Любовь и разлука. Опальная невеста - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Степанов cтр.№ 30

– На один лян серебром, а по-нашему рубль, можно купить столько, что лошадь не увезет. В городах ряды многие, а в рядах лавки каменные, выкрашены всякими красками и разными травами выписаны. Товары в лавках всякие, кроме сукон. Есть бархаты и камки на золоте и всяких цветов, только каменья дорогого нет. И чего только не продают? Попугаев и пав разных. С соколами на руках ходят сокольники. В других лавках полно овощей всяких, сахаров разных, и гвоздики, корицы, анису, яблок, дыней, арбузов, мускату, миндальные ядра, инбирь, ревень и иных овощей много, которых мы и не знаем, какие они есть.

– Харчевней и кабаков полно, а на кабаках питья всякие разные. Ярыжек и женок блядок много, – хохотнул Мадов.

– Молчи, Ондрюшка, не забывай, что ты перед государыней речь держишь, – остановил его Петлин.

Выезжая из Томского острога, казаки захватили с собой товар, какой обыкновенно обменивали на меха у остяков и тунгусов. Особенным спросом пользовались яркий бисер и колокольчики, которыми остяцкие и тунгусские женки обшивали свое платье.

– В Мунгальской земле над нашим русским товаром посмеялись, – с обидой заметил Петлин. – Им все привозят из Китая по дешевой цене, а уж за стену нечего и соваться. Там все впятеро дешевле против русского. Мое дело казачье, то воеводам и боярам решать, но мыслю своим скудным умишком, что ежели начнем с ними торговать, заполонят они русскую землю своим товаром, а наше художество вконец задавят.

Казаки так смачно описывали богатые лавки, что тетка не выдерживала и вступала в разговор, допытываясь, что носят китайские женки. Петлин отвечал, что люди в Китайском государстве мужской пол и женской чисты, а платье имеют своим образцом: рукава широки, что у летников, а исподнее платье сходно с русским полукафтаньем. Но то женки простые и купецкие, а китайских боярышень они не видали, потому что их носят в крытых носилках.

– Впереди бегут батожники человек с двадцать, потом один холоп с большим желтым солнечником из тафты, а два холопа несут носилки. Сказывают, китайские боярышни сами ходить не могут, им ноги с детства пеленают.

– Как так? – ахнула Марья.

– Когда китайская боярышня родится, ей прижмут носки к пятке и туго свяжут лентами. И так до матерого возраста пеленают, дабы ступни не росли. Мы спрашивали китайских людей, для чего калечат девок? Они нам ответствовали, что знатной девке не для чего самой ходить, ее холопы носят. И то калечество в их земле почитается красой.

Марья хотела было возмутиться, но вдруг ей пришла в голову мысль, что наверху в Кремле почти такой же обычай. Царице не дают и шагу ступить. Только русскую царицу водят под руки, а в Китайской земле калечат ноги, дабы знатная девка сама не ходила. Вот и вся разница. Поразмышляв над рассказом казака, она попросила:

– Ты в Москве про китайский обычай не сказывай. Кто их знает наверху, еще учнут пеленать ноги царевнам!

– Государыня, буду нем как рыба, – обещал казак.

Как-то Марья пожаловалась Петлину, что бабушка Федора простудилась и не встает с постели. Казак посоветовал обратиться к ламе, слывущему великим знахарем. Лама лечит целебным настоем, который китайские люди называют чаа. По виду сушеная трава, но где ее собирают, китайцы хранят в строжайшей тайне, как и место изготовления фарфура. Алтын-хан угощал их китайским напитком и даже послал с ними мешок чаа в подарок великому государю. Правда, на вопрос, помогает ли волшебный напиток, Петлин отвечал уклончиво. Его товарищ Мадов выразился определеннее:

– Херня! Не бражка – много не выпьешь. Мы у Алтын-хана больше на кумыс налегали.

Тем не менее Марья решила попробовать. Призвали Тархун-Ламу, объяснили, что надо вылечить бабку государыни. Лама почтительно покивал головой, щуря узкие глаза, и приказал слугам принести мешочек чаа и бронзовый сосуд. Он бросил в сосуд несколько щепоток чаа, налил воды и подвесил сосуд над огнем. Пока он колдовал над напитком, Марья пыталась определить, сколько лет ламе. Круглое безбородое лицо делало эту задачу почти непосильной. Ламе можно было дать и двадцать, и шестьдесят лет. Петлин тоже не знал, сколько лет послу Алтын-хана:

– Кто его ведает? Только мыслю, он не стар. В Мунгальской земле выбирают кутуфту, главного над всеми лабами, – по-нашему патриарха. По их вере им даже цари поклоняются. Только у нас патриарх стар и сед, а кутуфт ныне двое, и оба еще молодые, у них нет ни усов, ни бороды. Одному лет двадцать, а другому – тридцать. Сказывают, когда родится кутуфта, то сразу умеет читать и писать и знает больше самых ученых лам. А еще врут, что прежний кутуфта умер, да в земле лежал лет пять и опять ожил. То солгано! Человек-де умрет, как опять оживет?

По словам Петлина, умерший кутуфта на самом деле воскресает не телом, а душой. Но он затруднялся объяснить, как это происходит, и прибегнул к помощи ламы. Тархан-Лама долго говорил. Казак слушал, потом перевел с некоторым затруднением, переспрашивая и подбирая слова:

– Он говорит, что кутухта не умирает, но если ему случится взойти к небу, то его тело остается на земле, где люди сжигают его огнем. Потом он воскресает в другом теле, например в ребенке, и живет среди народа. Он отличается от простых людей тем, что приносит с собой учение Будды.

– Будда кем будет? Ихним богом? – спрашивала Марья.

– Мыслю, что он у них вроде нашего Исуса, – почесал в затылке казак. – Лама сказывал, что Будда родился в Индийской земле. Был он индийским боярином или даже удельным князем, а потом оставил свою вотчину со всем достатком и отправился странствовать нищим и нагим. Ну как наш Алексей Божий человек. Во время хождения по святым местам он узрел свет и стал зваться Буддой, сиречь Просветленным. Последовавшие его учению нарицаются бохдисатвы, по-нашему угодники. Но мудреного много в желтой вере, всего не ведаю и путаю часто.

Между тем вода в сосуде вскипела. Тархан-Лама налил в сосуд молока, положил ложку масла, насыпал немного хорошо поджаренной затирухи и горсть крупы. Взболтав сосуд, он перелил чаа в фарфуровую чашку и с поклоном подал ее, присовокупив слово «Кусно!». Вопреки обещаниям ламы, волшебный напиток чаа, сваренный с молоком, маслом, затирухой и крупой, не пришелся бабушке по вкусу. Федора попробовала и сморщилась:

– Горько, внученька! Наш сбитень куда слаще!

– Ты выпей, авось полегчает!

Но бабушка сделала всего несколько глотков и зашлась в кашле:

– Тьфу! Прости, внученька, не могу.

Пришлось вылить чаа в помои. Узнав, что напиток не помог, Иван Петлин вздохнул и попросил прощения за глупый совет. Что касается его товарища, то он ни капельки не удивился:

– Ума не приложу, зачем Алтын-хан всучил нам мешок с этим… как его… чего мы не чаяли? Хотел я высыпать эту дрянь, токмо Ванька не дозволил. Мол, в Москве разберут, что с ним делать. Какой русский человек будет пить сушеную китайскую траву? Моча мочой и по цвету и по вкусу. Лечиться надобно по-казацки. Государыня, дозволь отсыпать твоей бабке пороха. Пусть она кинет шепотку пороха в чарку вина и размешает. Хворь как рукой снимет!