Бедная мисс Финч - читать онлайн книгу. Автор: Уилки Коллинз cтр.№ 30

Он вскочил на ноги в таком же волнении, в каком я его видела в тот день, когда довела его до признания, кто он.

— Вы сказали бы «нет»? — повторил он, наклонившись надо мною, раскрасневшийся и трепещущий, как в тот день, когда шепнул мне на ухо свое имя. — Вы так сказали бы?

Когда в третий раз повторил он свой вопрос, страшная судорога, мне уже столь знакомая, исказила его лицо. Тело Оскара развернуло направо, он упал к ногам моим. Боже мой, кто мог сказать, что он не прав, при виде такого довода, какой в эту минуту представлялся глазам моим? Кто не согласился бы, что всякое уродство лучше такого состояния?

Вбежал слуга и помог мне отодвинуть от него мебель на безопасное расстояние.

— Это теперь уж недолго продолжится, — сказал он, видя мое волнение и стараясь меня успокоить. — Месяца через два, говорит доктор, лекарство подействует.

Я ничего не могла ответить, я могла только горько упрекать себя за то, что спорила с ним, раздражала его и, может быть, вызвала ужасный припадок, вторично случившийся с ним в моем присутствии.

На этот раз он продолжался недолго. Может быть, лекарство начинало уже действовать. Через двадцать минут Оскар был в состоянии снова сесть в кресло и продолжать разговор со мною.

— Вы говорите, что я буду пугать вас, когда лицо мое посинеет, — сказал он со слабою улыбкою. — Разве теперь я не пугаю вас, валяясь в корчах на полу?

Я попросила его не говорить больше об этом.

— Ей-богу, — сказала я, — вы убедили меня, как я ни упряма. Будемте думать теперь только о вашем выздоровлении. Чего вы от меня желаете?

— Вы имеете большое влияние на Луциллу. Если когда-нибудь в разговорах с вами она проявит любопытство узнать действие лекарства, переведите разговор на другую тему, отвлеките ее тотчас же. Пусть она останется в таком же неведении, как и теперь.

— Зачем?

— Зачем? Если она узнает, что знаете вы, как подействует это на нее? Она возмутится и ужаснется, так же как и вы. Она сейчас же придет сюда и будет стараться, так же как и вы, отговорить меня. Правда это или нет?

(Невозможно было не согласиться, что это правда.) — Я так ее люблю, — продолжал он, — что ни в чем не могу отказать ей. Ей удалось бы в конце концов отговорить меня. Как только она ушла, я стал бы раскаиваться в своей слабости и опять взялся бы за лекарство. Таким образом, человек, и без того уже изнуренный болезнью, был бы осужден на постоянную борьбу. Стоит ли, после того что вы видели, ставить меня в такое положение?

Ставить его в такое положение было бы, очевидно, невероятно жестоко. Могла ли я не согласиться облегчить ему, насколько возможно, его жертву, жертву необходимую?

В то же время, однако, я заклинала его не забывать одного.

— Подумайте, — говорила я. — Нельзя надеяться, что перемена в вас будет навсегда неизвестна ей. Рано или поздно кто-нибудь выдаст тайну.

— Я желаю только, чтобы эта тайна была сохранена, пока во мне совершается перемена. Когда процесс этот будет закончен, я сам ей расскажу. Что пользы говорить ей заранее, какой ценой покупаю я выздоровление? Безобразный цвет лица моего никогда не будет пугать мою милую. Что же касается других людей, я не буду навязывать себя свету. Немногие близкие знакомые скоро привыкнут к моей наружности. Луцилла подаст им пример. Она недолго будет тревожиться переменой во мне, которую не сможет ни ощущать, ни видеть.

