Любовь и так далее [= Love, etc. ] - читать онлайн книгу. Автор: Джулиан Барнс cтр.№ 4

Я хочу сказать, что можно любить двоих, сначала одного, потом другого, любить одного, а потом внезапно полюбить другого, как было со мной. Любовь может быть разной. Это не значит, что одна любовь настоящая, а другая поддельная. Вот что я хотела объяснить Стюарту. Я действительно любила их обоих. Вы мне не верите? Что ж, неважно, я больше не пытаюсь что-то кому-то доказать. Я просто говорю: с вами такого не случалось, так? Это случилось со мной.

И, оглядываясь назад, меня удивляет, что это не случается чаще. Много позже, моя мать сказала, по поводу какой-то совсем другой эмоциональной ситуации, не помню из двух или трех действующих лиц, она сказала: «Сердце – мягкая материя и это опасно». Я понимаю, что она имела ввиду. Когда ты влюблен, ты склонен влюбляться. Разве это не ужасный парадокс? Разве это не ужасная правда?

Оливер: На чем мы остановились [19] ? Кстати, тангенциальное наблюдение. Удивительно, как каждое из этих трех слов включает последующее, каждая исчезнувшая буква – это потери, которые подкрадываются неизменно, стоит нам, словно Орфей, лишь оглянуться назад. Душещипательное уменьшение, будучи замечено. Сравните и сопоставьте – как обычно говорят учителя – жизни самых значительных английских поэтов романтизма. Сначала упорядочите их по длине имен: Ворсворд, Колридж, Шелли, Китс. Теперь посмотрите на годы их жизни соответственно: 1770-1850, 1772-1834, 1792-1822, 1795-1821. Какая отрада для нумеролога и искателя тайных закономерностей. Обладатель самого длинного имени прожил самую долгую жизнь, обладатель самого короткого – самую короткую, и так далее. Даже так – тот кто родился первым, умер последним, тот, кто родился последним, умер первым. Их можно собрать один в другого как матрешку. Разве не заставляет поверить в божественное провидение? Или хотя бы в божественное совпадение.

Так на чем мы остановились? Хорошо, ради такого дела я поиграю в игру утомительных подробностей. Я притворюсь, что память можно развернуть как газету. Отлично, открываем: новости из-за границы, истории в картинках, а вот в самом низу страницы – Рукоприкладство В Минерве, есть пострадавшие!

В то мгновение, которое вы пожелали избрать, я как раз исчезал из виду (возможно вы решили, что никогда больше меня не увидите, возможно вслед моим нежным лопаткам вы даже испустили крик «Слава Богу»), сворачивая в своем верном Пежо за виноградники Кейв Кооператив. 403 модель, как вы конечно помните. Крошечная решетка радиатора не больше чем глазок тюремщика. Серо-зеленая ливрея навевает воспоминания об эпохе, которая бесспорно стоит того, чтобы о ней помнили. Вы не находите утомительным то, как сейчас воскрешают и превращают в объекты фетиша десятилетия, которые едва успели закончиться? Необходим обратный срок давности: нельзя воскрешать эпоху шестидесятых, если сейчас лишь восьмидесятые. И так далее.

Итак я исчез у вас из вида, промчавшись мимо блестящих стальных чанов, наполненных кровью давленного винограда сорта Минерва, Джиллиан быстро таяла в зеркале заднего вида. Странное название, не находите? – «зеркало заднего вида», утомительно-подробное название. Сравните с более простым французским retroviseur. Ретровизия – как бы нам этого хотелось, ведь так? Но мы живем без этого полезного маленького зеркальца, которое увеличивает отрезок пути, который мы только что проехали. Шоссе А61, едем в Тулузу, смотрим вперед, только вперед. Тот, кто не помнит о своем прошлом, обречен на то, чтобы повторять его. Retroviseur. Необходим не только для безопасности дорожного движения, но и для выживания человеческого рода. Ну вот – я чувствую, что сейчас разрожусь рекламным слоганом.

