Кораблекрушение у острова Надежды - читать онлайн книгу. Автор: Константин Бадигин cтр.№ 35

Это было неожиданно, толпа молчала.

— На строгановский двор! Айда, ребята, своих выручать! — произнес чей-то басовитый, спокойный голос.

— Строгановские приказчики нас всех перепорют! — раздалось с другого конца.

— Не по закону творят. Люди в темницах сидят года по три и четыре и умирают от кнутяных побоев и от голоду и дыму.

— Варничные строгановские люди убиваются в поленницах, мрут от духа соляного, горят в печах, вваливаются в колодцы… И нет у Строгановых милости ко вдовам, детям и увечным! — выкрикивал однорукий солевар.

— У Сергухи Постника, — закричал с телеги Федор Мошкин, — старый хозяин жену свел, у себя в хоромах держит!

В толпе зароптали, стали поносить купцов Строгановых черным словом. Со всех сторон люди продолжали прибывать. Прибежали плотовщики и судостроители с топорами, кузнецы с дальних кузниц в кожаных фартуках.

Некоторые косились на воеводские хоромы. Но там все было тихо. Вооруженный стрелец, ходивший у ворот, с перепугу забрался во двор и закрыл калитку.

— Воеводы нет, он вчера выехал вместе с дружиной беглых ловить! — крикнул Федька Мошкин, усмотрев, что посадские поглядывают на воеводский дом.

— За мной, ребятки! За мной! — рыкнул звероподобный Васька Чуга, появившись у моста через Солониху. — К Строгановым, своих выручать!

Толпа колыхнулась и бросилась за Васькой.

У ворот строгановского города люди остановились. Тяжелые ворота были заперты наглухо. На стенах кучились вооруженные люди.

Началась перебранка.

— Открывай ворота! — кричали посадские.

— Собаки строгановские!

— Не подходи, из пушек будем стрелять! — отвечали с крепостных стен.

— Рвань кабацкая!

— Жуки навозные!

В это время толпа ворвалась во двор приказной избы. Там стояла пушка, лежали ядра. Пушку дружно покатили к воротам строгановского острога. Васька Чуга с товарищами взломали замок зелейного погреба и принялись выносить порох.

Пушку поставили против ворот строгановского города, укрыв ее за каменной церковью. Прозвучал первый выстрел. Ядро ударило в дубовые доски, полетели щепки. Ворота стояли крепко. Десятый выстрел проломил дубовые доски. К этому времени плотники сделали деревянные щиты и под их укрытием топорами разрушили ворота начисто. На дворе толпу встретили вооруженные слуги. Раздались пищальные выстрелы. Но толпа смяла, растоптала слуг и, словно полноводная река, устремилась в хоромы.

В строгановском доме пусто. Дворовые, видя грозную силу, попрятались по углам. Женщины и Никита Строганов ушли по тайному ходу в подвалы Благовещенского собора, где хранилось самое ценное имущество Строгановых.

Впереди разъяренной, орущей толпы бежал, размахивая дубиной, Васька Чуга.

— Ребята! — крикнул он, увидев, что сени наполнились народом. Мореход обернулся и поднял кверху руки. — Закрой двери, пусть остатние на дворе обождут, а вы — за мной.

Повинуясь своему вожаку, толпа с воплями и руганью бежала по пустым горницам, увешанным иконами. Миновали огромную столовую с длинным дубовым столом, еще две-три горницы…

Васька Чуга остановился перед закрытой дверью. Он поднажал плечом, дверь распахнулась.

Посреди кабинета на ковре из шкур белого медведя стоял, опираясь на посох, Семен Аникеевич Строганов. Упрямый и твердый человек, он не захотел спасаться бегством, как остальные, надеясь на свое могущество и знатность.

Крики и ругань стихли. Слышалось только тяжелое дыхание людей.

— Мы к тебе, хозяин, — пробасил Васька Чуга.

Семен Аникеевич, грозно сдвинув брови, молчал.

Окна в кабинете большие. Солнечные лучи ярко освещали рваных, грязных людей, стоявших на одном конце ковра из белых медведей.

— Пошто Сережку Постника на чепь посадил? — крикнул кто-то из задних рядов. — Пошто над работными людьми измываешься?

— Ослобони Сережку, не то худо будет, — спокойно сказал стоявший рядом с Васькой Чугой Тимоха-подварок. — И жонку Марефу отпусти.

— Нам от твоих людей жестокость великая!.. Греховодник!.. Злодей!.. Убивец!.. — закричали в толпе.

— Тише, сволочь! — поднял руку Строганов. — Теперь меня послушайте. Мое слово не в одной цене с вашими ходит… Вон из моего дома! — вдруг бешено закричал купец. — Вон, вон! — Он поднял посох и ударил острым концом Тимоху-подварка в грудь.

Тимоха вскрикнул и, прижав руку к груди, рухнул наземь.

Васька Чуга взъярился, махнул дубиной и расшиб голову Семену Аникеевичу. Купец молча упал на ковер.

Толпа ахнула. В этот миг маленькие воротца часов, стоявших на хозяйском столе, открылись, выскочила птичка и прокуковала двенадцать раз.

На ковре из белых медведей проступили красные пятна. Кровь отрезвила работных людей. Убивать купца Строганова не входило в намерения мятежников. Каждый понимал, что теперь его ждет суровая расправа.

Уходить, немедленно уходить из строгановских хором. Спасать свою жизнь в чужих местах, где не достанут руки купцов Строгановых и царских воевод.

Толпа медленно и тихо пятилась назад, унося с собой раненого Тимоху-подварка.

В огромном кабинете Строганова остался только мертвый хозяин. Он лежал на белом ковре, раскинув руки, подобрав под себя больную ногу.

Снова забили в набат. Горели строгановские амбары на Никольской стороне. Ветер разносил удушливые клубы дыма, раздувал жаркое пламя пожара.

Река и море образовали здесь глубокий ковш с узким входом. Берег был песчаный, низкий, поросший кустарником и травой. На юг тянулись болотистые, худосочные земли, на север лежало Студеное море.

На берегу ковша стоял православный Никольский монастырь, окруженный ветхой острожной стеной. И ворота ветхие покрыты тесом, над воротами — Спасов образ. Кресты на церкви деревянные, потемневшие от времени. И сама церковь деревянная, с трапезною и келарьскою. Возле церкви — звонница на трех столбах, на ней — шесть колоколов, один благовестный.

Место было удобное. Сильное течение отжимало в зимнее время лед от южного морского берега, и вдоль него тянулась широкая полоса чистой воды и слабого тонкого льда. Зверобои, возвращавшиеся после наледного тюленьего промысла, умели добираться по разводьям к южному берегу. Выйдя на чистую воду в любом месте, нетрудно приплыть к монастырю.

В прежние времена святые отцы держали свои промысловые артели из приписанных к монастырю крестьян. И рыбные промыслы были: на южном берегу две тони да на зимнем четыре, ловили семгу. И на тех тонях рыбачили монастырские работники.