Когда герцог вернется - читать онлайн книгу. Автор: Элоиза Джеймс cтр.№ 26

Оказывается, те годы, когда она училась оценивать мужскую привлекательность, не прошли даром. Исидора считала вполне возможным, что на герцога, ее мужа, ее женственность подействует, как удар молнии.

Исидора не подготовилась лишь к одному — что в дверях появятся две мужские фигуры. Два девственника. Но когда они оба вошли в переднюю дверь, причем Симеон пригнул голову, опасаясь удариться о притолоку, то у его брата Годфри был такой вид, словно его поразила молния. Годфри, шедший первым, замер на месте, и Симеон ткнулся головой ему в спину.

Он открыл рот. Раздался какой-то странный звук, напоминающий кваканье лягушек в летнюю ночь.

— Добрый вечер, Симеон, — поздоровалась Исидора, делая шаг им навстречу.

У него совсем ума нет? Неужели он не догадался… Похоже, что нет. В его глазах даже не промелькнуло сожаление.

Повернувшись к брату, Симеон сказал:

— Годфри, держи спину прямо! Ты не видел герцогиню много лет, но я уверен, что ты ее помнишь.

Годфри поклонился так низко, что Исидора испугалась, что он не сможет выпрямиться.

Исидора присела в реверансе, но так неудачно, что ее бюст буквально уткнулся в нос Годфри. Его лицо побагровело, и он бросил растерянный взгляд на брата.

— Я очень рада, — произнесла Исидора и наградила Годфри доброй улыбкой, которая так и говорила: «Успокойся!»

Герцог прошел в комнату, которая вдруг стала казаться вдвое меньше. Исидора едва не упала от удивления. Все дело в том, что Симеон… мужчина. Он — самец. Очень крупный самец.

— Какая милая маленькая комнатка, — заметил он, проходя по комнате с таким видом, словно Исидоры здесь и не было.

— Да, действительно милая, — кивнула она, глядя на его плечи. Такие широкие и красивые. Если он даже не поцелует ее на ночь, решила Исидора, это послужит признаком его мужской несостоятельности.

Впрочем, нельзя исключать и ту возможность, что Симеон находит ее непривлекательной. Хотя нет. Такого быть не может.

Симеон отодвинул для нее стул, и она села, внутренне содрогнувшись. Совершенно ясно, что разработанный ею план срывается. Однако когда-то она хвалилась своей способностью спровоцировать любого мужчину на флирт. А флирт — это уже полпути к постели.

Сам герцог даже не заметит, как это происходит, а Годфри получит урок взросления.

Наклонившись вперед, Исидора улыбнулась той улыбкой, которая воспламенила половину Парижа, когда ей было двадцать лет. Разумеется, мужскую половину.

— Расскажи мне о себе, Симеон, — промурлыкала она. — У меня такое чувство, что я мало о тебе знаю. — Опыт показывал, что ни о чем мужчины не любят говорить так подробно и пространно, как о себе.

Симеон положил на колени тяжелую льняную салфетку.

— Я совсем неинтересный человек, — заявил он. — Так что я бы предпочел узнать что-нибудь о тебе. Что ты делала те годы, пока я путешествовал по Абиссинии и другим местам?

Похоже, он достойный противник. Общительный, доброжелательный, абсолютно спокойный, но смотрит на нее так, будто она его няня.

— Я путешествовала по Европе с тетей, — ответила Исидора. — Полагаю, ты помнишь об этом из моих писем? — В ее голосе прозвучала лишь еле различимая насмешка.

Лакей налил в бокалы вина, и Исидора краем глаза заметила, что Годфри пьет с чересчур большим энтузиазмом. Разве мальчики в его возрасте пьют вино? Этого Исидора не знала, потому что обычно подростки его возраста проводят время в школах. Во всяком случае, она точно не видела ни одного из них на официальных обедах.

— Думаю, большая часть твоих писем до меня не доходила, — промолвил Симеон. — Помнится, лишь однажды мой поверенный сообщил, что предпринял какое-то действие от твоего имени.

— А тебе не приходило в голову, что я могу писать о каких-то интимных вещах?

Похоже, ее слова удивили Симеона.

— Конечно, не приходило, ведь мы с тобой даже не были знакомы, — произнес он. — О каких интимных вещах ты могла писать? Разумеется, я отдал распоряжение поверенным внимательно относиться ко всем посланиям из дома и действовать от моего имени. Но никому не известно, сколько идут письма, не говоря уже о том, сколько времени требуется для того, чтобы мои инструкции доходили до Лондона.

— И тебе даже не было интересно, где находится твоя жена?

Помолчав мгновение, он ответил:

— Нет.

Да уж, прямолинейно, ничего не скажешь.

— Мне было интересно, где вы, — вмешался в разговор Годфри. — До сих пор помню, как вы жили в нашем доме, хотя это было совсем недолго.

— Это невозможно! — покачала головой Исидора. Годфри был в том забавном возрасте, когда ноги кажутся невероятно длинными. У него был нос мужчины и глаза ребенка. — Тебе было всего… Сколько? Дело было в семьдесят третьем году.

— Мне было почти три года, — ответил Годфри. — Разве вы не помните, как играли со мной в прятки? Я думал, что вы всегда будете жить с нами.

— Я тоже. — Исидора не видела смысла лгать ему. — Но я так мешала твоей маме, что мы с тетей решили: лучше, если я отправлюсь путешествовать.

Годфри кивнул.

— Слуги еще много лет судачили о том, как вы приезжали, — сказал он.

Исидора приподняла бровь.

У этого младшего брата Козуэя такая забавная улыбка.

— Никто ни раньше, ни потом не называл герцогиню в лицо мегерой.

— Ну вот, — сказала Исидора. — Как хорошо, что тетя согласилась взять меня с собой. И твоя мама избежала множества сердечных приступов после того, как я уехала, — осторожно добавила Исидора. Она вспомнила, что разговаривает с ребенком, который нуждается в наставлениях. — Надеюсь, ты не последуешь моему дурному примеру?

— Да она не такая уж ужасная, — искренне проговорил Годфри. — Честное слово! Правда, она все время переживает из-за денег, поэтому и кажется, что у нее дурной характер.

Наклонившись к Годфри, Симеон похлопал его по плечу — этот жест Исидора оценила как братский.

Вошел Хонейдью, за которым следовали лакеи с блюдами в руках. Все блюда поставили на небольшой стол — как и велела Исидора, задумывая обед, который должен помочь ей соблазнить мужа. Хонейдью кивком головы отпустил лакеев и стал подавать еду сам, в то время как они трое сидели молча. Годфри допил вино, и дворецкий вновь наполнил его бокал, прежде чем вернуться в большой дом. Годфри порозовел, из чего Исидора заключила, что к выпивке он не привык.

В глазах Симеона появилось ленивое, слегка ироничное выражение. Это нравилось Исидоре, особенно учитывая, что обычно мужчины глазели на нее с лихорадочным блеском в глазах, если она оказывала им знаки внимания, тем более когда почти вся ее грудь была открыта.

— А вы с тетушкой жили в каком-то одном месте? — поинтересовался он.