Школа ужасов - читать онлайн книгу. Автор: Элизабет Джордж cтр.№ 82

Дебора сняла с себя промокшую одежду, облачилась в халат, тюрбаном накрутила на влажные волосы полотенце. Она сидела на медной кровати, стоявшей здесь с ее раннего детства, и перебирала старые фотографии, хранившиеся в ящиках небольшого шкафа.

Саймон помедлил на пороге, любуясь профилем Деборы, подсвеченным настенной лампой. Она держала в руках какую-то фотографию, сидела неподвижно, неотрывно глядя на нее.

Саймон почувствовал прилив сильного желания– он хотел сжать ее в объятиях, хотел найти губами ее губы, вдохнуть легкий аромат ее волос, прикоснуться к ее груди, услышать ее нежный стон. Но, как никогда прежде, он боялся приблизиться к ней, боялся спугнуть.

Саймон тихо вошел в комнату. Дебора не поднимала глаз от фотографии, даже не замечала его. Сент-Джеймс видел изящный изгиб шеи, трепетную тень ресниц на щеках, слышал легкое дыхание. Только подойдя вплотную к кровати и протянув руку, чтобы обнять жену, он разглядел фотографию, захватившую ее внимание.

Томас Линли выбегает из моря, светлые волосы искрятся под лучами солнца, с тела тонкими струйками стекает вода. Он хохочет, протягивая руку навстречу фотографу. Он прекрасен, он молод, каждое движение дается ему без усилий.

Сент-Джеймс поспешно отвернулся. Желание умерло, на смену ему пришло отчаяние. Он покинул комнату прежде, чем Дебора успела его остановить.

Алан Локвуд слушал кассету уже во второй раз. Линли наблюдал, как меняется при этом выражение его лица: одну эмоцию сменяет другая, но директор тщательно подавляет все чувства. Целая гамма – отвращение, гнев, сострадание, брезгливость.

Сержант Хейверс устроилась в эркере директорского кабинета, Линли сидел за большим столом для заседаний, поставив перед собой магнитофон, Локвуд стоял за стулом, крепко вцепившись пальцами в его резную спинку. Прослушав кассету в первый раз, он промолвил лишь: «Еще раз, прошу вас». Глядел он при этом вбок, на тот букет, что жена принесла вчера в его кабинет. Наиболее хрупкие цветы уже увядали, лилия, накануне сломанная пополам, поникнув, торчала в вазе.

Голоса на пленке становились то громче, то приглушеннее. Жертва продолжала молить, палач не переставал издеваться. Линли и Хейверс приехали в школу незадолго до конца утренней службы. Хор допевал последние слова гимна, звуки органа еще разносились по вытянутому нефу, волной тоажаясь от стен. Преподаватель, одетый в черную мантию, поднялся по ступеням восьмиугольной кафедры, намереваясь прочесть последний на сегодня текст из Писания. Он обернулся лицом к собравшимся, и Линли узнал Джона Корнтела. Стоя возле двери в мемориальную часовню, Линли следил, как преподаватель литературы сосредоточил взгляд на странице Библии и начать читать. Он споткнулся только один раз:

– Псалом шестьдесят первый, – провозгласил он. В свете установленной на кафедре лампы лицо его казалось матово-бледным над черной мантией и темным костюмом. – «Только в Боге успокаивается душа моя: от Него спасение мое. Только Он – твердыня моя, спасение мое, убежище мое: не поколеблюсь более. Доколе вы будете налегать на человека? Вы будете низринуты, все вы, как наклонившаяся стена, как ограда пошатнувшаяся. Они задумали свергнуть его с высоты, прибегли ко лжи; устами благословляют, а в сердце своем клянут…»

Корнтел запнулся на словах «прибегли ко лжи», оправился и продолжил чтение, но Линли не разобрал остальные стихи этого псалма. Одна строка продолжала эхом отдаваться в его ушах с такой же силой и звучностью, как прежде– оранная музыка. «Они прибегли ко лжи».

