Ученик чародея - читать онлайн книгу. Автор: Николай Шпанов cтр.№ 39

Наконец, Грачик был снова в С. Он разыскал женщину, стиравшею бельё Шумана, и объяснил ей, что она должна завтра же утром попытаться получить в стирку недостающую рубашку работы Альбины. Но, к его разочарованию, прачка заявила, что не может быть и речи о том, чтобы ей стирать верхнее бельё священника. Отец Шуман носит его туго накрахмаленным, вымытым особым способом, каким нынче стирает в С. только одна женщина — мать Альбина.

Почему же Альбина не сказала Грачику, что сама стирает священнику сшитые ею рубашки? Не могла же она в таком случае не знать, есть ли у пастора ещё одна сорочка или нет? В таких условиях нечего было и думать послать её на разведку о бельё.

Грачик вернулся на вокзал в С. и снова сел в поезд с настроением, сильно испорченным по сравнению с прежним. Но под влиянием ли обстановки в людном вагоне, такой же, в какой он так недавно испытывал душевное удовлетворение, или, может быть, просто в силу молодости и свойственного ему оптимизма — мало-помалу к нему постепенно возвратилось состояние скорее удовлетворения, нежели подавленности. Нарушенный строй размышлений восстановился, и Грачик обратился мыслями к тому, что было до неприятности с Альбиной, что заставило его испытать сегодня такую чудесную лёгкость. На протяжении всего пути до прокуратуры он размышлял над вопросом о двух выстрелах в лжемилиционера. Несомненно, первым был несмертельный выстрел в спину. После этого раненый повернулся к стрелявшему и в борьбе получил вторую пулю в грудь. Было бы нелепостью предположить, что первым был выстрел спереди. Поскольку он был сделан в упор, почти невероятно, чтобы раненый повернулся к стрелявшему спиной. Даже если борьба была неравной, было бы безрассудством искать спасения в бегстве от близко стоящего человека, вооружённого пистолетом. Это абсурд. Да, да: выстрел в спину, короткий шок, раненый остаётся на ногах и ещё имеет силы повернуться лицом к нападающему в попытке защищаться. Тут, получив вторую пулю в грудь, он валится на спину. На это указывают и кровоподтёки прижизненного происхождения на затылке и на спине жертвы.

Мог ли Грачик допустить, что лжемилиционер убит Круминьшем? Такое допущение стало бы для Грачика возможно, если б он уже не составил себе ясной картины убийства самого Круминьша. Один из двух преступников был лжемилиционер. Он оказался убитым после повешения Круминьша. Было почти невероятно, чтобы главарь оставил своего помощника с Круминьшем в положении, когда молодой человек легко осуществил нападение на конвоира, отнял у него оружие и убил его двумя выстрелами. Также нелепо допустить, что, убив одного из своих противников, Круминьш не сделал попытки убить и второго. А о том, что такой попытки не было сделано, свидетельствует отсутствие следов борьбы на теле повешенного. Наконец, легко себе представить, что если бы произошла борьба, если бы главарь бросился на помощь своему раненому сообщнику, то едва ли бы он уже рассуждал, как покончить с Круминьшем. Главарь наверняка сам стрелял бы в него или нанёс бы ему смертельный удар иным способом. Ничего этого, очевидно, не было. Отсюда можно сделать вывод: убийство Круминьша совершено двумя преступниками. После этого один из них — «милиционер» — был убит своим сообщником. Дальше: какие основания могли быть у помощника, чтобы отделаться от главаря? Вероятнее предположить, что именно главарь решил отделаться от помощника, сделавшего своё дело и ставшего ненужным свидетелем преступления. Следовательно, «утопленник» был помощником главного действующего лица, а не руководителем диверсии. И следовательно…

Однако вот и Рига. Проталкиваясь сквозь толпу, Грачик спешил к выходу с вокзала: как можно скорее послать врача в С.!

Покончив с этим делом, он вернулся к прерванной работе над своей таблицей. Прежде всего он поставил себе вопрос: можно ли построить ясную версию преступления, обоснованную имеющимися данными? Грачик уже знал, как опасно попасть в плен собственной поспешно построенной гипотезе. Тогда все дальнейшее приобретает характер предвзятости и ведёт к трудно исправимым ошибкам. Очень тяжело бывает отказаться от своих обобщений. Строить гипотезу — версию — следует не только на основе собранных, но и тщательно изученных, исследованных фактических данных. Даже при том условии, что гипотеза не больше, нежели умозаключение следователя, она претендует на то, чтобы стать достоверностью, то есть истиной. В их деле истина — не только плод исследования, но и причина целой цепи действий следствия и суда. А эти действия в свою очередь влекут за собой ответственные решения и определяют судьбы живых людей. И, конечно, совершенно прав Кручинин, когда говорит, что поговорка «семь раз отмерь — один раз отрежь» денно и нощно должна быть перед глазами следователя. Практика розыска и следствия знает много примеров, когда на заключительной стадии делались открытия, переворачивавшие все прежние представления о данном случае и сводившие на нет версию, казавшуюся окончательной, то есть представлявшуюся найденной истиной — достоверностью.

Грачик добросовестно задал себе вопрос: может ли он быть уверен в том, что в его руках уже все материальные доказательства, что ему известны все обстоятельства, сопровождавшие исчезновение и смерть Круминьша? Грачик должен был честно сознаться, что в его построении имеются пробелы. Будучи заполнены, они могут послужить дополнительным доказательством его правоты. Но на этих белых местах могут оказаться и данные, которые сведут его предположения на нет. Он хорошо помнил правило Кручинина: чтобы гипотеза стала истиной, нужно быть беспощадным в возражениях самому себе. Одно сомнение, не принятое во внимание, может разрушить все построение. Логика версии должна быть железной.

«Итак, запишем!» — решил Грачик.

«1. «Браунинг», найденный в кармане Круминьша.

а) Пистолет лежит в кармане, а Круминьш вешается на сосне.

б) Круминьш пишет, что убил «конвоира» его же собственным оружием…

Если это правда, то, значит, Круминьш стрелял из того же самого «браунинга».

В какой мере это оправдывается обстоятельствами? Если считать, что утопленник и есть «милиционер», убитый Круминьшем, то он действительно убит двумя выстрелами. Самое важное: будут ли соответствовать пули, извлечённые из тела «милиционера», «браунингу», найденному у Круминьша.

Если сходство калибра оружия и пуль служит лишь родовым признаком, не имеющим доказательственной силы, то баллистическая экспертиза индивидуальных свойств данных пуль при их идентификации с характером данного пистолета приобретает неопровержимую силу.

Но даже установление того, что пули, извлечённые из тела утопленника, окажутся выпущенными из «браунинга», найденного в кармане Круминьша, по мнению Грачика, вовсе не явится окончательным доказательством того, что этот «милиционер» застрелен Круминьшем. Ведь самый тщательный осмотр места происшествия, сразу произведённый работниками рижского розыска, не обнаружил «убитого Круминьшем» милиционера. Значит, милиционер сам дошёл до реки, прежде чем утонуть в ней. Можно ли допустить такую нелепость: человек убегает с двумя пулями в теле, каждая из которых смертельна? Невероятно! Мог ли Круминьш, застрелив своего конвоира, сбросить его тело в реку? Это было единственной возможностью, мало, однако, вероятной: первоначальный осмотр местности не обнаружил ни следов борьбы или волочения трупа, ни следов крови от ран, полученных «милиционером».