Зимний пейзаж с покойником - читать онлайн книгу. Автор: Светлана Гончаренко cтр.№ 30

Забыть Ирку! Игорь и не думал, что когда-нибудь это случится. А вот случилось – пожалуйста. Зла на жену он не держал, даже благодарен был шалой австралийке за то, что дочку она в свое время не забрала и, стало быть, не лишила его жизнь смысла. Мать Игоря, пока была жива, тоже души во внучке не чаяла.

Ульяна росла вялой, болезненной, трудной. Такие дети созданы, чтоб быть центром вселенной. Игорь часто вскакивал ночами и бросался к Ульяниной кроватке, чтобы удостовериться, что она жива, дышит, не температурит, не кашляет. Он глядел, как она умывается, чихает, надевает сандалики не на ту ногу, – и таял от умиления. Кажется, больше даже таял, чем когда-то от неразумной страсти к Ирке. Он был теперь счастлив навсегда и без всяких условий.

В талантах маленькой Ульяны Игорь не сомневался. Когда она чуть подросла, он решил выступать с нею на сцене. Были заказаны афиши «Бард Игорь Стрекавин и очаровательная Ульяна Стрекавина». Но петь Ульяне не понравилось, слуха она не имела, да и очаровательной, если уж говорить прямо, нисколько не была. Если в нежном возрасте картину смягчала наивная округлость щек и ясный взгляд, то годам к двенадцати она вымахала в здоровенную ширококостную девицу. Потом начала полнеть, а лицо ее всегда было безнадежно грубо.

Когда Ирка заявляла, что по поводу отцовства колеблется между Кучеровым и Бергером, почтенными преподавателями родного политеха, ей вполне можно было верить. Она в самом деле ничего наверняка не знала. Но Ульяна чуть подросла, и кандидатуры обоих преподов отпали сами собой. Дитя было рыжим, толстоносым, большеногим и как две капли воды повторяло облик небезызывестного Сашки Еськова. Этот успешный спортсмен (кажется, борец-тяжеловес), душа компании и комсомольский вожак, учился с Иркой в одной группе, так что случайного совпадения черт быть не могло. Правда, сама Ирка подтвердить или опровергнуть подобные догадки не могла – она как раз окончательно исчезла из жизни Игоря Стрекавина и блистала среди воротил магазина «Ткани».

То, что Еськов Ульянин отец, Игоря поначалу не огорчило и не обрадовало. Сашка, конечно, тип малосимпатичный, но все же лучше склочного Бергера. Главное, на дочку он не претендовал и даже не подозревал, что таковая имеется. А Ульяну Стрекавин не отдал бы никому! Его мать, хоть внучку и обожала, иногда про себя ехидно сравнивала сына с птахой, выкормившей кукушонка. Действительно, очень уж хрупким и субтильным выглядел бард рядом с крупной рыжей Ульяной.

Сейчас Ульяне было под тридцать. Работала она в скучном офисе и уже пережила несколько романов, которые своей заведомой нелепостью долго отравляли Стрекавину жизнь. Она вконец растолстела, стала раздражительной и мрачной, но пока не была готова угомониться, то есть смириться со своей громоздкостью, некрасивостью и полным отсутствием везения.

Игорь Петрович страшно жалел ее. Он мучился ее незадавшейся взрослой судьбой гораздо больше, чем когда-то ее детскими хворями. Внутри у него постоянно ныло, укоряло, пело, повторялось одно: Ульяна! Ульяна! Почему счастье бегает от тебя?

У самой Ульяны не возникало подобных вопросов. Как многие некрасивые девушки, она была уверена: мужчины не сходят по ней с ума только потому, что наряды на ней из недостаточно престижных бутиков. Действительно, Игорь Петрович все никак не мог наработать и напеть на приличный гардероб. Ульяна понимала, что собственная ее квартира тоже могла бы приманить какого-нибудь мужичка. Однако такой квартиры у Ульяны тоже не было и в помине – из панельной двушки Игорю Петровичу деться было некуда.

Все эти резоны он знал наизусть. О своей ненарядности и неприкаянности Ульяна напоминала почти ежедневно. Она часто плакала, запиралась в спальне и подсовывала отцу женские журналы с отчеркнутыми статьями о моде и стиле. Кружками были отмечены самые эффектные фотографии.