Линли рассеянно осматривал церковь, оценивая красоту и симметрию здания. Сквозь промытые дождем витражи на скамьи и пол падали разноцветные блики. На алтаре мерцали свечи, надждой поднимался венчик тонкого пламени, сиянием отражаясь в золотых нитях алтарного покрова, переливаясь, словно поверхность воды. Великолепные заалтарные экраны казались выполненными из слоновой кости, а круглое окно-розетку обрамлял искусный орнамент. По обе стороны прохода, склонив головы, стояли на коленях школьники, олицетворяя набожность и смирение. У стен часовни, также на коленях, молились преподаватели. Только хор оставался стоять. Корнтел закончил чтение, прозвучал мощный аккорд, и мальчики запели завершающий гимн: «Хвалите Господа источник благой». Вновь понеслись звуки, отражаясь от стен часовни. Внимая этой молитве, вдыхая запах горящих свечей и старого дерева, прислонившись плечом к неподатливому каменному столбу, Линли вспоминал Евангелие от Матфея, он словно слышал слова, перекрывавшие пение хора: «Вы словно гробы повапленные, выбеленные снаружи, а внутри полные мертвых костей и всяческой нечистоты».

Ученики начали расходиться из часовни. Ряд за рядом поднимался во весь рост и направлялся к выходу– форма отутюжена, волосы причесаны, глаза ясные, лица свежие. «Они все знали, – думал Линли, – знали обо всем с самого начала».

Теперь, сидя напротив директора, Линли наклонился вперед и нажал кнопку, обрывая жалобное рыдание и слышавшийся ему в ответ хриплый смех. Он ждал, чтобы Локвуд заговорил.

Директор оттолкнулся от стула и направился к окну. Он отворил окно четверть часа назад, когда все они вошли в комнату, а теперь распахнул его настежь, впуская утреннюю прохладу. Сложив губы он со свистом втянул в себя воздух и застыл. Так он простоял с минуту. Хейверс, замершая в еркере, оглянулась на Линли. Тот кивком пригласил ее перейти к столу. Хейверс повиновалась.

– Ученик! – пробормотал Локвуд. – Ученик!

В его голосе слышалось почти нескрываемое облегчение. Линли хорошо понял его: Локвуд рассчитывал, что кассета послужит ключом к разгадке убийства Мэттью Уотли. Если ответственность за его смерть ляжет на ученика, репутация школы пострадает не так сильно. Ведь в среду учителей и членов персонала не затесался педофил, за безукоризненным фасадом Бредгар Чэмберс не укрылось извращенное чудовище. Так лучше для Бредгар Чэмберс и, естественно, для руководителя школы.

– Какому наказанию подлежит старшеклассник за издевательство над младшими?

Повернувшись спиной к окну, Локвуд ответил:

– После двух предупреждений его исключают. Однако в данном случае… – Локвуд смолк, вернулся к столу и сел. Почему-то он выбрал стул не рядом с сержантом Хейверс и Линли, а во главе стола.

– В данном случае? – повторил Линли.

– Это не просто издевательство. Вы же сами слышали. Совершенно очевидно, что это продолжалось уже давно, вероятно, почти каждую ночь. За такое он вылетел бы из школы – мгновенно и без всяких предупреждений.

– Значит, исключение?

– Безусловно.

– После этого у него оставался шанс перейти в другую частную школу?

– Ни малейшего, насколько это в моей власти. – По-видимому, Локвуд хотел придать как можно больше убедительности этой фразе. Он даже повторил: – Ни малейшего шанса, – тщательно выделяя каждое слово.

– Мэттью отослал кассету своей подруге в Хэммерсмит, – сообщил Линли. – Но это копия. Он написал ей, что оригинал он хранит в школе. Либо он спрятал его, либо вручил человеку, которому доверял, в надежде таким образом прекратить издевательства. Кстати, мы предполагаем, что жертвой был Гарри Морант.