Кольцо великого магистра - читать онлайн книгу. Автор: Константин Бадигин cтр.№ 29

Он рисковал всем. Ради чего?

Земля предков! Вот ради чего он принес в жертву все, что у него было самого дорогого.

Вера в богов нужна для народа, и он будет ее поддерживать, а если надо, отдаст за нее жизнь…

Из окна тянуло ночной сыростью леса. Бутрим укутался теплым овчинным одеялом. У него в доме в Альтштадте окна закрыты прозрачной новгородской слюдой…» Цел ли сейчас мой дом?«Бутрим посмотрел на очаг: красноватые угольки едва тлели в золе. Поежившись, он выполз из-под теплого одеяла, подложил несколько сухих поленьев и снова лег на лавку.

Стреляя искрами, задымили дрова. Огонь быстро разгорался.

Он вспомнил, что весь день не видел жену и дочь.» Боже, ведь я забыл про них! Не сегодня, а как только стал жрецом криве! Бедная Анфиса, что она подумала, увидев меня в жреческих одеждах? Ведь она не знала, кто я… Зачем я так сделал? Увидев свое племя, где родился, расчувствовался… И этот разложившийся труп Олелька…«

Бутриму захотелось все рассказать жене, утешить. Но это невозможно — ночь. Поднимешь переполох в доме старейшины. Да и поймет ли она?

Он с досадой посмотрел на спавших. Громкий храп раздражал Бутрима. Мужчины разлеглись на полу, на медведине. От плохо проветренных шкур стоял тяжелый запах. К нему примешивался острый дух копченого мяса, подвешенного под крышей.

Огонь в очаге разгорался все больше и больше. Красные огоньки взблескивали на бронзовых шлемах и отполированных в боях рукоятках мечей, лежавших рядом со спящими.

В предрассветной мгле заголосили петухи.

В доме стало теплее, и Бутрим задремал. Он не слышал, как вдалеке залаяли собаки, лай делался громче, яростнее.

И вдруг истошный женский крик пронзил ночь:

— Враги, спасите!!

Бутрим мгновенно очнулся, вскочил, нащупал меч и стал бить рукояткой по скамье.

Крик во дворе повторился.

В доме поднялись все сразу. Еще не раскрыв глаза, литовцы натягивали одежду, хватались за оружие.

— Мужчины, спасайте нас! — вопили на улице женщины.

Со всех сторон слышался протяжный бабий вой.

Заливались яростным лаем собаки.

Распахнув дверь, в дом ворвалась служанка.

— Рыцари! — кричала она. — Немцы!

Раздался рев боевого рога. Трубил старейшина. Шум во дворе нарастал, делался громче, яростнее. Жрец услышал возгласы на чужом языке.» Жена и дочь спят в доме старейшины, — мелькнуло у него в голове. — Что делать?«

— Серсил, — задыхаясь, сказал он ученику, торопившемуся с мечом на улицу, — найди Анфису с дочкой. Они в доме старейшины. Защити их, пусть уходят вместе с тобой на Вильню. Все, что случилось, расскажи великому жрецу.

— А ты сам, господине?

— Боги приказывают мне убивать врагов.

Серсил склонил голову и бросился к дому старейшины.

У кенигсбергских стен Бутриму, глядя на врагов, приходилось сдерживать себя, но сейчас… Он поднял меч, и из его горла помимо воли вырвался грозный боевой клич.

Наступило серое утро, еще не взошло солнце, еще лежали в низинах тяжелые ночные туманы. На дворе вой, крики, плач.

Рыцарские наемники-кнехты без жалости рубили всех подряд. На земле лежали связанные молодые женщины. У дома старейшины рубились насмерть десятка два литовцев, разъяренных, как дикие кабаны.

Бутрим вместе с мужчинами, ночевавшими в Олельковом доме, стал пробиваться к ним.

Один из воинов бросился в соседнюю деревню за помощью.

— Крещеные собаки! — кричали литовцы, нанося страшные удары. — Горе вам!

Стучали мечи о щиты, звенело оружие.

Старик с окровавленной бородой открыл дверь конюшни и выводил лошадей. Из хлева женщины выгоняли коров и спешили спрятать в лесу. Испуганное ржание лошадей и мычание смешались.

Словно призраки, из серой мути рассвета появились высокие злые орденские жеребцы, покрытые бронью. Закованные в железо рыцари кололи пиками женщин. Остервеневшие рыцарские кони рвали желтыми зубами мясо живых людей.

В рыцарей летели копья, топоры, метательные дубинки.

К бронированному рыцарю трудно подступиться пешему воину с открытой грудью и с одним мечом в руках. Но литовцы делали невозможное. Безоружные, они вытаскивали из заборов колья и бросались на врага… Почти голый мужчина выбежал из дома. Увидев всадника в белом плаще, он прыгнул на спину лошади рыцаря и, сняв немцу шлем, сломал ему шею.

В другом месте широкоплечий литовец стащил рыцаря с лошади и раздавил его вместе с панцирем, как улитку.

Жители деревни защищались яростно. Женщины рубили тяжелыми топорами ноги рыцарских лошадей, стреляли из луков.

Подбадривая себя дикими воплями, стуча мечами в щиты, бежали на помощь мужчины из соседней деревни. Схватка возобновилась с новой силой.

Рыцарь с разбитой головой повис в седле. Другой, с птичьим хвостом на шлеме, став к оруженосцу спиной, отбивался от наседавших на него литовцев.

— Священный лес, спрячь нас! — молили женщины, пытаясь укрыться в густых зарослях. — Горе нам, нет князя Кейстута, некому заступиться!

Запылал дом старейшины, подожженный врагами. Пожар осветил поле боя. Рубя врагов, Бутрим увидел двоюродного брата, распростертого у своего крыльца. Двое кнехтов держали его, а орденский чиновник в сером плаще прижигал огненной головешкой под мышками и в паху. В одном из солдат Бутрим узнал Генриха Хаммера. С остервенением размахивая мечом, он стал пробиваться к нему, но кто-то захлестнул петлей шею, и Бутрим потерял сознание.

А рыцари всё прибывали. Начертав мечом крест перед собой, они с устрашающими криками бросались на литовцев, кололи и топтали лошадьми всякого, кто попадался на глаза.

Литовцы дали захватить себя врасплох, и это обошлось им дорого. Подожженная со всех сторон деревня ярко горела, огонь высоко поднимался к небу.

Еще одна жертва принесена пресвятой деве Марии.

—» Христос воскрес!«— запели победный гимн рыцари, увидев, что литовцы разбежались.

Гордые победой, христианские герои поздравляли друг друга. Знатный австрийский граф, подняв окровавленный меч, посвятил в рыцарство восемь благородных неопоясанных воинов.

Посредине поляны священники поставили походную церковь. Вокруг нее знаменосцы воткнули в землю древки хоругвей и знамен. Поставили шатры, зажгли костры. Возник огромный лагерь. Началось празднество. Слуги разносили благородным рыцарям вино в честь победы.

Однако ночь прошла не так весело. Разъяренные, горевшие местью литовцы всю ночь тревожили лагерь. Рыцари не видели в темноте врагов, но зато слышали их яростные вопли и чувствовали на себе удары долетавших из леса копий и палиц.