Когда барду на голову сваливался шальной гонорар, Ульяна с самого утра отправлялась на шопинг. К вечеру у нее уже было несколько новых одежд того тусклого цвета, который должен скрадывать полноту. Обновы, конечно, сидели из рук вон плохо – в непонятной надежде Ульяна всегда все покупала на два размера меньше, чем надо. Слезы, судорожное питье воды, упреки и снотворный чай с мятой завершали счастливый день.

Игорь Петрович не был глуп и слеп. Но не терзаться вместе с дочкой, не жалеть ее, не чувствовать себя виноватым он не мог. В конце концов, денег им в самом деле вечно не хватало.

Недавний ноябрьский вечер переменил все. Ульяна уже неделю флиртовала по мобильнику с каким-то загадочным Ростиславом. Наконец они договорились о первой встрече вживую у драмтеатра. Чтобы молодой человек не ошибся, Ульяна послала ему свое изображение, которое слегка подправила на фотошопе. Получилось очень хорошо: ее сослуживицы решили, что это снимок артистки Крючковой в молодости.

Однако встреча не состоялась. Почему? Может, Ростислав просто заболел? Ульяна, правда, приметила какого-то плюгавого мужичка в кепочке, который вертелся вокруг условленного киоска Роспечати. Мужичок тоже не походил на фото Роберта де Ниро, присланное Ростиславом, но Ульяна не сомневалась, что это и был Ростислав. Он несколько раз тоскливо выглянул из-за киоска. Наткнувшись взглядом на Ульяну, длинно сплюнул и побрел к драмтеатру, прикидываясь гуляющим и громко шаркая неновыми кроссовками.

Ульяна с тоской проводила его взглядом. Она была уверена, что от личного знакомства с нею Ростислава удержало ее синее пальто, купленное аж в прошлом году, стало быть, неактуальное, сработанное к тому же на загадочной итальянской фабрике «Шуан Нянь Тао».

– Я сама бы не стала с таким шибздиком знакомиться, – рыдала дома Ульяна. – Но он первый ушел! Причем с такой омерзительной ухмылкой! О, проклятое пальто! Проклятые сапоги! И эта шапочка, достойная бомжихи!

Игорь Петрович гладил дочь по плечу. Он старался вздыхать бодрее, с надеждой, но душа его разрывалась от жалости и бессилия.

Вдруг его взгляд упал на страницу местного журнала «Красивая нетская жизнь». Вообще-то бард подобные издания презирал, а этот журнал прихватил случайно, в столовой пединститута, где проходил его последний концерт. И вот теперь с залистанной глянцевой страницы на него смотрело знакомое толстое лицо. Оно венчало плотную фигуру с большим пивным животом и осенялось пальмой. Под снимком была подпись «Известный нетский бизнесмен Александр Еськов проводит уик-энд на Мальорке». Рядом был тот же живот в гондоле и подпись «Александр Еськов неравнодушен к Венеции». Другие снимки светской хроники запечатлели Еськова на фоне Эйфелевой башни и в обнимку с крокодилом на Каймановых островах.

Словно молния пронзила сознание Игоря Петровича, даже в затылке что-то затрещало. Он слышал, конечно, что Сашка Еськов занялся бизнесом. Но чтобы Сашка так процветал… Тогда как бедная девочка, унаследовавшая его грубое рыжее лицо и неотвязную толщину, бесконечно несчастна и оплакивает сейчас синее пальто, которое не нравится даже шибздикам…

– Тогда я и написал письмо, – вздохнул Игорь Петрович.

Самоваров с интересом спросил:

– И что Еськов?

– А ничего! Он не ответил. Я достал у Генки Добровинского Сашкин телефон и позвонил – женским голосом, конечно, от имени Ули. Сашка грязно послал меня. Я напомнил ему об обстоятельствах моего, то есть Улиного, рождения. Тогда он грязно отозвался о моей бывшей жене, которая сейчас в Австралии. Она никогда не была ангелом, согласен! Но таких слов о себе она не слышала даже от меня – а я многое от нее вынес. Еськов негодяй.