Роман на Рождество - читать онлайн книгу. Автор: Элоиза Джеймс cтр.№ 20

От изумления у Куинса отвисла челюсть, но в следующее мгновение он взял себя в руки и проговорил с поклоном:

– Позвольте от лица всех слуг выразить сожаление, ваша светлость.

– О чем же вам сожалеть? – удивилась Поппи. От ощущения свободы у нее шла кругом голова – теперь можно было говорить все, что думаешь! – Без меня вам будет только легче. Герцога тоже большую часть времени не будет дома, вот как сейчас, поэтому вам не придется много работать. – Заметив, что ее речь лишь усилила замешательство дворецкого, она ободряюще похлопала его по плечу и попросила: – Пожалуйста, прикажите подать мне карету.

Герцогиня уселась на стул и стала ждать, мурлыкая себе что-то под нос. Холл был огромный, гулкий, мрачный. Поппи его терпеть не могла, но сейчас она смотрела на его суровые стены даже с некоторым удовольствием – ее грела мысль, что она их скоро покинет.

Ей вдруг подумалось, что для Джеммы ее визит может стать неприятным сюрпризом, но она тотчас прогнала эту мысль. Зачем думать о плохом? Главное, что теперь, после всех тревог и волнений, она наконец почувствовала облегчение.

Когда добродушный Фаул, дворецкий Джеммы, предложил ей снять пелерину, Поппи чуть не расплакалась от радости – вот она, свобода! Несколько минут спустя в гостиную вошла Джемма.

Гостья поднялась с места, но ничего не сказала – от волнения слова застряли у нее в горле.

Герцогиня Бомон остановилась в дверях – от кончиков завитых локонов до каблучков шелковых домашних туфель само воплощение французской элегантности.

– Как я рада тебя видеть! – воскликнула она.

– Я собиралась вернуться к маме, но она хочет переехать к Флетчу и заботиться о нем! – вновь обретя дар речи, выпалила Поппи.

– Ты сказала – «заботиться о Флетче»? – переспросила Джемма.

– Да, – кивнула гостья.

– Не могу себе представить никого в этой роли, тем более леди Флору.

– Я могу остаться у тебя на некоторое время?

– Конечно, дорогая, я буду счастлива! – Джемма поцеловала Поппи в щеку. – Само провидение привело тебя ко мне – сейчас я совсем одна, потому что мой братец увез свою возлюбленную из страны.

– Это правда, что они поженятся по специальному разрешению – без оглашения?

Герцогиня Бомон вздохнула. Правда заключалась в том, что брата и девушку, ее собственную подопечную, застигли буквально в момент интимной близости в открытой лодке, так что поспешная свадьба была шагом, разумным во всех отношениях. Но вслух осторожная Джемма сказала:

– Похоже, брат воспылал такой страстью к новой возлюбленной, что просто не может ждать.

– Боюсь, не смогу составить тебе хорошую компанию, – с грустью заметила Поппи, и ее глаза вновь наполнились слезами. – Просто мне не хочется…

– Когда я ушла от Бомона, то проплакала несколько недель, представляешь? – помрачнев, ответила Джемма.

– Как бы мне не пришлось пойти по твоим стопам, – пробормотала юная герцогиня сквозь душившие ее рыдания.

– Тогда ты пришла именно туда, куда нужно. Я не буду тебя беспокоить, но если соскучишься по моему обществу, то позови, и я приду. А сейчас не стесняйся, поплачь вволю.

Поппи не смогла сдержать улыбки, хоть по щекам ее текли слезы.

– Кровопускание – единственный способ справиться с жаром, – обеспокоенно заявил Бандерспит. – Еще в таких случаях помогают банки. Герцога ведь лихорадит уже целую неделю…

Камердинер Финчли посмотрел на мирно лежавшего в постели хозяина. Тот вдруг открыл глаза и снова попытался встать, Финчли рванулся вперед и удержал его в лежачем положении.

– Я должен продолжить игру! – взревел раненый.

– Но даже если жар спадет, герцог может навсегда остаться в состоянии душевного расстройства, – продолжал хирург, скорчив неодобрительную гримасу. – Очевидно, что человек с подобными моральными наклонностями и так находится на грани помешательства, ранение же может усугубить болезнь, сделав его буйнопомешанным до конца дней.

– Нет! – вскричал верный камердинер. Он ослабил хватку, поскольку герцог опять затих, как будто задремал. – Его светлость совершенно здоров и телом и духом! Просто у него жар.

– Где фигура? Я должен сделать ход… – прошептал Вильерс. Услышав в его голосе хрипотцу, Финчли поднес к губам хозяина стакан с водой – бедняга больше расплескал, чем выпил. У камердинера дрогнуло сердце, потому что он еще никогда не видел герцога таким жалким и беспомощным.

– Ему нужен священник, – бросил хирург. – Как я уже сказал, человек, презревший мораль, в таком состоянии вряд ли сможет выжить, потому что у него нет иного стимула, кроме низменных желаний, которые не прибавляют силы духа.

– Это не так! – возмутился Финчли.

– У него есть родные?

– Нет.

– Так я и думал, – презрительно фыркнул Бандерспит. – Он был слишком занят разрушением чужих семей, чтобы создать свою.

Вильерс опять зашевелился, открыл глаза и уставился на камердинера:

– Ты, Финчли?

– Да, ваша светлость, – наклонился к нему слуга.

– Я должен сделать ход, ты знаешь. Пусть она придет сюда, потому что я не могу подняться, – пошли ей записку.

Герцог снова откинулся на подушку.

– Бредит, – констатировал Бандерспит. – Боюсь, кровопускание уже не поможет. Время упущено, вы слишком поздно послали за мной.

У Финчли были сомнения в действенности излюбленного метода Бандерспита – разве помогло кровопускание второму лакею, который спустя месяц после этой процедуры зачах у себя в мансарде? Камердинер был уверен, что больной поправился бы, если б изрядная порция его крови, спущенная хирургом, осталась при нем.

– Согласен с вами, доктор, – кивнул Финчли. – Кровопускание делать уже поздно.

Бандерспит с подозрением покосился на него.

– Я – хирург, избранный самим герцогом, вы не имеете права приглашать к нему другого врача, – предостерег он.

– У меня и в мыслях нет ничего такого, – заверил Финчли, снова прижимая к кровати патрона, который в очередной раз попытался отправиться на свою шахматную партию.

– Я вернусь после полудня, – объявил доктор. – Если его светлости не полегчает, и я не увижу никаких обнадеживающих признаков, то я пущу ему кровь, что бы ты ни говорил. Хотя с точки зрения нравственности люди такого склада, как его светлость, мне претят, мой долг согласно данной перед Богом клятве – делать все, что в моих силах, и для праведников, и для грешников.

«Вот именно, – подумал Финчли, – особенно когда грешники отлично платят за услуги».

Он проводил хирурга к двери и вернулся к герцогу, возбужденно метавшемуся на кровати.