати, судя по его виду, он уже догадался, что я хочу ему предложить.

Но, как уже упоминалось, событий в этот вечер случилось два. Второе заключалось в том, что в двенадцатом часу ночи у меня родился сын, тут же названный Андреем.

Из-за того что после получения от доктора Зябликова бумажек в цветную клетку мы начали синхронизировать с ними походы в двадцать первый век, эти посещения стали происходить реже. К тому моменту, когда там кончилась осень, у нас прошло почти три года. И сейчас шел девятый год новой эры, он же одна тысяча пятьсот восемьдесят восьмой от рождества Христова.

За это время население колонии, которую мы уже всерьез считали государством, перевалило за пятьсот человек. Это считая с Хендерсоном и Питкэрном, но без Чатема и Мангаревы. И городов на Манюнином острове было уже не один, а целых два. Кроме Форпоста на крайнем юге острова образовался новый поселок. Его появление было связано с тем, что лагуна, на берегу которой стояла наша столица, имела достаточно мелкий и не очень широкий выход в море. «Мечта» там еще проходила, а вот у более крупных кораблей могли возникнуть трудности. То есть верфь следовало строить в каком-то другом месте, и особого выбора тут не было, потому как остров Флиндерс имел всего одну нормально закрытую бухту. Вот, значит, на ее берегу, примерно там, где на моих картах располагалась деревенька Леди Баррон, и возник город под названием Иотупара. Потому как искал место для него, а потом строил первые дома смешанный тасманийско-мориорийский отряд. Выходцы с Чатема хотели назвать будущий населенный пункт в честь своего пророка, а Бунг в ответ заявлял, что это хорошее место для охоты на морского зверя, поэтому оно так и должно называться. Но сильно далеко споры зайти не успели – приехал Попаданец на мотоцикле и просто объединил оба варианта в одно слово, что устроило всех.

Сейчас там строился наш новый корабль – катамаран водоизмещением сорок тонн, спроектированный по мотивам уже упоминавшегося «Хокулеа». Как и прототип, он имел две мачты, но, в отличие от него, мог похвастаться еще и четырьмя двигателями – одноцилиндровыми дизелями от мини-трактора. В каждом корпусе стояло два таких, через ременную передачу работающих на общий вал. Общая мощность составляла шестьдесят сил, что, по моим расчетам, должно было обеспечить скорость порядка двенадцати километров в час на моторной тяге. С чем, кстати, был согласен мужик из Петрозаводска, к которому я несколько раз обращался за консультациями от имени своего знакомого писателя. В общем, жизнь в новом городе кипела, но Бунг потихоньку начинал тосковать. Тому было две причины – кенгуру и козы с курами.

В свое время тасманиец, только появившись у нас и познакомившись с огнестрельным оружием, забеспокоился – мол, эти стреляющие палки могут запросто дискредитировать высокое искусство охоты. Ведь одно дело – загнать кенгуру, а потом забить копьями, и совсем другое – просто пристрелить добычу метров со ста. Но тогда он не обладал достаточным словарным запасом, чтобы выразить свои опасения, а потом убедился в их безосновательности. Да, ружья позволяли набить больше добычи, но бегать за ней все равно приходилось не меньше, чем с копьями. Бунг успокоился, но потихоньку подкралась новая беда. Кенгуру на Манюнином острове практически кончились. Но зато появились притащенные мной козы, которые, как я ему объяснил, скоро начнут давать мясо без всякой охоты, а кроме него – молоко и шерсть.

– Но что же тогда остается делать мужчинам? – возопил потрясенный охотник.