Семейные тайны - читать онлайн книгу. Автор: Чингиз Абдуллаев cтр.№ 35

– Он единственный профессионал такого рода среди всех, кто там был, – пробормотал Менцель.

– И это ваше единственное доказательство? – не скрывая своего презрения, спросил комиссар. – Вам не кажется, что это непрофессионально именно с вашей стороны? Не говоря уже о том, что он международный эксперт, обладающий дипломатическим статусом. И при всем желании вы не можете его арестовать, как мелкого воришку. Только выслать из страны, даже если он у вас на глазах отравил кого-то из той компании. Но он этого не делал. Я могу поручиться за него.

– Не нужно, герр комиссар, – сказал Менцель, – мы все поняли. Герр эксперт будет немедленно освобожден. Но мы попросим его не появляться больше в этом доме.

– Наоборот, – возразил комиссар, – он должен появиться там и найти убийцу, который уже два дня водит вас за нос. Вы все поняли?

Менцель посмотрел на Нерлингера. По процессуальному законодательству Германии следователь был самостоятельной фигурой и мог не выполнять требование комиссара. Но ему не хотелось идти на такой явный конфликт. К тому же можно было легко переложить ответственность за проваленное расследование на этого эксперта и самого комиссара. Поэтому Менцель, соглашаясь, кивнул. Нерлингер промолчал.

– Вот и хорошо. – Комиссар поднялся и протянул руку Дронго. – Сегодня я должен быть у бургомистра на приеме, – вспомнил он, – но завтра вечером мы можем с вами встретиться и вместе посидеть. Я не сомневаюсь, что уже к завтрашнему вечеру у вас будут первые результаты расследования.

– Это было бы слишком самонадеянно, господин комиссар, – улыбнулся Дронго.

Реннер кивнул остальным и вышел из комнаты. Нерлингер поспешил за ним – проводить комиссара. Менцель посмотрел на переводчика, а затем обратился к Дронго на английском языке:

– Может быть, комиссар прав, и мы поторопились. А может, правы мы, и вы действительно приехали сюда, немного изменив своему прежнему профилю. Я пока этого не знаю. Но два убийства подряд имеются, и поэтому я отпускаю вас только условно. Если, не дай бог, в доме произойдет еще какое-нибудь событие, например, разобьется чашка или кто-то порежет руку, я буду считать свои обязательства перед комиссаром Реннером утратившими силу и больше не пущу вас туда. А возможно, и поставлю вопрос о вашей депортации из Германии. Если даже я не могу вас арестовать, то выгнать вас из моей страны я вполне способен.

– Вы очень любезны, господин следователь, – кивнул Дронго, – только вы напрасно меня пугаете. Я сам не привык отступать, и два убийства, совершенные буквально у меня на глазах, – это очень сильный удар по моему авторитету. И моей квалификации международного эксперта. И поверьте мне, что я сделаю все, чтобы изобличить преступника и понять, кто именно совершил эти два убийства.

Менцель молча кивнул и вышел из комнаты. Почти сразу появился Нерлингер, который позвал переводчика и объявил, что они скоро поедут обратно в дом. Психиатры уже начали работать, они проводили беседы с Сюзанной Крегер.

– Когда они закончат? – поинтересовался Дронго.

– Не знаю, – удивился Нерлингер, выслушав переводчика. – А почему это его интересует?

– Если я хочу восстановить полную картину происшедших за два дня событий, то мне нужно обязательно поговорить с ней, – пояснил Дронго.

– Что она может ему сказать? – недовольно спросил инспектор у переводчика.

Тот перевел его вопрос.

– Вы же видели, в каком она состоянии, – продолжал Нерлингер. – Она не вполне понимает, что вообще происходит вокруг нее. Поэтому от нее мы все равно ничего не добьемся. Будет лучше, если герр эксперт вернется в дом и попытается найти там возможного убийцу. Все равно психиатры сегодня не успеют закончить.

Дронго молча кивнул. На обратном пути он сидел рядом с Нерлингером, не задавая ему никаких вопросов. Когда они позвонили в дверь, им открыл оставшийся в доме офицер полиции. Он сообщил, что начался обыск на кухне и в других помещениях, имевший целью найти яд, однако пока не было никаких результатов.

