Без единого свидетеля - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Джордж cтр.№ 60

В ответ Линли спросил, нет ли у преподобного Сэвиджа фотографии Шона.

Здесь нет, ответил Сэвидж. Все фотографии хранятся у него дома.

Даже если бы Робби Килфойл в бейсболке с логотипом «Евродисней» не намекнул на особые отношения между Гриффином Стронгом и Ульрикой Эллис, Барбара Хейверс и сама бы заподозрила нечто такое, понаблюдав за парочкой первые же пятнадцать секунд. Она не смогла бы определить, что между ними: полная горечи безответная любовь, или свидания в местной столовой, или камасутра под звездами. Не смогла бы она и однозначно сказать, не являются ли их отношения улицей с односторонним движением, по которой в одиночестве едет Ульрика, держа путь в никуда. Но в том, что между ними что-то есть, сомневаться не приходилось. Некий заряд, который подразумевает обнаженные тела, стоны под одеялом и обмен телесными токами, но который в реальности может быть чем угодно, от рукопожатия до первобытного совокупления, — такой заряд пронизывал воздух между Ульрикой и Гриффином, и только глухонемой инопланетянин стал бы это отрицать.

Директриса «Колосса» лично привела Гриффина Стронга к Барбаре. Ульрика представила их друг другу, и то, как она произнесла его имя (не говоря уже о том, как она смотрела на него — с выражением, с которым сама Барбара смотрела на увенчанный фруктами чизкейк), практически осветило неоновыми огнями секрет, который она одна или они оба предположительно должны были оберегать. Разумеется, здесь им есть что скрывать. Мало того что Робби Килфойл упомянул об имеющейся у Стронга жене, на пальце самого Стронга красовалось обручальное кольцо размером с покрышку грузовика. Что само по себе было неплохой мыслью, подумала Барбара. Стронг был, пожалуй, великолепнейшим мужчиной из тех, кого она когда-либо встречала на улицах Лондона. Конечно же, такому красавцу нужно чем-нибудь отражать атаки самок, которые разевают рты при встрече и бросаются на него, как загипнотизированные. Он выглядел как кинозвезда. Нет, лучше, чем кинозвезда. Он выглядел как бог.

А еще он смотрелся встревоженным, отметила Барбара. Она не могла решить, зачесть ли эту тревогу в пользу Стронга или посчитать ее поводом для того, чтобы приглядеться к нему повнимательнее.

Он заговорил первым:

— Ульрика рассказала мне о Киммо Торне и Шоне Лейвери. Наверное, вам будет полезно знать вот еще что: и тот и другой занимались в моих группах. Шон проходил со мной адаптацию десять месяцев назад, а Киммо так и не успел закончить курс. Когда он пропустил занятие, я сразу сообщил об этом Ульрике. О том, что сегодня не пришел Шон, я, разумеется, не знал, так как он больше у меня не занимается.

Барбара кивнула. Надо же, прямо горит желанием помочь. А эта информация о Шоне довольно интересна.

Она спросила, не найдется ли поблизости уголка, где они смогли бы поговорить. Ульрика, которая ловит каждое слово разговора, им вовсе не требуется.

Стронг сказал, что он делит кабинет с двумя другими руководителями адаптационных курсов, но те в данный момент уехали с группами, и если она последует за ним, то в кабинете им никто не помешает. Однако он не располагает лишним временем, так как сегодня нужно помочь другому сотруднику вывезти ребят на реку. Он кинул короткий взгляд на Ульрику и жестом пригласил Барбару пройти за ним.

Барбара перехватила этот взгляд и попыталась интерпретировать его, а еще понять значение нервной улыбки, изогнувшей губы Ульрики. «Ты и я, детка. Наш секрет, любимая. Поговорим позже. Я хочу тебя. Спаси меня через пять минут, пожалуйста». Вариантов было бесконечно много.

Двигаясь вслед за Гриффином Стронгом («Зовите меня просто Грифф», — попросил он), Барбара пришла в кабинет, находящийся по соседству с приемной. Он был выдержан в том же стиле, что и кабинет Ульрики: много вещей и мало свободного места. Книжные полки, архивные шкафы, один стол на троих. Стены были залеплены плакатами, которые, очевидно, должны оказывать на молодежь позитивное влияние: неграмотные футболисты с диковинными прическами, притворяющиеся, будто читают Чарльза Диккенса, и поп-звезды, выкроившие между концертами тридцать секунд, чтобы попозировать на раздаче в суповой кухне. Портреты знаменитостей разбавлялись плакатами «Колосса» с уже знакомым Барбаре логотипом: гигант, позволяющий более слабым существам использовать себя как лестницу.

Стронг подошел к одному из шкафов и ловко вытащил из ящика пару папок. Сверившись с ними, он сообщил Барбаре, что Киммо Торн пришел в «Колосс» по предписанию магистрата и отдела по преступлениям несовершеннолетних в связи со склонностью к сбыту краденого. Шона в организацию направила социальная служба в результате какого-то недоразумения с чужим горным велосипедом.

И вновь демонстративная готовность помогать. Стронг положил папки обратно в ящик и уселся за стол, потирая лоб ладонями.

— Кажется, вы устали, — заметила Барбара.

— У нас маленький ребенок, — сказал он. — Колики день и ночь. А у жены послеродовая депрессия. Я держусь. Но уже почти на грани.

Ага, это объясняет, что происходит между ним и Ульрикой, решила Барбара, по крайней мере частично. Ситуация отлично укладывается в разряд внебрачных поползновений со стороны бедных, непонятых, заброшенных мужей.

— Трудные времена, — сказала она тем не менее в знак сочувствия.

Он блеснул белоснежной (как же иначе!) улыбкой.

— Есть ради чего стараться. Я справляюсь.

Кто бы сомневался, подумала Барбара. И попросила его рассказать о Киммо Торне. Что знал Стронг о его пребывании в «Колоссе»? С кем он общался? Кто были его друзья, наставники, приятели, учителя и тому подобное? Насколько она поняла, в ходе адаптации подростки вовлекаются в более тесный контакт со взрослыми, чем на других курсах «Колосса», и, следовательно, Стронг имел возможность узнать Киммо Торна лучше, чем кто-либо.

Хороший парнишка, отвечал Стронг. О да, он попадал в неприятности, но преступность не была его призванием. Он занимался этим, не имея других средств для достижения своих целей, но кайфа не получал и не выражал таким образом неосознанный протест. И он же в конце концов отказался от этого… по крайней мере, так казалось… Было еще слишком рано говорить, каким путем пойдет Киммо, что, в общем-то, нормально для ребят, пробывших в «Колоссе» меньше года.

— А что он был за человек? — спросила Барбара.

Он всем нравился, сказал Грифф. Приятный, дружелюбный. На самом деле он имел все задатки для того, чтобы чего-то добиться в жизни. В нем был потенциал и настоящий талант. Как чертовски обидно, что его выбрал своей жертвой какой-то негодяй.

Барбара записала все сказанное Стронгом, несмотря на то, что уже знала это из других источников, и несмотря на то, что рассказ Стронга уж очень походил на заготовленную речь. Это занятие давало ей возможность не смотреть на собеседника, пока тот рассказывает. Так она могла оценивать его голос, не отвлекаясь на внешность топ-модели. Звучал он вполне искренне. Весь такой откровенный. Но в том, что он говорил, не было ничего указующего на его близкое знакомство с Киммо, более близкое, чем у других сотрудников. А он должен был хорошо узнать его, в этом и состоит его работа. И все-таки ничего такого не прозвучало, и Барбара не могла не обратить на это внимание.