Урсула Мируэ - читать онлайн книгу. Автор: Оноре де Бальзак cтр.№ 61

Тысяча противоречивых чувств охватили Урсулу при чтении письма. Девушка узнала, как сильно любит ее Савиньен и как бережет он честь той, кого берет в жены, но она была слишком благочестива и слишком милосердна, чтобы желать смерти или страданий даже злейшему врагу.

— Я обещаю вам, сударыня, что эта дуэль не состоится; вы можете быть совершенно спокойны, но прошу вас, оставьте мне это письмо.

— Послушайте, ангел мой, я придумала кое-что получше. Дело вот в чем. Мы купили Рувр — настоящий королевский замок, и земли вокруг него, которые приносят нам сорок восемь тысяч ливров в год; в придачу мы можем дать за Дезире облигации казначейства, которые приносят в год двадцать четыре тысячи ливров. Итого выходит в год семьдесят две тысячи. Согласитесь, такие женихи на дороге не валяются. Вы девочка честолюбивая... и вы совершенно правы, — добавила Зелия в ответ на протестующий жест Урсулы. — Я пришла просить вас стать женой Дезире; вы будете носить имя вашего крестного — ему это было бы приятно. Вы ведь знаете Дезире: он красавец, на хорошем счету в Фонтенбло и скоро станет королевским прокурором. Вы очаровательница, с вашей помощью он скоро получит место в Париже. Мы купим вам хороший дом в столице; с семьюдесятью двумя тысячами франков дохода, не считая жалованья Дезире, можно играть в свете не последнюю роль. Вы будете блистать в самом высшем обществе. Посоветуйтесь со своими друзьями, увидите, что они скажут.

— Я слушаюсь только советов собственного сердца.

— Ладно-ладно! Только не толкуйте мне об этом красавчике Савиньене! Черт возьми, все, что у него есть, — это имя, закрученные кверху усики да черные кудри. Хорошенький юнец, и ничего больше! С мужем, который в два года наделал в Париже долгов на сто тысяч франков, не очень-то разгуляешься на семь тысяч франков ренты. Да и вообще, детка, все мужчины одинаковы, просто вам это невдомек, а мой Дезире, скажу не хвастаясь, может потягаться с сыном короля.

— Вы забываете, сударыня, что ваш сын в данную минуту подвергается опасности, и единственный, кто может его спасти, — это господин де Портандюэр, причем сделает он это лишь ради меня. Но если господин де Портандюэр узнает о постыдных предложениях, которые вы мне делаете, я буду бессильна помочь вашему сыну... Знайте, сударыня, что мне милее бедность, которой вы меня пугаете, чем роскошь, которой думаете меня прельстить. По причинам, которые пока никому неизвестны, но которые рано или поздно раскроются, потому что рано или поздно все тайное становится явным, господин Миноре, подвергая меня отвратительным преследованиям, выставил на всеобщее обозрение чувство, связующее меня с господином де Портандюэром; впрочем, мы можем более не скрывать его, поскольку мать господина Савиньена согласна на наш брак; итак, я имею право сказать вам, что в этом чувстве, законном и дозволенном, — вся моя жизнь. Я ни на что не променяю его, какую бы блестящую будущность и высокое положение в свете вы мне ни сулили. Я полюбила господина Савиньена раз и навсегда. Выйдя за другого, я совершила бы грех, за который была бы наказана. Скажу больше, сударыня, раз уж вы меня вынуждаете: даже если бы я не любила господина де Портандюэра, я все равно не решилась бы разделить радости и горести супружеской жизни с вашим сыном. Господин Савиньен делал долги — но ведь и вы платили по векселям господина Дезире. В характерах наших нет ни того сходства, ни тех различий, что позволяют жить бок о бок без тайной неприязни. Пожалуй, я не могла бы относиться к вашему сыну так снисходительно, как подобает супруге, и вскоре стала бы ему обузой. Не делайте же мне предложение, которого я недостойна и которое я могу отвергнуть, ничуть не огорчив вас, ведь с вашим богатством вы легко отыщете девушек куда красивее, знатнее и богаче меня.

— Так вы клянетесь мне, детка, что молодые люди никуда не поедут и поединка не будет?

— Я полагаю, что это будет самая большая жертва, какую может принести мне господин де Портандюэр, но я не хочу, чтобы мой брачный венец был обагрен кровью.

— В таком случае я благодарю вас, кузина, и желаю счастья.

— А я, сударыня, — сказала Урсула, — желаю вам, чтобы надежды на блестящую будущность вашего сына смогли сбыться.

Этот ответ больно задел мать помощника прокурора и напомнил о пророчестве из последнего сна Урсулы; она вскочила и впилась своими маленькими глазками в чистое, светлое лицо Урсулы, которая тоже поднялась, чтобы проводить свою так называемую кузину; хотя девушка до сих пор носила траур, она была прекрасна и в темном платье.

— Так вы верите в сны? — спросила Зелия.

— Я слишком страдаю от них, чтобы не верить...

— Но в таком случае... — начала было Зелия.

— Прощайте, сударыня, — сказала Урсула, расслышав за дверью шаги кюре.

Аббат Шапрон был поражен, встретив госпожу Миноре в доме Урсулы. Худощавое, разом постаревшее лицо бывшей владелицы почтовой конторы выражало столь сильную тревогу, что священник испытующе взглянул на обеих женщин.

— Верите вы, что к живым могут приходить мертвые? — спросила Зелия у кюре.

— А вы верите, что к живым могут приходить деньги? — с улыбкой ответил вопросом на вопрос кюре.

«Все они тут себе на уме, хотят нас надуть, — подумала Зелия. — Старый священник, старый Бонгран и молодой плут Савиньен — все заодно. Девчонке являлось столько же призраков, сколько у меня волосков на ладони».

Она сделала реверанс и, коротко и сухо простившись с Урсулой и кюре, удалилась.

— Я знаю, зачем Савиньен ездил в Фонтенбло, — сказала Урсула и, посвятив аббата в тайну готовящейся дуэли, попросила его сделать все возможное, чтобы помешать поединку.

— И госпожа Миноре предложила вам руку своего сына?

— Да.

— Значит, Миноре признался жене в краже.

Тут в гостиную вошел мировой судья; услышав о приходе Зелии, чья ненависть к Урсуле была ему известна, и о ее предложении, он взглянул на кюре, как бы говоря: «Выйдемте, мне нужно поговорить с вами об Урсуле наедине».

— Савиньен узнает, что вы отвергли красавчика Дезире с его восьмьюдесятью тысячами франков! — сказал Бонгран.

— Разве это жертва? — отвечала Урсула. — Разве можно говорить о жертвах, если любишь по-настоящему? Да и вообще, какая заслуга в том, чтобы отказать сыну человека, которого презираешь?! Пусть другие возводят свое отвращение в добродетель, но девушке, воспитанной такими людьми, как капитан Жорди, аббат Шапрон и наш дорогой доктор, — она взглянула на портрет крестного, — это не пристало!

Бонгран поцеловал Урсуле руку.

— Знаете ли вы, — спросил мировой судья священника, когда они вышли из дому и направились вверх по Главной улице, — зачем приходила госпожа Миноре?

— Зачем? — переспросил кюре, глядя на судью не без лукавства.

— Она хотела вернуть украденное.

— Так вы полагаете...? — переспросил аббат.

— Я не полагаю, я знаю наверное. Вот смотрите!