Серебряная корона - читать онлайн книгу. Автор: Анна Янсон cтр.№ 19

— Нет, он — клоун. И еще он выступает в ресторанах как ролевик и бард.

Мона не смогла выдержать взгляда золовки.

— Что значит «ролевик»?

— Он играет в ролевые игры.

— Вот как! А что Вильхельм об этом говорит? — спросила Булль.

— Ничего!

— Ну нет, он наверняка знает, что старший сын зарабатывает себе на жизнь шутовством! Разве не он унаследует усадьбу?

— Такого несчастья ему еще никто не желал! — со смехом парировал Улоф, обнажив ровные здоровые зубы. — Заниматься фермерским трудом, не спать ночами, прикидывая, как свести концы с концами, и как все правила соблюсти, и все бланки заполнить, — такого и врагу не пожелаешь.

Лицо Софии помрачнело.

— Наша усадьба существует с конца восемнадцатого века! Одумайся! Кристоффер ведь выплатит тебе твою долю, когда Вильхельм больше не сможет работать!

— Кристоффер не хочет. Не желает быть привязанным к земле, — сказала Мона. — Он не создан для этого.

— Что же будет, когда у Вильхельма откажет спина? — спросила София.

— Можешь и сама подсуетиться, если неймется спозаранку ходить в коровник навоз выгребать, — захохотал Ансельм так, что поперхнулся пирогом. Ему как диабетику поставили тарелку с выпечкой без сахара, но он уже все съел и потянулся к общему подносу. Мона его не останавливала — бесполезно.

— Хенрик, может, заинтересуется. Хотя бы ради леса. — Улоф, прикрывшись от заходящего солнца, глянул на соседский двор, где стоял экскаватор Хенрика. Дорогая штука. Говорили, сосед купил его за баснословную сумму — миллион семьсот тысяч. Но денежки у него всегда водились.

— Вильхельм никогда на это не пойдет! — возмущенно сказала София. — Оба терпеть друг друга не могут после ссоры из-за прибрежной земли и рыбных угодий. — Вид у нее был такой, точно Улоф произнес кощунство. Тот едва сдерживал улыбку.

— Отец по-прежнему отказывается платить за аренду берегового участка. Утверждает, что в губернском архиве есть бумага, по которой участок находится в бесплатном пользовании всех жителей Эксты, — сказал Улоф, наморщив лоб. — Если он не одумается, то придется заплатить целое состояние. В архиве этого документа никто не видел. А без него никакой адвокат не возьмется за это дело.

— А ты что скажешь, Мона?

— Я в это не вмешиваюсь.

— Так пора это сделать! — сказала София, поднялась из-за стола и смахнула с шорт крошки. Подруга сделала то же самое.

— Спасибо за кофе.

Они помогли убрать со стола.

— Не хотите нарвать себе крыжовника? Я просто не успела убраться в рыбацком домике. Может, я съезжу туда прямо сейчас на велосипеде, а Улоф потом подбросит вас на машине вместе с ягодами? — предложила Мона.

Нет, спасибо, дорогуша. Нам бы теперь только вымыться и лечь спать.

Они вчетвером влезли в «сааб» Улофа, втиснув туда же клетку с попугаем какаду. Птица выдернула у себя перо и осуждающе посмотрела на всех черными глазами. От одиночества и недостатка общения птица занималось самоистязанием. Как святая Биргитта, смеялся Улоф. Хотя Биргитта пошла еще дальше, лила расплавленный воск себе на сгиб локтя и сдирала корки с запекшихся ран, чтобы снова пошла кровь, или стегала себя бичом по спине, если ее муж опаздывал домой.

Мона хотела было сесть на переднее сиденье рядом с Улофом, но София ее опередила.

Мона слышала, как они говорят о цистерцианском монастыре в Руме и о руинах в Висбю, но так нервничала, что с трудом понимала их слова. А вдруг на полу остались капли крови или еще что-нибудь такое?

— Мона, ты почему не отвечаешь?

— Извините!

Улоф понес чемоданы гостей через двор к домику. София побежала налегке вперед, щебеча:

— Глядите, здесь есть цветы — альбиносы! Синяк не синий, а белый!

Рыбацкие домики отбрасывали длинные темные тени. Сети медленно покачивались на кольях. Нога у Моны болела, место укуса дергало. Она хотела подойти к дому первой и открыть дверь, но тело не слушалось. Болело не только тело, но и душа.

София наклонилась, чтобы достать ключ из-под камня за углом бревенчатого дома. И тут Мона спохватилась, что забыла его туда положить. Во всяком случае, она не помнила, чтобы его туда клала. Но София вытащила этот здоровенный ключ. Вставила в замок. Дверь открылась сама.

— Так тут не заперто? Мона, а куда ты дела лоскутный половик, что здесь лежал? Его ведь еще мама соткала. Последний ее половичок. Синие полоски — это моя школьная форма первого класса и детское одеяльце Вильхельма. Черные — это прабабушкино подвенечное платье. Она выходила замуж в платье из черного шелка и держала в руках букет ярко-красных пионов. Я думала, а не взять ли мне половик в Стокгольм… Вильхельму все равно. Ты, что ли, взяла его домой постирать? — с этими словами София распахнула дверь и зашла в домик.

— Мизинец? — инспектор полиции Мария Верн недоверчиво уставилась на Эка, вкатившегося в комнату отдыха на роликовых коньках и с темными очками «Рэй Бэн» на лбу Футболка потемнела под мышками от пота. Надо надеяться, ему есть во что переодеться, подумала Мария. Забавно, что она переживает за то, как он выглядит. Уже в день приезда в Висбю Эк оставил в общем доступе свое переговорное устройство, когда ему приспичило по нужде. Услышав грянувшую оттуда музыку, Мария ринулась через весь отдел полиции безопасности, схватила устройство и побежала за Эком. Она добежала до туалета и начала стучать по двери кулаками. Но он ее не слышал! Он пел, отбивая ритм по крышке сиденья. Единственное, что он смог потом сказать в оправдание, — это что он пел «Чертика в табакерке» на семь четвертей.

— Это очень трудно, — сказал он, — сама попробуй.

После этого недоразумения он навсегда стал ходячим анекдотом и кандидатом в юмористические персонажи в служебной многотиражке. Но не он первый. В анналы вошел и полицейский, который, расследуя кражу через разбитое окно, на обратном пути прыгнул наружу, разбив другое, целое.

История о мизинце в устах Эка звучала как очередная байка, и все ждали, что за ней последует понимающая ухмылка.

— Каждый меряет по себе, и для маленького мальчика его пиписка — не больше мизинца, — наставительным тоном сказал Эк.

Мария подняла бровь.

— А как себя чувствуют сами мальчики, которые нашли его? — спросила она, не спуская глаз с Эка, все еще не вполне уверенная в правдивости его истории.

— Рады, думаю, что это все-таки оказался палец. Мне кажется, мы видели этих ребят в «Макдоналдсе». Их тетка, Анья, когда я ее встретил, была вне себя от ярости. Или это шок? Она считала, мы должны прямо немедленно, среди ночи, очистить акваторию порта и начать поиски трупа. Хотя мы даже не знаем, убийство это или нет.

— По крайней мере, членовредительство.