Употребитель - читать онлайн книгу. Автор: Алма Катсу cтр.№ 41

Я не могла спорить с заключением Алехандро: я умирала. Не могло тело чувствовать себя так ужасно и продолжать жить. Внутри у меня все горело и ныло. С каждым вдохом мои легкие хрипели, как проржавевшие мехи. Если бы мне не было так нестерпимо жалко ребенка Джонатана, которого я забирала с собой, если бы я не страшилась тяжкого груза совершенных грехов, я бы молила Бога о милосердии и ниспослании мне скорейшей смерти.

Только об одном я жалела: о том, что больше никогда не увижу Джонатана. Я так сильно верила в то, что мы предназначены друг другу, что сама мысль о разлуке с ним казалась мне невероятной. Я не могла поверить, что умру, не имея возможности прикоснуться к его лицу, что он не будет держать меня за руку при последнем моем издыхании. В то мгновение я осознала весь ужас моего положения. Мой конец был близок, а я ничего не могла поделать. Никакие молитвы ничего не могли изменить. А я хотела только одного: увидеть Джонатана.

— Вам решать, — сказал Алехандро Адеру, который все это время молчал. — Если она для вас что-то значит. Донат и Тильда выразились ясно…

— Это не решается голосованием, — проворчал Адер. — Никто из вас не вправе решать, кто может присоединиться к нашей компании. Вы все существуете по моей милости.

Верно ли я его расслышала? Наверное, нет. Все звуки расплывались, разлетались эхом у меня в голове.

— …И служить мне продолжаете по моей милости.

Адер шагнул ко мне и провел кончиками пальцев по моему мокрому от пота лбу:

— Взгляни на ее лицо, Алехандро. Она знает, что умирает, но продолжает бороться. Точно так же выглядел ты, и Тильда тоже… — Он похлопал меня по щеке: — Послушай меня, Ланор. Я собираюсь сделать тебе редкостный подарок. Ты понимаешь? Если я не вмешаюсь, ты умрешь. Так что мы с тобой договоримся… Я готов поддержать тебя в мгновение твоей смерти и вернуть твою душу в мир живых. Но это означает, что ты будешь целиком и полностью принадлежать мне — не только телом. Мне нужно от тебя нечто большее. Мне нужна твоя пламенная душа. Ты согласна на это? — спросил он, пытаясь встретиться со мной взглядом. — Приготовься, — сказал он мне.

Я силилась понять, о чем он говорит, но не могла.

Он наклонился ко мне очень близко, словно священник, готовый выслушать исповедь. Держа в руке серебряный сосуд с горлышком тоненьким, как клюв колибри, он вынул из него пробку, больше похожую на иглу.

— Открой рот, — приказал Адер, но я окаменела от страха. — Открой свой треклятый рот, — повторил он, — или я тебе челюсть размозжу.

Я уже очень плохо соображала и почему-то подумала, что он, наверное, хочет дать мне последнее причастие — все же моя мать была католичкой. Мне хотелось, чтобы мои грехи были отпущены. Я открыла глаза и зажмурилась в ожидании.

Адер провел тоненькой пробкой по моему языку. Я ничего не почувствовала, потому что пробка была крошечной, очень тонкой, но язык у меня мгновенно онемел, и рот наполнился отвратительным вкусом. Вспенилась слюна, меня скрутили спазмы. Адер сжал мои челюсти и прижал меня к кровати. Рот наполнялся кровью, она стала горькой и кислой, смешавшись с мерзким зельем, которое мне дал Адер. Неужели он отравил меня, чтобы я поскорее умерла? Я заливалась кровью и больше ничего не чувствовала. Скорее до моего разума, нежели до слуха, доносился голос Адера, бормотавшего непонятные слова. Но все прочее — в особенности разум — вытеснил панический страх. Мне было все равно, что он говорит и зачем он это делает.

Моя грудь сжалась. Боль была поистине невыносимая. Легкие перестали работать, я не могла дышать. Я чувствовала, что сердце останавливается. Сознание покидало меня. Я умирала. И не только я. Мои руки инстинктивно легли на живот и обхватили небольшой, едва заметный бугорок.

Адер замер. В его глазах я прочла понимание.

— Боже, да она беременна. Что, никто не знал, что она беременна? — проревел он, развернулся на месте и замахнулся на Алехандро, стоявшего позади.

Мое тело умирало все скорее, а моя душа была напугана. Она искала, куда ей деваться.

А потом и души не стало.

Я очнулась.

Конечно же, первым делом я подумала, что вся эта жуть мне просто приснилась, что кризис миновал, и теперь я на пути к выздоровлению. На несколько мгновений эти объяснения меня утешили, но я не смогла отрешиться от мысли о том, что со мной произошло нечто реальное и непоправимое. Сосредоточившись изо всех сил, я припомнила туманные видения — как меня прижимают к матрасу, как кто-то выносит из комнаты большой медный таз, наполненный густой, дурно пахнущей кровью.

Я проснулась на своей нищенской кровати в крошечной комнатушке. Было ужасно холодно, огонь в камине давно погас. Шторы на единственном окне были задернуты, но в щелочку струился серый, хмурый свет, но даже на эту полоску пасмурного света мне было больно глядеть.

В глотке у меня саднило, словно меня заставили выпить кислоты. Я решила пойти поискать воду, но как только приподнялась и села, тут же упала на подушки, потому что у меня сильно закружилась голова. Свет резал мне глаза, я не могла держать равновесие. Я словно бы стала калекой, ослабленной длительной болезнью.

Горло саднило, голова пылала, а все остальное было холодным. Мышцы уже не горели от жара. Я могла двигаться только очень медленно и неуклюже, словно меня несколько дней продержали в ледяной воде. Кроме того, произошло самое страшное. Это я поняла сразу, и мне не нужно было, чтобы кто-то сказал мне об этом: ребенка во мне больше не было. Он исчез.

Мне потребовалось примерно полчаса, чтобы выйти из комнаты. Я медленно встала, долго стояла на месте, потом побрела к двери. Двигаясь крошечными шажками по коридору в сторону спален придворных Адера, я отчетливо, со звериной остротой слышала все звуки: перешептыванье любовников в постели, храп главного дворецкого, задремавшего в бельевой кладовке, плеск воды, наливаемой из гигантского котла, — наверное, кто-то собрался принять ванну.

Я остановилась перед дверью Алехандро. Стояла, пошатываясь, и готовила себя к тому, чтобы войти и потребовать объяснений: что произошло со мной и моим нерожденным ребенком. Я подняла руку, собираясь постучать, но передумала. Со мной случилось что-то очень серьезное и непоправимое. Я знала, кто может ответить на мои вопросы, и решила пойти к нему: к тому, кто капнул яд мне на язык, кто нашептал мне на ухо колдовские слова, из-за кого все стало иначе. К тому, кто, судя по всему, отнял у меня мое дитя. Ради своего утраченного ребенка я должна была быть сильной.

Я повернулась и пошла к концу коридора. Остановившись перед дверью покоев Адера, я была готова постучать, но решила не делать этого. «Я не войду к нему, как служанка, — подумала я, — и не стану просить у него дозволения поговорить с ним».

Двери легко открылись. Я хорошо знала покои Адера, знала и его привычки, поэтому направилась к горе подушек — ложу Адера. Он лежал под одеялом из соболиных шкурок — неподвижный, словно труп, и широко раскрытыми глазами смотрел в потолок.