Жажда любви - читать онлайн книгу. Автор: Элоиза Джеймс cтр.№ 37

Деймон покачал головой.

– Я целюсь вон в ту утку, Роберта, – ответил он невпопад и тут же испустил торжествующий вопль: – Попал!

– Возможно, и попали бы, если бы она прежде не успела нырнуть, – усмехнулась Роберта и, заметив его жест, добавила: – Нет, я не подам вам коровью лепешку.

– Я никогда бы не попросил подобного от хорошо воспитанной леди, но самая выдающаяся ваша особенность, Роберта, заключается в том, что вы не слишком похожи на леди.

– Не считаю это комплиментом.

– Только потому, что вы понятия не имеете, насколько скучны могут быть леди. Прежде всего они совсем не азартны. А я, будучи братом Джеммы, как вы понимаете, нахожу это весьма утомительным.

– А Джемма азартна?

Деймон рассмеялся:

– Джемма – лучшая шахматистка Англии и Франции и во многом превосходит мужчин. Она не раз выигрывала у Филидора, а он самый талантливый шахматист Франции.

– А кто самый талантливый в Англии?

– Как?! Вы не знаете? – удивился Деймон.

Роберта покачала головой.

– Ваш возлюбленный, – торжественно объявил он. – Вильерс. Хотя, полагаю, вы еще не имеете права называть его так. А теперь, как считаете, смогу я попасть в деревце, к которому мы привязали барку?

– Нет.

– Не слишком-то вы дружелюбны. Другая на вашем месте постаралась бы меня ободрить, – пожаловался он и, размахнувшись, метнул свой снаряд. Но лепешка упала совсем близко.

– Давайте я попробую, – вызвалась она, с удовольствием наблюдая, как у него от изумления открылся рот.

Но Роберте все было ясно: главное – найти лепешку правильной формы, в виде диска. Это ни в коем случае не должны быть шары, которыми расшвыривался Деймон: уже в воздухе они теряли форму и рассыпались в пыль.

Наконец она отыскала то, что требовалось, и, мысленно извинившись перед Джеммой за безвозвратную утрату чудесных сиреневых перчаток, швырнула диск так далеко, как только могла.

И хотя в деревце не попала, все же лепешка приземлилась куда дальше, чем все те, которые бросал Деймон.

– Как, черт возьми, вам это удалось? – ахнул он, чем привел ее в восторг.

– Ваша сестра может быть лучшей шахматисткой в обеих странах, – объявила она, стаскивая грязные перчатки, – но я претендую на титул лучшей метательницы коровьих лепешек.

– Он ваш. Но где вы так натренировались, леди Роберта?

– Никаких тренировок! – широко улыбнулась она. – Всего лишь способность трезво оценивать ошибки предшественников.

– Будь оно все проклято! – фыркнул Деймон, поднимая с земли такой же диск. И очередная лепешка наконец-то упала в воду. – Все же вы догадались первая, – со всей справедливостью заметил он. – Думаю, мы очистили место для коврика, не так ли?

– А я думаю, что нам следует пройти через рощицу и узнать, каковы успехи Тедди в плавании.

– Не хотите отдохнуть со мной в тени деревьев и попрактиковаться в поцелуях? Я мог бы прочитать вам стихи и напоить вином.

– Видите ли, за всю жизнь я слышала слишком много поэзии! – сухо бросила она.

– А… но это, при всем моем почтении к вашему отцу, несколько другой род поэзии. «Прошу, живи со мной и будь моей любовью. Ты станешь лютиком моим, а я твоим укропом», – с пафосом прочитал он.

– Не желаю я быть вашей любовью, а тем более лютиком, – хихикнула Роберта.

– Могли хотя бы попытаться, – обиделся Деймон и, обняв ее за талию, прижал к старой яблоне так неожиданно, что Роберта даже растерялась. Его губы так и манили к поцелуям, но…

– Вы действительно пытаетесь меня соблазнить?

– Разумеется, – заверил он, припав к ее рту.

– От вас пахнет коровьими лепешками!

– Я мог бы то же самое сказать о вас.

– Не смейте! Предпочитаю думать, что я благоухаю розами.

– Предпочитаю представлять вас обнаженной, – хрипло пробормотал он под аккомпанемент птичьего хора.

И она позволила поцеловать себя. Почему бы нет? Он, конечно, повеса и распутник, но очень мил.

Она расслабилась в его объятиях, приоткрыла губы и ощутила, как его язык скользнул ей в рот. Началась игра, от которой сильно забилось ее сердце. Роберта потянула ленту, связывавшую его волосы, и на руку упали волны тяжелого шелка. Совсем как прошлой ночью…

Его поцелуи становились все более страстными. Он завладел ее ртом, так что их языки сплетались. Его губы были жаркими и восхитительно полными. Она лизнула нижнюю, и он издал звук, похожий на приглушенный стон.

Все это было так странно, что Роберта отстранилась и взглянула на него. Но это оказалось ошибкой. Куда девалось обычное приветливое дружелюбие Деймона? Он притянул ее к себе так резко, что она задохнулась, и яростно впился губами в губы. И так сильно прижал ее к древесному стволу, что она ощутила каждый упругий изгиб его тела.

– Осторожнее! – охнула она. – Это дерево очень жесткое.

– Мы могли бы лечь.

– Ни за что!

– В таком случае я должен защитить вас от этих ужасных древесных бугров, – прошептал он, проводя ладонью по ее попке и снова прижимая к себе. Оказалось, что и у него немало своих бугров, и его тело с лихорадочным восторгом приветствовало каждый.

Она совсем ослабела и чувствовала себя ужасно глупенькой, способной прильнуть к нему и взвизгнуть «возьми меня» или что-нибудь столь же дурацкое.

Этого смутного предположения оказалось достаточно, чтобы привести ее в себя.

Роберта снова отстранилась, и на этот раз он отпустил девушку, опершись руками о дерево по обе стороны от ее головы. Поцелуи превратили ее в нечто хрупкое и деликатное, в ту женщину, которой она не была и никогда не будет.

– На этот раз вы пытаетесь меня обольстить? – требовательно спросил он. – Потому что, черт возьми, вы почти добились успеха. Раньше я бы поостерегся вести себя таким образом с незамужней молодой женщиной.

– Ничего подобного. Никого я не обольщаю! – запротестовала она. У него не было права выглядеть таким шокированным при мысли о том, что она может превратиться в обольстительницу. – И вы прекрасно знаете, что это так и есть!

Деймон выпрямился:

– Потому что вы влюблены в Вильерса, верно?

– Помимо всего прочего, – процедила она, расправляя юбки.

– Но… но если бы вы не были влюблены, все равно не попытались бы меня обольстить? – немного растерялся он.

Роберта взглянула в его лицо. Лицо, выражавшее полнейшее недоверие к ее словам. Он стоял перед ней, высокий, стройный, в белой рубашке, с волосами, взъерошенными ее пальцами.