Кольцо великого магистра - читать онлайн книгу. Автор: Константин Бадигин cтр.№ 43

— Так хочет княгиня Бирута, а я полюбила ее, как мать. И еще великий жрец просил. А тебе он велел сказать, чтобы ты не боялся и ждал.

— Я не хочу оставлять тебя одну!

Андрейша вспомнил разгромленное крестоносцами селение и растерзанное тело ее матери и твердо решил ехать вместе с невестой. Но тут же пришла другая мысль: он не волен в своей судьбе, пока московские бояре не закончат посольские дела. Ох, эта княгиня Бирута! Он жалел, что стал ее спасителем, он ненавидел ее.

— Я поеду вместе с тобой, — твердо сказал юноша. — Подожди самую малость, я скоро освобожусь.

— Все готово к отплытию, ждать нельзя и часа. Я пришла проститься, любимый. — Девушка снова прижалась к груди Андрейши.

— Не могу тебя отпустить, — не уступал он.

— Мы будем с княгиней на большой барке. На ней купец Нестимор и другие литовские купцы везут товары. Гребцы хорошо вооружены. Не бойся, любимый, они не дадут нас в обиду. Я провожу княгиню в Палангу и буду свободна. Ты найдешь меня возле храма богини Прауримы. Каждый день в полдень я буду ждать у входа. А если я останусь с тобой, нас ждут страшные несчастья. Так сказал великий жрец. — В глазах Людмилы мелькнул страх.

За короткий срок Андрейша насмотрелся разных чудес в стране язычников. Он, собственно, не боялся жрецов и верил, что словом божьим их всегда можно победить. Но, с другой стороны, здравый смысл подсказывал ему, что ссориться с могущественными жрецами опасно. А уж если сам великий жрец вмешался в их судьбу…

Как ни тяжело было Андрейше, он решил уступить.

Он долго не выпускал девушку из своих объятий.

— Незабудочка моя, — повторял Андрейша с великой нежностью, — незабудочка… А где Серсил? — вдруг вспомнил он. — Что с ним?

— Он умер, — грустно ответила Людмила. — Его тело нашли недалеко от башни великого жреца.

Глухо ударил колокол, отбивая часы в церкви Пресвятые Троицы, прозвонили колокола других церквей. Людмила спохватилась:

— Меня ждут!

— Я люблю тебя, незабудочка!

— Мы расстаемся в последний раз, я буду думать только о тебе.

Они долго смотрели друг другу в глаза.

Людмила сошла с крыльца и, махнув рукой на прощание, скрылась за углом дома.

Андрейша вернулся в сени и снова улегся на еще не остывшую постель. Он заложил руки за голову и стал думать. «Людмилу околдовали жрецы, она на себя не похожа, что-то скрывает, не договаривает», — терзался он. Вдруг ему вспомнилось, что в глазах девушки мелькнул испуг, и тревога снова заползла в сердце.

На следующий день послы великого московского князя собирались в дорогу. Они хотели добраться в Москву до осенних дождей. Князь Ягайла на прощание расщедрился: дал им в охрану десять русских воинов, родом половчан, запасных лошадей из великокняжеского табуна и отменного харча на две недели.

Вместе с послами литовский князь отправил в Москву боярина Лютовера. Ягайла хотел узнать, какова собой московская княжна: не слишком ли высока, не худа ли. Кто-то из приезжих московских купцов рассказывал, что Софья Дмитриевна пошла в отца — дородна и высока ростом. Ягайла был тщеславен и не хотел, чтобы невеста была выше его. Сладким речам боярина Голицы он не слишком доверял. Лютовер должен был глянуть верным глазом на княжну. А на всякий случай он вез письмо знакомому человеку при дворе московского князя — боярину Кобыле.

Андрейша стал проситься к себе на корабль. Московские бояре отпустили его.

— Найдешь невесту, приезжай в Москву служить князю Дмитрию, — сказал Роман Голица, — великий князь таких любит.

Андрейша поблагодарил за честь, чашу вина выпил, а от службы отказался.

Утром в церкви пресвятой Троицы отец Федор провожал московитян в дальнюю дорогу. Растворив царские врата, он вышел в праздничных ризах, с Евангелием в руках и начал напутственное моление.

Все пали на колени.

После службы отряд Романа Голицы выехал из города, держа путь на Смоленск.

А к вечеру того же дня Андрейша нашел рыбака Кирбайдо, хозяина вместительной лодки, и сговорился с ним о плавании вниз по реке Неману, до самого Варяжского моря.

Крестовая комната во дворце была владением великой княгини Улианы. Ее сыновья и дочери тоже имели в ней свои «моленья», — иконы и кресты, — однако заходили редко. Литовские князья не хотели показывать на людях свою приверженность к христианству. Даже имена в княжеском роде давались двойные, языческие и православные, — так повелось с давних времен.

Заботами великой княгини крестовая комната была роскошно обставлена. Одна стена до самого потолка занята иконостасом в несколько ярусов. Иконы в золотых и серебряных окладах украшены крестиками, серьгами, перстнями, золотыми монетами. Горели огни в больших и малых лампадах. Сверкали густо позолоченные толстые свечи, пахло воском, ладаном и лампадным маслом. В глубоких оконных нишах хранились восковые сосуды со святой водой и чудотворным медом.

У резного налоя крестовый дьячок громко и внятно читал книгу поучений Иоанна Златоуста и других отцов церкви.

Княгиня Улиана сидела на мягкой скамеечке задумавшись, опустив глаза.

В молодости она славилась красотой. Высокая, стройная, с румяным лицом и большими синими глазами, она с первого взгляда покоряла суровых воинов. После смерти мужа, Ольгерда, княгиня жила мыслями о церкви, о победе православия в Литве. Одевалась она, как монахиня, во все черное. Характер ее еще больше укрепился. Крупную старуху с властным взглядом боялись одинаково и слуги, и высокие бояре.

Княгиня почти не прислушивалась к чтению. Иоанна Златоуста она слышала много раз. Слова дьячка мерно и однотонно, словно цокот лошадиных копыт, шли мимо сознания.

Неожиданно ей вспомнились далекие годы…

Когда тверская княжна Улиана узнала о сватовстве литовского князя Ольгерда, она хотела наложить на себя руки. Как, уйти из родного дома, с русской земли к чужим людям, к язычникам? Позабыть удалого князя Ивана, часто наезжавшего в гости к брату? Но тверской князь Михаил строго посмотрел на сестру и сказал:

— Могущественный литовец поможет одолеть мне московского князя, если ты станешь его женой. Так надо, о чем тут разговаривать!

Разве молоденькую девушку, да еще полюбившую, можно убедить подобными речами? Но выхода не было. И Улиана послала к знакомой знахарке за смертельным зельем.

Духовник княжны, старенький седовласый попик, отец Василий, заметив слезы и синие круги под глазами девушки, вовремя догадался о чувствах, разрывавших ее грудь.

— Дочь моя, — сказал он, — я знаю, тебе тяжко. Ты уходишь в страну поганской веры, далеко от русской земли, родных и друзей. Но ты подумай о том, сколько русских под рукой твоего будущего мужа. Он не только великий князь литовский, но и русский. Многим русским ты облегчишь страдания, поможешь избежать смерти. А наша православная вера? Укрепи ее, умножь ревнителей. Ты молода и красива, будь хорошей женой, и князь Ольгерд многое сделает ради твоей красоты. Первая жена Ольгерда тоже была русская — витебская княжна Мария, — уговаривал попик. — Она построила каменные церкви в Вильне. И мать Ольгерда была русская. Литовский князь и говорит по-русски, он христианин.