Джиллиан: На чем мы остановились? Я стояла в халате посреди улицы. На лице кровь, несколько капель упало на Софи. Капли крови на детском личике – словно благословление во время черной мессы. Я выглядела кошмарно, я сделала это специально. Я наседала на Оливера день или больше, пилила его, доводила его до бешенства. Все было подстроено. Я сама подстроила это. Я знала, что Стюарт будет наблюдать. Я все точно рассчитала. Я думала, что если Стюарт увидит, что Оливер жестоко обращается со мной, он решит, что не стоит завидовать нашему браку и это поможет ему вернуться к собственной жизни. Моя мама рассказывала, как он навещал ее и часами говорил о прошлом. Я хотела разбить этот замкнутый круг, как это называется? – поставить точку. Еще я думала, что Оливер и я сможем пройти через это, что я контролирую ситуацию. В конце концов, мне это неплохо удается.

Так что я стояла посреди улицы как огородное пугало, как безумная женщина. Кровь была потому, что когда Оливер ударил меня, у него в руке были ключи от машины. Я знала, что на меня смотрит вся деревня. Я знала, что нам придется уехать. Если на то пошло, французы куда более буржуазны, чем англичане. Приличия должны быть соблюдены. Так или иначе, я объяснила Оливеру, что наша жизнь в деревне была одной из причин срыва.

Но конечно, что действительно имело для меня значение, это чтобы меня увидел Стюарт. Я знала, что он там, в своей гостинице. И я спрашивала себя – получилось ли? Сработает ли это?

Стюарт: На чем мы остановились? Я точно помню, где я остановился. Комната стоимостью 180 франков за ночь, дверь шкафа все время распахивалась, несмотря на все попытки ее захлопнуть. У телевизора была маленькая антенна, которую надо было долго настраивать. На ужин форель с миндальными орехами, на десерт creme caramel. Мне плохо спалось. Завтрак обходился еще в 30 франков. Перед завтраком я обычно стоял у окна и смотрел на их дом.

В то утро я смотрел как машина Оливера со скрежетом неслась прочь на второй передаче. Словно Оливер забыл о том, что есть еще две. С техникой он всегда был безнадежен. Окно было открыто и я мог слышать скрежет его машины, казалось что это скрежет от всей деревни и еще скрежет в моей голове. И в центре всего этого стояла Джиллиан. Все еще в халате, на руках ребенок. Она смотрела в сторону, так что я не видел ее лица. Проехала пара машин, но казалось она этого не слышала. Она просто стояла там как статуя и смотрела в ту сторону, куда уехал Оливер. Спустя какое-то время она повернулась и посмотрела более или менее прямо на меня. Нет, она не могла увидеть меня и не знала, что я там был. К лицу она прижимала платок. На ней был ярко-желтый халат, казавшийся совершенно неуместным. Потом она медленно вошла в дом и захлопнула дверь.

Я подумал: значит вот оно как.

Потом я спустился вниз и позавтракал (30 франков).

4. Все это время

Джиллиан: Во Франции мы познакомились с приятной парой англичан средних лет, которые жили в доме на холмах, там, где начинается garrigue [20] . Он оказался и правда ужасным художником и мне приходилось быть очень тактичной. Но они были одной из тех супружеских пар – таких встречаешь время от времени – которые казалось распланировали свою жизнь. Они сами раскорчевали свой участок земли, оставив оливковые деревья, у них был дом с террасой и маленький бассейн, книги по искусству и поленья для барбекю, казалось им даже был известен секрет, как заставить ветер дуть в жаркий день. Самое замечательное, что они никогда не давали нам советов – ну вроде – если пойдете во вторник на рынок в Каркассоне, то лучший товар у того продавца, что третий слева, или – водопроводчикам доверять нельзя, хотя … Если день выдавался жаркий, я часто брала с собой Софи. Как-то раз мы сидели на террасе и Том смотрел мимо меня, на долину. «Не то чтобы это имело к нам отношение», – пробормотал он, словно про себя, – «но вот что я хочу сказать – никогда не болейте на чужом языке».