Генеральская дочка - читать онлайн книгу. Автор: Лидия Чарская cтр.№ 11

— Mais… mais… ma soeur! — лепечет смущенная Эми, краснея до слез под этим взглядом.

Бедная Эми! Уже там, в своей комнате, несчастная убедилась в полной несостоятельности парикмахерских способностей Муры и жестоко каялась в чрезмерном доверии, оказанном ей. Но сейчас, когда десять пар глаз устремились, с выражением тихого ужаса, на ее злосчастный парик, сейчас она убедилась, что жизнь, в сущности говоря, прескучная история.

И сама виновница происшествия чувствовала себя не лучше пострадавшей.

— Уверяю тебя, что это вышло нечаянно… нечаянно, клянусь тебе, Дося, — взволнованно шептала Мурочка, улучив удобную минуту и пробравшись к своему верному другу.

— Ax, детка, детка, ты своими выходками сведешь меня с ума! — покачивала головкой Дося.

Нечего и говорить, что madame Sept скорее других поняла, кто был виновником несчастья, приключившегося с ее сестрою.

Смущенное личико Муры говорило без слов само за себя. Молодая девушка самым чистосердечным образом раскаивалась в происшедшем. Менее всего желала она обидеть добрую, тихую Эми, мухи не обидевшую на своем веку.

Но ей не поверили, конечно. Не поверили ни madame Sept, ни сами пансионерки.

С горьким чувством поймала Мурочка исполненный укора взгляд красивой Изы. И даже, кажется, сама Дося сомневалась как будто в искренности и чистоте ее благонамерений по поводу этого ужасного парика.

О, это было бы уже слишком! Как несправедливы люди!

И мгновенно светлое настроение Муры падает, исчезает. Тихая грусть обволакивает сердце.

Она не замечает колючих, как иглы, взглядов madame Sept, не слышит укоряющего ее шепота соседки Анюты Велизарьевой, которая, пользуясь рассеянностью директрисы, уничтожает осетрину при помощи ножа и тихонько усовещает Муру по поводу ее поступка.

Уж этот поступок! Ах, не в добрый час пришла ей в голову эта несчастная мысль! Противный нашатырь! Противная перекись водорода! Что за ужасное положение создали они!..

На курорте, находящемся в нескольких верстах от пансиона, ежегодно устраивался костюмированный бал.

Пансионерки madame Sept давно уже готовятся к этому балу.

Говорили о нем еще в конце июня, когда вечера были прозрачно-тихие с летними сумерками, с нежным дыханием ветерка.

Теперь уже июль на исходе. В полдень нестерпимая жара, вечером — прохлада и мрак. Теперь по вечерам нашлось новое занятие для пансионерок: они готовят себе сами костюмы для предстоящего бала. Впрочем, шьют костюмы не они. Кроткая m-lle Эми, примирившаяся с печальной участью, навязанной ей судьбой, в виде пестрого, похожего на паклю парика, и приглашенная ей в помощь из города портниха деятельно занялись шитьем. Сама madame Sept распределила костюмы: изящная генеральская дочка, в лице нежной белокуро-рыженькой Доси, должна одеться феей весны, красивая баронесса Иза — богиней ночи, толстая Велизарьева русской боярышней, Катя Матушевская — цветком мака, Ия Коровина — мрачным ангелом смерти, маленькая авиаторша Вава — мотыльком, Соня Алдина — рыбачкой и, наконец, ненавистная почтенной директрисе «солдатка» — Folie. [19]

— Ca vous passe le mieux! [20] — не без ехидства подчеркивает она, обращаясь к Муре.

Костюм Безумия с его звонкими колокольчиками как нельзя более импонирует последней. В нем можно шалить и бесчинствовать сколько угодно. И Мура улыбается довольной улыбкой. За последнее время она постоянно находится под «штрафом» и почти не видит жетона у себя на груди. То и дело приходится его снимать, возвращать по принадлежности и выслушивать при этом фразы вроде следующей из уст madame Sept:

— Я не хочу, да и не имею права наказывать таких взрослых девиц, что было бы смешно и нелепо, по меньшей мере, но, отбирая у вас жетон, я хочу этим выразить вам свое неудовольствие. Эта исполненная символов вещица не может оставаться в руках такой легкомысленной особы, как вы. И ваши проступки…

В чем, собственно говоря, заключались Мурины проступки? Если не считать так неудачно «обесцвеченной» головы этой милой m-lle Эми, она виновата, пожалуй, только в том, что написала зонтиком экспромт, посвященный madame Sept, на песке пляжа, в часы купанья. И гуляющая там публика много смеялась, познакомившись с ее довольно-таки своеобразной музой. Или тем, что, приобретя несколько воздушных шаров у разносчика, она привязала к каждому из них по карикатуре, а самые шары на длинных нитках прикрепила к ветвям деревьев.

В карикатурах легко можно было узнать самое madame Sept в разных проявлениях ее жизни.

На одном рисунке она пудрится, на другом распекает кухарку, на третьем снимает папильотки, на четвертом катается верхом на кошке Ами.

Следующая карикатура m-lle Эми с патетическим видом и лысой головою, заломившая в отчаянии руки над испорченной прической. И, наконец, всех пансионерок Мура довольно удачно изобразила в виде животных.

Высокую мрачную Ию Коровину — в виде жирафа, Досю — грациозной кошечкой, Изу — красивой ланью, Анюту Велизарьеву — коровой, и все в таком же духе. Целые три часа болтались карикатуры под деревьями, в то время как воздушные шары на длинных нитях красовались над вершинами сосен. Это было довольно забавно, и Мура никак не могла решить, за что, собственно говоря, с нее сняли жетон, как только madame Sept вернулась из сада.

Карикатуры вышли настолько удачными, что сами пансионерки выпросили их на память у Муры. Одна Анюта только очень обиделась на Мурочку.

— Сами-то не больно хороши, — шипела ей вслед раскрасневшаяся «купчиха». — Я хоть и толстая, зато белая да гладкая, не то что другие прочие, разные какие… — И она сопровождала свои слова уничтожающим взглядом.

— Милая m-lle Annette, пожалуйста, не сердитесь, — миролюбиво-ласково обратилась к ней Мурочка. — Право же, я совсем не имела в виду обидеть вас. Видите, я и себя не пощадила.

И она протягивала Анюте Велизарьевой бумажку с изображением ее самой, в виде облезлой, уродливой, худой собачонки, с корявыми лапками и выдерганным хвостом.

— Подите вы… — сердито отмахивалась Анюта.

* * *

Вот он наступил, наконец, так страстно ожидаемый вечер!.. Уже давно гремела музыка в курзале, и тонкий, изящный дирижер успел уже охрипнуть, выкрикивая названия модных танцев и бесконечных фигур контрдансов… Давно кружились, прыгали и грациозно извивались все эти изящные, прелестные феи, пастушки, коломбины, бабочки, розы, фиалки, Жанны д'Арк, Психеи и Дианы в обществе неотразимых Пьеро, Арлекинов, римских воинов, демонов, гениев и русских бояр.

А пансион madame Sept все еще не появлялся среди танцующих. Дело в том, что madame Sept давала последние инструкции пансионеркам. Собрав в гостиной уже давно одетых к балу девиц, она появилась, наконец, торжественно-пышная в своем новом платье, в сопровождении Эми, соорудившей над своей вылинявшей прической что-то среднее между чепцом и бантом.