Кольцо вечности - читать онлайн книгу. Автор: Патриция Вентворт cтр.№ 17

Мисс Алвина возразила негромко, но решительно:

— Но о роще Мертвеца давно идет дурная слава. Не знаю, слышали ли вы эту легенду…

— Я очень хотела бы услышать ее, — заявила мисс Силвер.

Обе дамы придвинули стулья поближе и начали рассказ. Будь рядом Фрэнк Эбботт, он сразу заметил бы, что ранее слышал точно такой же рассказ, почти слово в слово.

Мисс Силвер внимательно выслушала собеседниц, а потом заметила, что вера в колдовство приносит немало вреда.

— Она порождает суеверия и жестокость.

Мисс Алвина согласилась с ней.

— Вы правы! Этот вопрос с давних пор интересовал моего отца. Он собрал множество подобных легенд и историй и записал их, а потом издал в нескольких экземплярах. Если хотите, я могу показать вам один из них. Еще один экземпляр хранился у старого мистера Хатауэя. Он увлекался подобными историями — не Грант, а его дальний родственник, старый мистер Алвин Хатауэй. Они с моим отцом были почти ровесниками — Хатауэй скончался в возрасте девяноста пяти лет — и дружили с давних пор. К тому же Хатауэй был моим крестным отцом, меня назвали Алвиной в его честь.

— Очень красивое и редкое имя, — заметила мисс Силвер.

Тем временем миссис Боуз передавала Монике Эбботт многочисленные ужасающие обстоятельства смерти деревенского пьяницы, перескочив на эту тему после разговора о миссис Стоукс, дальним родственником которой приходился покойник. Но прислушавшись к разговору мисс Силвер и Алвины Грей, она сочла своим долгом вмешаться, громогласно расхохоталась и повторила вслух имя последней дамы.

— Алвина! Да, такое имя встретишь нечасто. Так вот почему вас так назвали! Лично я за такое имя не стала бы благодарить судьбу, но теперь уже ничего не поделаешь. Хвала небу, мои родители оказались здравомыслящими людьми! Мейбл — хорошее и простое имя.

Ко всеобщему удивлению, мисс Алвина встала на защиту, но не собственного имени, а своего отца. Имя его друга она считала святыней. Благородный гнев переполнял ее. Глаза разгорелись, щеки порозовели. Она всегда терпеть не могла имя Мейбл, но ни за что не проговорилась бы, если бы ее терпение не иссякло. Она чуть было не выпалила пару слов, недостойных леди.

— У таких имен, как мое, есть по крайней мере одно достоинство: они не надоедают. А ваше имя, дорогая моя Мейбл, слишком затертое и давно не в моде — теперь его не услышишь даже в деревне.

Миссис Боуз даже не заметила шпильку. Она взяла с блюда последний кекс и заявила, что теперь деревенских детей называют в честь кинозвезд.

Сисели играла токкату и фугу Баха. Бурные волны музыки окутали ее, прогоняя гнетущие мысли. Все, что тревожило, обратилось в мелкую пыль, рассыпалось, подхваченное мощным прекрасным течением. Когда отзвучали последние ноты, Сисели вернулась в реальный мир — медленно, словно пробуждаясь от глубокого сна, в котором утонули воспоминания и боль. Во время таких пробуждений бывали минуты, когда осознание реальности еще не ранило. Все вокруг казалось мирным и прекрасным, как море, на дне которого покоятся руины затонувшего корабля. Сисели чувствовала себя умиротворенной. В церкви было темно, только над органом горела лампа. В воздухе витал отзвук величественной музыки, которая смолкла, но была еще жива.

Сисели убрала руки с клавиатуры и повернула голову, сама не зная почему. Впоследствии она пришла к выводу, что услышала его шаги, уловила их каким-то шестым чувством. Он стоял в тени возле отодвинутой шторы, скрывающей из виду органиста. Как ни странно, его присутствие здесь выглядело естественно. Позднее мысли о его появлении возмутили Сисели, но в тот момент все было на своих местах: темнота, церковь, отзвуки музыки — и Грант. А боль улетучилась.

Но это продолжалось всего одну минуту. Они переглянулись, и Грант произнес:

— Святая Цецилия…

У Сисели появилась еще одна причина теряться по ночам в догадках: как он произнес эти слова? Небрежно? Насмешливо? Да, конечно, именно так. Но почему они потрясли ее до глубины души? Уткнувшись разгоряченным лицом в подушку, она объясняла самой себе: «Потому, что я все еще по уши влюблена в него». А тогда, в церкви, она молча сидела, глядя на него огромными глазами. Он продолжал:

— Это было прекрасно. Ты быстро совершенствуешься.

— Правда?

Ее слова не имели значения. Важнее всего было не нарушить очарования минуты. Сисели могла бы воскликнуть: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!» Мысленно она так и сделала, но вслух высказаться побоялась. Слова давались ей нелегко. Вечно они значили слишком много или слишком мало. Иногда становились лишними. Слова любви и горечи, с которыми она обращалась к Гранту, сейчас не следовало вспоминать, иначе вся умиротворенность развеется как дым. Но если она просто промолчит, он подумает… Она чуть было не поддалась порыву, не заботясь о том что подумает Грант.

Очевидно, некий инстинкт или нечто более простое и даже элементарное заставило ее сказать:

— Мне шлют анонимные письма.

Необдуманность этой фразы потрясла Сисели. Она же давно решила, что о письмах никто не узнает! А уж тем более Грант! Слова сами сорвались с ее губ. Сисели стало страшно.

Грант Хатауэй пригнул голову, проходя под железным прутом, на котором висела штора, и очутился в пятне света. Он казался недоверчивым и рассерженным.

— Анонимные письма?

Она кивнула.

— О нас?

— О тебе.

Напрасно она заговорила про письма: боль мгновенно вернулась. Но она вернулась бы в любом случае. Значит, остается только выдержать новое испытание.

Грант протянул руку.

— Покажи их мне!

Сисели взяла со стула сумочку и вынула из нее письма, сложенные в один конверт.

— Я хотела сжечь их, но потом передумала, решила попытаться выяснить, кто их посылает. Я сохранила их, сложила в конверт, но все время боялась, что о них кто-нибудь узнает.

— Письма приходили по почте?

— Нет, в этом-то и весь ужас! Они не были даже вложены в конверты — их сворачивали и бросали в почтовый ящик на двери, — Сисели свернула лист и протянула Гранту. — Вот как они выглядели.

— Вижу, твое имя напечатано на машинке, — Грант развернул листок. — И само письмо тоже.

Письмо гласило:

Вы хотите развода? Вы могли бы получить его, если бы знали все, что знаю я. Он женился на Вас из-за денег. Ведь это Вам известно? Так почему бы Вам не стать свободной?

Доброжелатель.

Дочитав письмо, Грант нахмурился:

— Похоже, этот доброжелатель любит подслушивать, д о чем говорится в других письмах?

— Я получила еще два письма — первое в субботу, а вот то два дня спустя, — голос Сисели дрожал от боли.