Обреченное королевство - читать онлайн книгу. Автор: Брендон Сандерсон cтр.№ 197

— Почему? — спросил Каладин, становясь на колени и развязывая сандалии мертвого мостовика.

— Потому, — ответила она, как если бы и так объяснила достаточно. — Тефт прав, Каладин. Я знаю, ты хочешь сдаться. Но ты не можешь.

— Почему?

— Потому что не можешь.

— Нас заставили постоянно работать в расщелинах, — сказал Каладин. — Больше мы не можем собирать тростник и зарабатывать деньги. Значит, больше не будет ни бинтов, ни антисептиков, ни еды для вечерних посиделок. Работая с этими трупами, мы обязательно наткнемся на спренов горячки и станем болеть — если нас раньше не съест скальный демон или не смоет сверхшторм. И мы будем таскать этот проклятый мост, теряя человека за человеком, пока сама Бездна не провалится. Надежды нет.

Люди продолжали переговариваться.

— Падшие Сияющие перешли на другую сторону, — продолжал спорить Шрам. — Они запятнали свою честь.

Тефта как кипятком обожгло. Жилистый мостовик вскочил и, ткнув пальцем в Шрама, закричал:

— Ты, ты не знаешь ничего! Это было много лет назад. Никто не знает, что произошло на самом деле.

— Тогда почему все рассказывают одни и те же истории? — спросил Шрам. — Они бросили нас. Как светлоглазые бросили нас сейчас. Может быть, Каладин прав. Может быть, надежды нет.

Каладин уставился в землю. Слова зазвучали в ушах.

Может быть, Каладин прав. Может быть, надежды нет.

Он уже делал так. С последним владельцем, до того, как его продали Твилакву и он стал мостовиком. Он сдался той тихой ночью, после того как восстал вместе с Гошелом и другими рабами. Их всех убили. Но он выжил каким-то образом, хотя и был предводителем.

Шторм меня побери, почему я всегда выживаю, подумал он, зажмурившись. Я не могу сделать это опять. Я не могу помочь им.

Тьен. Туккс. Гошел. Даллет. Безымянный раб, которого он пытался вылечить в фургоне Твилаква. Всегда все кончалось одинаково. Каладин приносил одно несчастье. Иногда он дарил им надежду, но надежда — предвестник несчастья. Сколько раз человек должен упасть, прежде чем не сможет встать?

— Я думаю, что мы крайне невежественны, — проворчал Тефт. — Я не люблю слушать то, что светлоглазые говорят о прошлом. Их женщины написали все эти истории, сам знаешь.

— Не могу поверить, что ты споришь, Тефт, — сказал Шрам, доведенный до белого каления. — Что дальше? Мы должны дать Несущим Пустоту украсть наши сердца? Может быть, мы неправильно судим о них? Или паршенди. Может быть, мы должны были дать им убить нашего короля, если уж им так захотелось?

— Что вы двое завелись, шторм вас побери? — рявкнул Моаш. — Это все ерунда. Вы слышали Каладина. Даже он думает, что мы все почти покойники.

Каладин больше не мог слышать их голоса. Он бросился во тьму, подальше от света факелов. Ни один из бригадников не пошел за ним. Он оказался в почти полном мраке, с далекой ленточкой неба над головой.

Здесь, наконец, он один. Он подбежал к огромному валуну и остановился. Скользкий, покрытый мхом и лишайником. Он уперся в него руками, потом повернулся и облокотился на него спиной. Внезапно перед ним появилась Сил, видимая, несмотря на темноту. Она уселась в воздухе, кокетливо одернув платье.

— Я не могу спасти их, Сил, — с болью в голосе прошептал Каладин.

— Ты уверен?

— У меня не получалось, много раз.

— И ты думаешь, что не получится и сейчас?

— Да.

Она помолчала.

— Хорошо, — наконец сказала она. — Допустим, что ты прав.

— Тогда зачем сражаться? Я сказал себе, что попробую, последний раз. Но опять потерпел поражение, и раньше, чем начал. Спасти их невозможно.

— А разве сама борьба ничего не значит?

— Да, если им предназначено умереть. — Он потупился.

И тут у него в ушах зазвучали слова Сигзила.

Жизнь перед смертью. Сила перед слабостью. Путь перед целью.

Каладин взглянул наверх, на узкую полоску неба. Как далекая река с чистой голубой водой.

Жизнь перед смертью.

Что они хотели сказать? Человек должен искать жизнь, а потом уже смерть? Банально. Или они имели в виду что-то другое? Что жизнь приходит перед смертью? Опять банально. И, тем не менее, эти простые слова что-то говорили ему. Смерть придет, шептали они. Смерть придет ко всем. Но жизнь приходит раньше. Храни ее.

Смерть — место назначения. Цель. Но путь — это жизнь. Вот что важно.

Холодный ветер пробежал по каменному коридору, омыл его, принес запах свежести, унес зловоние гниющих трупов.

Мостовики не нужны никому. Никто не заботится о темноглазых, находящихся на самом дне. И, тем не менее, ветер шептал ему, опять и опять.

Жизнь перед смертью. Жизнь перед смертью. Живи, прежде чем умрешь.

Нога ударилась обо что-то. Он нагнулся и поднял его. Маленький камень. Едва различимый в темноте. Он знал, что происходит с ним: меланхолия, приступ отчаяния. Она часто нападала на Каладина, главным образом в недели Плача, когда облака закрывали все небо. Тогда Тьен пытался приободрить его, помочь сбросить с себя отчаяние. И Тьену это всегда удавалось.

С того времени, как он потерял брата, справляться с приступами стало тяжелее. Он стал ходячим трупом; не о ком заботиться — нечего отчаиваться. Лучше уж не чувствовать ничего, чем чувствовать только боль.

Я потеряю их всех, подумал Каладин, крепко зажмуриваясь. Почему я должен пытаться?

Разве он не дурак, пытающийся удержать их? Если бы он победил, хотя бы однажды! Этого бы хватило. Если бы он поверил, что может помочь, что в мире существуют пути, ведущие не в темноту, он мог бы надеяться.

Ты обещал себе, что попробуешь, в последний раз, подумал он. Они еще не мертвы.

Еще живы. Пока.

Есть еще кое-что, что можно попробовать. То, что всегда пугало его. Каждый раз, когда он пытался сделать так, терял все.

Перед ним стоит несчастный человек. И предлагает освобождение. Апатию. Неужели Каладин действительно хочет опять стать ходячим трупом? Ложный побег. Не защитит ни от чего. Он будет все глубже и глубже погружаться в апатию, пока самоубийство не станет лучшим выходом.

Жизнь перед смертью.

Каладин встал, открыл глаза, выпустил из рук камень. И медленно вернулся к свету факелов. Бригадники посмотрели на него, не переставая работать. Некоторые насмешливо, некоторые сомневаясь, другие ободряюще. Камень, Данни, Хоббер, Лейтен. Они верили в него. Он пережил шторм. Одно чудо уже есть.

— Есть еще кое-что, что можно попробовать, — сказал Каладин. — Но, скорее всего, в результате нас убьет собственная армия.