Следовало ли мне предупредить его тут о неисправимом предрассудке Луциллы и о том, как трудно, пожалуй, будет примирить ее с происшедшей в нем переменой? Вероятно, следовало. Вероятно, я поступила дурно, не решившись причинить новую боль страдальцу, так много уже вытерпевшему. Я просто не в силах была этого сделать. А вы бы сделали? О, если так, то, надеюсь, никогда не встретиться с вами. Какой вы, должно быть, жестокий человек! Кончилось тем, что я ушла из Броундоуна, дав слово скрывать от Луциллы, какою ценой Оскар решился купить выздоровление.

Данное Оскару обещание не поставило меня в неприятную необходимость быть долго настороже, опасаться могущих произойти случайностей. Если только пять дней пройдут благополучно, можно будет успокоиться насчет будущего. Накануне Нового года Луцилла обязана была, по условию завещания, отправиться в Лондон и провести положенные три месяца под кровом тетки.

За короткое время до ее отъезда, она два раза касалась опасного вопроса.

Первый раз она спросила, знаю ли я, какое лекарство принимает Оскар. Я отвечала, что не знаю, и тотчас же переменила тему разговора. Второй раз Луцилла еще ближе подошла к открытию истины. Она осведомилась, каким образом лекарство способствует излечению. Ей говорили, что припадки начались после известного сотрясения мозга, и ее беспокоило, не подействует ли как-нибудь лекарство на голову больного. Этот вопрос, на который, я, разумеется; не могла отвечать, она задала обоим докторам. Предупрежденные Оскаром, те успокоили ее, объявив, что лекарство улучшает общее состояние и не имеет прямого влияния на голову. С этой минуты ее любопытство было удовлетворено. О многом еще нужно было подумать Луцилле перед отъездом из Димчорча. Видимо, поэтому она не заводила более опасного разговора.

Было у словлено, что я поеду с Луциллой в Лондон. Оскар должен был последовать за нами, когда состояние здоровья позволит ему совершить это путешествие. Он имел доступ в дом тетки как жених Луциллы во время пребывания ее там. Что касается меня, то я была допущена в дом по просьбе Луциллы. Она не согласилась расстаться со мною на три месяца. Мисс Бечфорд написала мне очень учтивое письмо, предлагая радушный прием в течение дня. Свободной спальни у нее не было. Мы условились, что я буду ночевать в гостинице по соседству. Тут же должен был поселиться и Оскар, когда доктор разрешит ему поездку в Лондон. Теперь считалось вполне вероятным, что свадьбу можно будет справить через три месяца после возвращения Луциллы из городского дома мисс Бечфорд.

За три дня до отъезда Луциллы все эти планы по отношению ко мне рухнули.

Пришло письмо из Парижа, опять с дурными вестями. Мое отсутствие очень плохо подействовало на папеньку. Как только освободился он от моего влияния, с ним не стало сладу. Сестры уверяли, что отвратительная женщина, от которой я спасла его, непременно женит его на себе, если я тотчас же снова не приеду в Париж. Что было делать? Делать было нечего, как только прийти в бешенство, поскрежетать зубами, опрокинуть стул в своей комнате и потом вторично отправиться в Париж.

Луцилла вела себя изумительно. Видя, как я рассержена и огорчена, она с необыкновенною деликатностью воздержалась от всяких выражений сожаления.

— Пишите мне почаще, — сказало милое существо, — и приезжайте назад, как только будет возможно.

Отец повез ее в Лондон. За два дня до их отъезда я распрощалась со всеми и в приходском доме, и в Броундоуне и опять отправилась через Ньюгевен и Дьепп в Париж. Я не так была настроена, чтобы церемониться с этой новой любовной вспышкой моего вечно юного родителя. Я настояла на том, чтобы тотчас же увезти его из Парижа в поездку по Европе. Я была глуха к его пространным объяснениям, я была глуха к его возвышенным речам. Отец объявил, что умрет в дороге. Припоминая это, я улыбаюсь своей собственной жестокости. Я сказала: «En route, papa» [6] . Взяла и увезла его в Италию.