Звезда для Наполеона - читать онлайн книгу. Автор: Жюльетта Бенцони cтр.№ 49

Наконец он раздраженно сказал:

– Очевидно, Малерусс полностью полагается на вас, если решился доверять сообщение подобной важности. Я содрогаюсь при мысли о том, что могло случиться с вами в дороге!

– Это действительно так важно?

Проницательный взгляд министра впился в нее, словно хотел прочесть, что таится в глубине ее души.

– Гораздо важнее, чем вы могли бы подумать… и ваш вопрос доказывает мне, что вы никоим образом не связаны с Лондонским Комитетом, иначе вы знали бы вышеуказанных лиц. Как бы то ни было, я благодарен вам. А теперь вы можете переодеться.

– Переодеться? Но во что? И для чего?

– В вашу одежду, которая находится там, за ширмой… Нет надобности говорить, что вы свободны, но желательно, чтобы вы покинули тюрьму достойно. Итак, побыстрей одевайтесь, я вас отвезу. А пока я отыщу мать-настоятельницу!

Марианне не надо было повторять два раза. Она поспешила за ширму – сооружение, покрытое черной кожей и обитое медью, – и с радостной торопливостью избавилась от тюремного одеяния. Она носила его недолго, но достаточно, чтобы возненавидеть, и ее охватило чувство глубокого удовлетворения, когда в ее руках снова очутилась ее изящная сорочка, ее малиновое платье, мягкое пальто и хорошенькая шляпка. Правда, в этой мрачной комнате не было ни единого зеркала, но Марианне было все равно. Главное – как можно скорей принять прежний облик.

Когда она одетая вышла, то оказалась перед монахиней, дородной и величественной, чье лицо, несмотря на полноту, сохранило остатки былой красоты. Это, без сомнения, была мать-настоятельница, и она благосклонно улыбалась своей экс-пансионерке.

– Я счастлива, что вы пробыли у нас недолго. Надеюсь, что проведенное здесь время не оставит неприятных воспоминаний.

– Оно было таким кратким, мать моя, что быстро изгладится из памяти.

Реверанс, поклоны, и Марианна, сопровождаемая Фуше, оказалась в коридоре, следуя за монахиней, которая проводила их к маленькой лестнице, ведущей прямо к выходу, где стояла карета министра. Настоятельница решила, что заключенным незачем знать об отъезде девушки. Пусть они думают, что ее посадили в карцер.

– Куда вы меня отвезете? – спросила Марианна своего спутника.

– Я еще не знаю. Мне надо принять решение. Вы упали мне как снег на голову, и требуется время, чтобы все обдумать.

– Тогда, если вам все равно, отвезите меня куда-нибудь, где можно поесть. Со вчерашнего вечера у меня во рту не было ни крошки, и я умираю с голода!

Фуше невольно улыбнулся перед таким аппетитом молодости.

– Я думаю, что покормить вас не составит труда… Садитесь, – сказал он, надевая шляпу, которую держал в руке.

Из кареты протянулась другая рука, в серой замшевой перчатке, чтобы помочь девушке подняться внутрь, и одновременно раздался громовой голос:

– Ах! Я счастлив видеть, что вы снова обрели свободу!

Скорей взлетев, чем поднявшись с помощью этой могучей руки, Марианна оказалась сидящей на бархатных подушках против улыбавшегося ей мужчины, в котором она сразу узнала барона Сюркуфа.

Увидев, что вчерашняя арестованная возвращается в сопровождении министра полиции и его лучшего клиента, добряк Бобуа ощутил громадное облегчение, нашедшее выражение в необычайной быстроте, с которой был сервирован заказанный Сюркуфом завтрак. Утренний табльдот давно прошел, и все кухонные дела в «Золотом Компасе» были приостановлены. Словом, у Марианны нашлось немного времени заняться туалетом, прежде чем идти к столу.

Фуше, у которого были дела в министерстве, откланялся, предупредив, что он ждет Марианну к четырем часам в особняке на набережной Малякэ, чтобы ознакомить ее с некоторыми решениями, принятыми в связи с ее прибытием в Париж. А пока девушка и ее новый друг расположились за накрытым белоснежной скатертью столом, уставленным кушаньями, способными удовлетворить самый требовательный аппетит.

Внезапно возникшая между Сюркуфом и Марианной симпатия была всеобъемлющей. Почти квадратное, напоминавшее львиное, лицо корсара излучало вызывающую доверие силу, тогда как прямой взгляд синих глаз говорил о его искренности. Все его могучее естество переполняли энтузиазм, радость жизни и сознание своей значимости. Хозяин и слуги предугадывали его малейшие желания с таким рвением, словно были моряками на палубе его корабля.

Полностью отдавая честь завтраку, Марианна подумала, что он знаменует больше, чем все остальное, глубокую перемену в ее жизни. Этот улыбающийся человек был корсаром, Королем корсаров, как его называли, и у Англии не было более опасного и грозного врага, чем он. И между тем она сидела против него, она, экс-хозяйка Селтон-Холла, деля с ним хлеб-соль так же естественно, как если бы они были друзьями детства. Что сказала бы об этом тетка Эллис?

Сама она, впрочем, не вполне понимала, почему она находится здесь, почему этот незнакомец заинтересовался ею до такой степени, что взял под свою защиту и даже нарушил из-за нее покой всевластного министра. Что было у него на уме? По правде говоря, когда Сюркуф смотрел на Марианну, у него было такое восхищенное выражение лица, какое бывает у детей при получении необычайно красивой игрушки. Глаза у них тогда горят как звезды, но они не смеют прикоснуться к их воплотившейся мечте. Так же и Сюркуф. Под его дубленой кожей проступал румянец, когда Марианна улыбалась ему, и, если рука девушки нечаянно задевала над столом его руку, он ее застенчиво отдергивал. В сущности, это было даже забавно, и Марианна, как всякая кокетливая женщина, получала удовольствие от этой игры. Игры, кстати, ничуть не мешавшей оценить превосходную кухню мэтра Бобуа!

Однако, как ни силен был аппетит Марианны, он не шел ни в какое сравнение с аппетитом Сюркуфа! Он методически поглощал одно блюдо за другим с регулярностью, похожей на чудо. Полная восхищения от такой способности, она дождалась затишья, чтобы задать горевший у нее на устах вопрос:

– Могу ли я… спросить вас: что вы сделали с Жаном Ледрю?

– Выгнал! – лаконично ответил Сюркуф.

– Как? Вы выгнали его? Но… почему?

– Негодник, способный бросить женщину, тем более девушку, в лапы полиции, не может продолжать службу у меня. Война – это мужское дело, м-ль Марианна. Она ведется мужчинами, мужскими средствами. Донос не относится к их числу. И… любовь не все прощает!

Эти слова заставили порозоветь щеки Марианны.

– Любовь? Неужели вы думаете…

– Что он вас любит? Ведь это же бросается в глаза. Он не питал бы к вам такой ненависти, если бы не был без ума от вас. Но, повторяю, это не является оправданием в моих глазах! Попробуйте лучше этот салат из латука. Он восхитительно хрустит на зубах.

Отдавая должное салату, Марианна пришла к выводу, что это увольнение вряд ли побудит Жана Ледрю снова стать ее другом. Оно только обозлит его, и любовь, если только она имела место, превратится в непримиримую ненависть. А она лучше кого бы то ни было знала, что врагом он может быть опасным… Так что мысль о встрече с ним не улыбалась девушке.