Он бы отдал жизнь - читать онлайн книгу. Автор: Ольга Володарская cтр.№ 22

Накачалась она быстро. Наверное, потому, что ничего не ела. Персики не в счет. Недопитую бутылку сунула в сумку и отправилась к Дэвиду. По пути купила пиццу.

Дойдя до места, Диана разделась и нырнула в бассейн. Голышом! Наплававшись, выбралась, выпила еще бренди без закуски и легла загорать. На солнце ее разморило, и Диана не заметила, как уснула.

Пробудилась от боли – затекла шея. Хмель улетучился. Зато во рту появилась мерзкая сухость. Диана посмотрела на часы. Шесть! Дэвид должен был вернуться час назад. Но всякое ведь бывает. Самолеты очень часто задерживаются.

Диана ополоснулась в открытом душе, оделась. На алкоголь она не могла смотреть, поэтому заварила себе чаю, выпила.

Время семь! Дэвида все нет.

Беспокойство нарастало. Что-то случилось, думала она.

Прошла к телефону, позвонила в аэропорт (узнала номер в справочной). Спросила, прибыл ли самолет из Порто. Ей ответили утвердительно. И сообщили, что оба борта, утренний и дневной, сели по расписанию, без задержек.

– А сегодня будут еще рейсы?

– Нет. Только завтра.

Диана отшвырнула телефон, нервно прошлась по комнате.

«Не успел на дневной самолет? – размышляла она. – Вполне возможно. Только почему не позвонил, не предупредил? Он же знает, что я тут жду его…»

Диана заварила еще чаю, порезала пиццу. Водрузив на поднос чашку, сахарницу и тарелку, отправилась в спальню.

«Включу фильм, перекушу, и если к моменту, когда кино кончится, Дэвид не появится и даже не позвонит, пойду к себе!» – решила она.

Диана поднялась по лестнице, толкнула дверь спальни. Поднос был не тяжелым, но она как-то неудобно его взяла и несла с трудом. Завидев тумбочку, засеменила к ней, водрузила поднос на край, хотела подвинуть, и тут ее внимание привлекло расплывшееся по покрывалу пятно. Большое, бурое. Диана точно помнила, что вчера его не было.

Она вытянула шею, чтобы рассмотреть его…

Поднос выскользнул из ее рук. Чашка, тарелка, сахарница – все рухнуло на пол. Кипяток обжег Дианины ноги. Пицца перевернулась и шмякнулась на ковер. Сахар рассыпался по всей комнате. Да еще чашка разбилась на мелкие осколки!

Диана шарахнулась в сторону… И тут она увидела…

Кровь была не только на покрывале, но и на ковре, на плитке… на пистолете, валявшемся возле ножки кровати… на бейсболке с логотипом «Барселоны», сползшей с головы… на седых, растрепанных врывающимся в окно ветром волосах мужчины, лежащего на полу…

Это был Савва. Она узнала его сначала по гавайской рубахе и перстню, а уж потом по фигуре и чертам застывшего лица…

На нем тоже была кровь. Но на удивление немного. Она вытекла из входного пулевого отверстия и, когда Савва упал, ручейком сбежала по виску. Та, что брызнула из выходного, попала на покрывало, ковер, плитку…

Шатаясь, она вышла из комнаты, осела в коридоре на пол и с ужасом подумала: «Во что же я вляпалась?»

Дождь шел не переставая. Он затихал на время, но не прекращался. Кир то и дело подходил к окну, чтобы проверить, не распогодилось ли, но видел одно и то же: падающую с затянутых тучами небес воду. Он задернул тяжелые шторы и отошел от окна. Пройдясь по комнате, сел. Покосился на бутылку коньяка, но пить не хотелось… ничего не хотелось… только умереть!

Кир достал из сумки пистолет, повертел его в руках. Тот, что остался в Бланесе, нравился ему больше. Он был родным, пристрелянным. Кир выпустил из него десятки пуль. А этот пока для него чужой. Он купил его вчера у каких-то ребят из лондонского гетто. Они уверяли, что «пушка» чистая. Он им, конечно, не поверил, но все же купил. У него не было выбора! Оружие ему необходимо, но приобрести его законно в магазине нет никакой возможности.

Сняв пистолет с предохранителя, Кир поднес дуло к виску. Он уже не раз проделывал такое. Но всегда останавливался. И не из-за страха. Боялся неизвестности, хотя знал, что его ждет ад. В любом случае! Но однажды он решил, что пройдет свой жизненный путь до конца, несмотря ни на что.

Его отец пил. Безбожно! А мать терпела его. Сначала его пьяные скандалы, побои, потом трезвые скандалы и побои. Допившись, он стал инвалидом. Лежал, прикованный к кровати, гадил под себя, причем специально, чтобы досадить жене. Когда его сажали на горшок, он говорил «не хочу», но стоило его вернуть в кровать, как он справлял нужду и торжественно улыбался. Если что-то было не по его, распускал руки. Они, в отличие от ног, неплохо его слушались. Отец Кира был мерзким типом. Но мать сносила все его оскорбления. Она его когда-то очень любила, потом жалела. И не могла бросить несчастного на произвол судьбы. Вот только нервы ее не выдержали этого многолетнего напряжения и сдали. Мама повесилась, когда сын, ученик десятого класса, был в школе. Именно на ее похоронах Кир дал себе зарок пройти свой жизненный путь до конца, несмотря ни на что. Его отец, исчадие ада, умер вслед за женой. От кровоизлияния в мозг. Ей оставалось потерпеть всего один день!

Кир продолжал держать пистолет у виска. Напротив дивана, на котором он сидел, висело зеркало, и он смотрел на себя. За последние дни он постарел лет на десять. Лицо землистое, осунувшееся, морщины на переносице как две траншеи, а волосы, которые он обычно брил машинкой раз в десять дней, отросли, и теперь стала видна седина.

«Старик… Хотя мне нет еще и сорока… – подумал Кир с горечью и отчаянием. – А впереди столько лет… Стоит ли их проживать?»

Он не знал ответа на этот вопрос. Внутри у него постоянно боролись два диаметрально противоположных желания: жить и умереть. Он то радовался каждому вдоху, любой мелочи, то ненавидел и себя, и все мелочи, окружающие его. Он проклял себя три года назад, зная, что Господь сделал то же самое…

Рука Кира вспотела. Он опустил ее, положил пистолет на диван и вытер ладонь о брюки. Нет, он не покончит с собой. Хотя сейчас самый подходящий момент. В таком отчаянии он давно не был. Все навалилось… Легче умереть, чем выпутаться.

Кир встал, подошел к сейфу, открыл его. Пачки денег, что занимали большую его часть, его не интересовали. Кириллу нужны были паспорта. Старый и новый. Первый на имя Давида Петкова он разорвал, бросил в пепельницу и поджег. Второй раскрыл и посмотрел на фото. На нем был он, только с удлиненными волосами и эспаньолкой. Все это накладное. И сейчас лежало в чемодане. Пока придется наклеивать. Потом, когда волосы и бородка отрастут, можно обойтись без искусственных. Только ему придется подкрашиваться. На фото он жгучий брюнет без седины.

Кирилл прочел «свое» имя в паспорте. Самир Хадар. Впервые он стал арабом. И это его беспокоило. Не потому, естественно, что он имел какие-то предубеждения. Просто на араба он даже в смоляном парике и с загаром мало походил. И языка не знал. А что хуже – был необрезанным. При малейшем подозрении его осмотрят, и этот факт вскроется.