Кораблекрушение у острова Надежды - читать онлайн книгу. Автор: Константин Бадигин cтр.№ 39

Орина взяла в руки тряпочку, поглядела, поцеловала ее.

— Это, — продолжал царь, — частица от креста господнего. От того креста, на коем распят наш боженька. — На глазах у царя выступили слезы. — А вот колючка от тернового венца. Надо всем быть праведными во имя его. Надо быть чистыми…

— Как же быть праведными, чистыми?

— Молиться надо денно и нощно… Вот, возьми, — царь вынул из сундучка сандаловые четки, — свершай по ним первое время три тысячи молитв каждый день. Сядь безмолвно и уединенно, приклони голову, закрой глаза, дыши тихо, воображением смотри внутрь сердца и говори с каждым вздохом: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя». Сие есть Иисусова молитва, Оринушка. Я вот беспрестанно творю Иисусову молитву, она мне драгоценнее и слаще всего на свете. Когда мне холодно, я тверже творю молитву, и мне делается теплее. Если захочу есть не вовремя, чаще призываю имя Иисуса Христа и забуду про пищу. — Федор потер свой морщинистый лоб. — Когда сделаюсь болен, начнется ломота в спине и ногах, стану внимать молитве и боли не слышу. И сделается если мне обидно, я только вспомню, как насладительна Иисусова молитва, и все пройдет. Утешно мне, нет у меня ни о чем заботы, только одного и хочется — беспрестанно творить молитву, и тогда мне бывает очень весело… Бог знает, что со мною делается…

Царь заволновался, слова его сделались совсем непонятными. Как ни старалась Орина, ничего больше понять не могла.

— Милый муж мой и царь, — Орина стала гладить голову Федора, — успокойся. Разве только Иисусова молитва тебе сладка? Разве я, твоя жена, прискучила тебе?

— Нет, нет, Оринушка, милая, ты одна у меня, с тобой всегда хорошо, ты сладка мне и приятна… Но хочу, чтобы и ты молитву Иисусову многократно творила и от той молитвы тебе тоже сладко было.

— А разве скоморохи да шуты тебе не хороши? — допытывалась Орина.

— Грешен, люблю скоморошьи потехи, песни да пляски… Однако молитву Иисусову люблю паче всего.

Темнело. Во дворце зажигали свечи. Царь Федор и царица Орина готовились ко сну. Став на колени у иконы пресвятые богородицы, они отбивали поклоны и вслух читали молитву.

На следующий день царь проснулся в хорошем расположении духа и приказал устроить медвежью забаву.

С утра на высоком помосте слуги готовили царское место. Псари привезли шесть тяжелых клеток с голодными медведями. Каждую клетку везли на особой телеге две лошади. К назначенному времени вокруг поля, огражденного глубоким рвом, собралась придворная знать, стрельцы в синих, красных и желтых кафтанах и множество простого народа.

Царь Федор Иванович, окруженный телохранителями и ближайшими людьми, прихрамывая, взошел на помост. Поклонившись на все стороны народу, он уселся в мягкое кресло. На опухшем лице царя играла улыбка. Он любил медвежью забаву, знал всех медведей, сидевших в клетках, каждому дал имя и часто ходил к ним и милостиво кормил из своих рук медовыми колобками.

Рядом встал, положив руку на спину царского кресла, правитель Борис Годунов. Чуть поодаль высились огромного роста телохранители, вооруженные топорами.

Окольничий, приставленный ведать медвежьими играми, в нарядном кафтане, расшитом золотом, подбежал к царю и, кланяясь, сказал:

— Прикажешь, государь, зачинать потеху?

— Зачинайте. — И царь три раза широко перекрестился.

Окольничий вынул из-за рукава расшитый птицами и зверями платок и подержал его над головой.

— Сначала пустите моего Колдуна, — раздался тонкий голос царя, — а уж вслед ему Лешака. — И царь снова перекрестился.

Зверь вышел из клетки не сразу. Сначала он высунул голову и долго смотрел на собравшихся людей. Потом нерешительно ступил на землю.

В это время на поле вошел рослый худой мужик с рогатиной и без шапки. Волосы он перевязал тонким ремешком. Кафтан на нем из домашнего прядева. Судя по одежде, это был приказчик от торговых рядов либо ремесленник.

Стрельцы, стоявшие вокруг поля, убрали мостки через ров. Человек и зверь остались друг против друга. Колдун не хотел нападать на человека. Он снова забрался в клетку и, высунув голову, скалил зубы.

Из толпы, собравшейся смотреть медвежьи забавы, послышались свист и выкрики.

Мужик, сжав в руке рогатину, твердо вышагивая, двинулся к клетке. В толпе узнали его.

— Матюха! — закричал кто-то.

— Матюха Калашник!

— Держись, Матюха.

Матюха Калашник приветливо помахал толпе рукой. Подойдя к клетке, он постучал по ней древком. В ответ раздалось грозное рычание. Колдун мгновенно выскочил из клетки, поднялся на задние лапы. Матюха отскочил в сторону и выставил вперед острое жало. Зверь, злобно рыча и разинув пасть, медленно приближался. Матюха неподвижно стоял, выжидая удобное время. От того, как будет нанесен удар зверю, зависела его судьба. Может быть, наступал смертный час.

Царь Федор, разинув рот, схватившись за резные ручки кресла и чуть приподнявшись, не спускал глаз с медведя. Когда Матюха отскочил в сторону, царь проглотил слюну и перекрестился.

Прошло несколько напряженных мгновений. Толпа затихла. С поля слышалось пыхтение и злобный медвежий рев.

И вдруг Матюха молнией метнулся вперед и всадил сверкнувшее на солнце лезвие зверю между ребер. Другой конец рогатины он упер в землю. Раненый медведь рвался вперед, засаживая железо все глубже и глубже, кровь потоками лилась из раны. Он старался сломить древко, перегрызть его.

Матюха, побледнев, сжав зубы, придерживал древко ногой и прижимал его к земле.

— Ой! — вскрикнул Федор Иванович, поднявшись с места. — Ой, держись, Колдун! — Сочувствие царя было явно на стороне зверя.

Но победил Матюха.

С глухим ревом медведь свалился на бок. Калашник, вынув из-за голенища нож, прикончил его.

Царь Федор замахал руками.

— Оринушка! — кричал он царице, смотревшей на поединок из окна своего терема. — Оринушка! Сгиб наш Колдун!

Толпа бурно выражала свою радость:

— Молодец, Матюха!

— Молодец!

— Слава!

Под приветственные крики толпы Матюха двинулся к царскому месту. Царь бросил ему золотой и приказал дворецкому вдосталь напоить победителя хмельным из своих погребов.

Тем временем ловчие выпустили нового зверя. Медведь Лешак сразу вышел на поле. Его соперником был стрелец четвертой сотни Иван Рубашкин.

Толпа молча наблюдала, как сходились бойцы.

Медведь, поднявшись, пошел на Ивашку. Он громко рычал, разбрызгивая пену.

Иван Рубашкин изловчился и ударил зверя рогатиной. Но медведь мгновенно разломил древко на куски, смял Рубашкина и, раскрыв пасть, стал рвать его зубами.