Из доклада офицера стало понятно, что Герман, Анна и маленькая Ева находятся в своей комнате, в другой расположились Берндт и Мадлен. Калерия Яковлевна была на кухне, а в гостиной одиноко сидела Эмма, которая включила телевизор и слушала последние новости. Увидев вошедшего Дронго, она обрадовалась, вскочила и, бросившись к нему, обняла эксперта.

– Я так беспокоилась, что вас арестовали из-за меня, – призналась молодая женщина.

Нерлингер прошел на кухню, оставив их одних.

– Ничего страшного не могло случиться, – успокоил Эмму Дронго. – Во-первых, у меня дипломатический статус, а во-вторых, приехал мой знакомый – комиссар полиции Якоб Реннер, который поручился за меня. И даже предложил вернуть меня сюда, чтобы я помог в расследовании. Вот потому я оказался здесь.

– Я очень рада, – призналась Эмма. – Вы знаете, я очень много думала о случившемся. Перебирала разные варианты. Конечно, больше всего подозрения падают на Анну и на меня. Мы действительно не очень любили Марту и совсем не могли терпеть эту выскочку Лесю. Понимаете, Марта просто изводила Аню своими придирками. Она все время подчеркивала, что они настоящие немцы, вернувшиеся в страну, как только появилась такая возможность, а мы всего лишь приспособленцы, которые переехали сюда уже в двадцать первом веке из-за болезни нашей мамы. Это было очень неприятно и оскорбительно. Ну а Леся… Вы же сами все видели. Она была не ангелом, у нее был гражданский муж до встречи с Арнольдом. А потом она вдруг стала символом нравственности и при любом случае упрекала Анну за ее ребенка. Конечно, в этом был виноват только сам Арнольд, который разболтал ей об истинном отце Евы. Вот она и не отпускала его одного и все время открыто попрекала нас за эту связь Анны с ее мужем. Хотя это было давно, и Лесе он никогда не изменял. Но я думаю, что ее придирки могли по-настоящему достать Арнольда. Как, впрочем, и вечные упреки Марты. В конце концов, он знал, что Ева – его дочь, и, когда у тебя на глазах все время измываются над матерью твоего ребенка, поневоле превратишься в зверя. Так вот я подумала…

Дронго терпеливо слушал, когда она закончит говорить.

– Я подумала, что он мог решить… – сказала Эмма, запинаясь, – он мог решить, что так дальше жить нельзя. И сначала избавил Анну от мучений со стороны Марты, а потом решил отравить и свою собственную жену. Я просто уверена, что он никогда ее не любил по-настоящему, так как любил мою сестру. И супруга его очень сильно доставала.

Эмма пытливо посмотрела на Дронго.

– Вы согласны с моей версией? – поинтересовалась она. – Вы же видели, как спокойно он снял свой пиджак и накрыл им убитую. Любящие мужья обычно так себя не ведут. Наверно, он все просчитал и решил, что это лучший исход для всех нас.

– Не уверен, что такое объяснение может понравиться следователю, – пробормотал Дронго. – В моей практике еще не было случая, чтобы убивали человека из-за плохого характера, которым он донимал бывшую возлюбленную. Не забывайте, что Марта была не просто женщиной со стороны, а являлась свекровью вашей старшей сестры, матерью ее мужа. И на этом основании вполне могла делать любые замечания своей невестке, пусть даже не всегда корректные и обоснованные. А ведь Арнольд был несколько раз под следствием и понимает, что такое негласные правила и законы. И попадать в немецкую тюрьму из-за того, что свекровь мучает жену своего сына, он бы не захотел. Это было бы глупо. А насчет убийства его жены… Это еще бо́льшая глупость. Понятно, что когда в комнате находятся только несколько человек, то подозрения в первую очередь падают на мужа погибшей. Возможно, в силу каких-то причин он был заинтересован в ее устранении. Но тогда нужно конкретно назвать причины, по которым он хотел избавиться от своей супруги. Она не миллионерша, он не миллиардер, и вряд ли их бракоразводный процесс мог его разорить. Тогда были какие-то другие причины. Она все время фактически шантажировала вашу сестру ребенком Арнольда. Я тоже обратил внимание на странную манеру поведения Леси. Но это еще не повод для убийства. А мы не можем убеждать следователя и инспектора в виновности Арнольда только на основании наших умозаключений. И у нас нет никаких доказательств.