Прах к праху - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Джордж cтр.№ 111

— Ну, он такой милый, мне только приятно.

— До поры до времени, пока он не привыкнет к постоянной опеке, — сказал Крис. — Он станет зависимым, если будет знать, что кто-то готов делать за него то, что он может делать сам. И это, друг мой, его погубит.

— Что? — спросила я. — Зависимость?

Макс не спеша разрезал яблоко. Крис налил себе бренди и сел у моих ног. Он притянул к себе Бинза и стал почесывать нежное местечко под обвислыми ушами бигля, которое называл «зоной высшего щенячьего восторга».

— Это верно, — сказала я.

— Что? — спросил Крис. Макс скормил четвертушку яблока Тосту.

— Погубит. Ты прав. Зависимость ведет к гибели.

— Я просто трепал языком, Ливи.

— Это похоже на рыболовную сеть, — сказала я. — Ну ты видел, их забрасывают с лодки, чтобы поймать косяк макрели, например. Вот эта-то сеть и есть гибель. В нее попадает не только предполагаемая добыча, но и многие другие. Все эти маленькие рыбешки, которые беспечно вьются рядом с единственной обреченной на гибель рыбой.

— Это довольно натянутая метафора, девочка. — Макс очистил еще одну четвертушку и протянул мне. Я покачала головой.

— Но верная, — произнесла я. Посмотрела на Криса. Он не отвел глаз, но перестал чесать под ушами бигля. Бинз ткнулся мордой в его пальцы. Крис опустил взгляд.

— Крис, — позвала я.

— И вовсе ты меня не губишь, — ответил он. — Ситуация трудная, но и только.

Макс долил бренди в наши бокалы, хотя мы так к ним и не притронулись. На мгновение положил мне на колено свою большую ладонь и сжал его, как бы говоря — мужайся, девочка, продолжай.

— Мои ноги слабеют. Ходунков недостаточно.

— Тебе просто нужно к ним привыкнуть. Делай упражнения.

— Ноги у меня, как вареные макароны, Крис.

— Ты мало занимаешься. Не пользуешься ходунками в полной мере.

— Через два месяца я уже не смогу стоять.

— Если у тебя не ослабнут руки, то…

— Черт возьми, послушай же. Мне понадобится инвалидное кресло.

Крис помолчал.

— Значит, купим кресло, — сказал он наконец.

— А что потом? — спросила я.

— Что?

— Где я буду жить?

— Что ты имеешь в виду? Здесь. Где же еще?

— Не строй из себя идиота. Я не могу. И ты это знаешь. Кто строил баржу, не ты? — Крис непонимающе посмотрел на меня, — Я не могу здесь оставаться, — сказала я. — Я не смогу по ней передвигаться.

— Да сможешь ты…

— Дверные проемы, Крис.

Я сказала все, что смогла. Ходунки, инвалидное кресло. Ему не нужно было знать больше. Я не могла сказать о вибрации, которая началась у меня в пальцах. Не могла сказать, что, когда я пытаюсь писать, авторучка у меня в руках вдруг принимается выписывать на бумаге кренделя. Потому что я поняла: даже кресло, которого я так боялась и которое ненавидела, послужит мне лишь несколько драгоценных месяцев, прежде чем БАС сделает мои руки такими же бесполезными, как делались теперь ноги.

— Я еще не так больна, чтобы отправляться в приют, — сказала я ему. — Но оставаться здесь уже не могу.

— Значит, мы переедем, — ответил Крис. — Найдем место, где ты сможешь свободно разъезжать в своем кресле.

— Только не отсюда, — сказала я. — Этого мы не сделаем.

— Я вовсе не так дорожу баржей, Ливи. Возможно, я выручу за нее даже больше, чем это надо для покупки квартиры. Я не хочу, чтобы ты..,

— Я уже ей позвонила, — сказала я. — Она знает, что я хочу с ней увидеться. Только не знает зачем.

Подняв голову, Крис посмотрел поверх меня. Я замерла. Я собрала все остатки Лив Уайтлоу Оторвы, чтобы солгать, не дрогнув.

— Дело сделано, — заявила я.

— Когда ты к ней поедешь?

— Когда решу, что пора. Мы так с ней и договорились.

— И она готова?

— Она все же моя мать, Крис.

Я затушила сигарету и вытряхнула себе на колени другую. Я держала ее, не поднося ко рту. Не хотела закуривать, хотя очень хотела чем-то занять себя, пока он не ответит. Но Крис молчал. Ответил Макс.

— Ты правильно поступила, девочка. Она имеет право знать. Ты имеешь право на ее помощь.

Я не хотела ее помощи. Я хотела работать в зоопарке, бегать с собаками по дорожке вдоль канала, сливаться с тенями в лабораториях вместе с освободителями, пить с Крисом в пабах за наши победы, стоять у окна в той квартире рядом с тюрьмой, где собиралась штурмовая группа, смотреть на здание тюрьмы и благодарить Бога, что я больше не узница какой бы то ни было темницы.

— Дело сделано, Крис, — повторила я.

Он обхватил колени руками, уткнулся в них головой.

— Если ты так решила, — проговорил он. — Да. Вот. Решила, — солгала я.

Линли выбрал первый Бранденбургский концерт Баха, потому что эта музыка напоминала ему о детстве, о беспечной пробежке, наперегонки с братом и сестрой, по парку в семейном поместье в Корнуолле — к старому лесу, который защищал Хоуэнстоу со стороны моря. В отличие от русских композиторов, Бах, по ощущениям Линли, не предъявлял к нему никаких требований. Бах был мороз и воздух, идеальный компаньон для того, чтобы погрузиться в мысли, ничего общего с музыкой не имеющие.

Они с сержантом Хейверс расстались после ужина в Кенсингтоне. Хейверс спустилась в метро, чтобы вернуться за своей машиной к Нью-Скотленд-Ярду, а Линли снова посетил Стэффордшир-террас. Концерт послужил фоном для его оценки как визита, так и собственного беспокойного состояния.

Мириам Уайтлоу опять провела его наверх, в гостиную, где только латунный торшер бросал конус света на кресло. Лампа почти не рассеивала темноты в огромной, похожей на пещеру гостиной, и Мириам Уайтлоу — в черном жакете и брюках — почти терялась в полумраке.

— В последнее время я, кажется, больше не переношу света, — пробормотала она. — Как только вижу его, начинает болеть голова, боль перерастает в мигрень, и тогда я уж ни на что не годна. А это уж и вовсе лишнее.

Медленно, но уверенно передвигаясь по заставленной мебелью комнате, она включила стоявшую за кабинетным роялем лампу под абажуром с бахромой. Потом другую — на сервировочном столике. Света они давали мало, так что в целом освещение осталось приглушенным, похожим, должно быть, на газовое, дедовских времен.

Она вернулась в свое кресло с подголовником, в котором, увидел Линли, лежал старый крикетный мяч, приткнувшийся к персидской подушке. Мириам Уайтлоу села и таким привычным жестом сомкнула пальцы вокруг мяча, что Линли понял: вероятно, до его приезда она так и сидела в полумраке с мячом в руках.