Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» - читать онлайн книгу. Автор: Софи Морган cтр.№ 54

– Хорошая девочка.

Меня согрела его похвала даже в середине наказания, и меня охватило ложное чувство безопасности.

– А теперь возьми зажим и надень на язык.

Чувство безопасности улетучилось, и я не могла промолчать.

– Что?

– Ты меня слышала. Твой насмешливый язычок довел тебя до беды и получит по заслугам. Высунь язык и надень на него зажим. Высунь его как можно больше. Сейчас же. И я хочу, чтобы ты его прищемила.

У меня тряслись руки. Я была в ярости. Сбита с толку. Чувствовала себя виноватой. Боялась. Удивлялась, какого черта я позволяю ему это делать, но знала, что позволю и это будет моей карой. Я не знала, насколько это будет больно, и меня поташнивало от страха, но я была у него в долгу, и он надеялся, что я смогу это сделать. Да, это будет выглядеть глупо, но меня никто не увидит. И Джеймс не сможет меня услышать. Все обойдется. Я думала, что смогу это сделать. Смогу.

И сделала.

Первое, что я почувствовала, когда это подобие зажима защелкнулось у меня на языке, был привкус моей смазки. Долей секунды позже, когда вернулась способность чувствовать, я испытала прилив боли. Я взвыла и, говоря честно, не смогла бы сказать, какое чувство приносило мне больше разочарования, – я вообще не могла говорить. Я попыталась слегка перекатить палочки языком, чтобы поудобней расположить их между зубами, немного напоминая своенравную лошадь.

– Надела?

Глупо, но я закивала головой, прежде чем выдавить из себя что-то утвердительное.

– Сдается мне, ты ощутила свой вкус, да?

Я знала, что он ждет ответа, но во второй раз мой шепот прозвучал еще тише и, если шепот может звучать таким образом, стыдливо.

Он засмеялся:

– Давай, Софи. Ты знаешь правила. Отвечай как следует.

Я пришла в ярость. Я сомкнула губы вокруг палочек как только могла, с высунутым языком.

– Ты можешь говорить с таким зажимом, Софи, и ты будешь говорить. У меня впереди целая ночь, а ты только напрашиваешься на неприятности.

Я молчала.

– Хорошо. Шлепни себя между ног. Три раза. Чтобы я слышал. Если не услышу, я заставлю тебя делать это снова, пока не сделаю сам.

Я не думала о том, чтобы оказать непослушание, но чувствовала, как нарастает паника, испытывая страх от мысли о том, что с каждой минутой ситуация становится все хуже.

Я сжимала голову руками, но собралась с духом, чтобы нанести первый удар. Я шлепнула себя сильнее, чем собиралась, и задела клитор. Случайно я прикусила язык, пытаясь сдержать стон. Второй удар был лучше – если к жестокому самоистязанию можно применить это слово, – но третий отозвался мучительной болью, поскольку я умудрилась задеть зажим вокруг левого соска, опуская руку. Я не могла сдержать крик и услышала в ответ цоканье языком. Эти звуки выводили меня из себя, несмотря на мои попытки покориться ему.

– Ты груба сегодня вечером, Софи, и непослушна. Ты знаешь, что должна благодарить меня за каждый удар, который я тебе наношу.

Я не могла говорить. Я не хотела говорить. А затем он произнес то, что наполнило меня ужасом, справиться с которым я не могла.

– Мы можем заниматься этим всю ночь. Теперь ты ударишь себя шесть раз. И если ты не будешь отсчитывать удары и благодарить меня каждый раз, я удвою их количество, а затем еще раз удвою, и мы будем продолжать, пока ты не дашь мне того, что я хочу. Так что все зависит только от тебя. Я с удовольствием пролежу здесь всю ночь, слушая твое хныканье. На самом деле это весьма занятно. Но так или иначе, ты свое получишь. И ты будешь разговаривать со мной.

Ты знаешь, что должна благодарить меня за каждый удар, который я тебе наношу.

Я его ненавидела. Проблема была не в том, что мне было сложно подчиниться, достичь возбуждения или возбудить его. Он не заставлял меня покидать мою зону комфорта и не унижал меня ради взаимного удовольствия. Но он унижал меня так, как никогда раньше. Я действительно испытывала ненависть, но это чувство было пропитано смятением и ощущением вины. Я открыла рот в надежде заговорить, пытаясь выговорить слова онемевшим языком и сглотнуть слюну, собравшуюся в уголках губ. Я словно стояла на краю пропасти. Я знала, чего он хотел. Знала, что выбор за мной. Знала, что не хочу этого делать, и каждая частичка моей души кричала, призывая остановиться. Но я хотела исправить ситуацию. Хотела взять планку, которую он установил так высоко, но не подвести его и не подвести себя. Выбор был за мной. В некотором смысле я не была этому рада, поскольку это обостряло ощущение подчинения и унижения, делая его еще более мучительным. Выбор был за мной, и я предпочла принять наказание и унижение. Он знал об этом, как и о том, насколько мне ненавистна каждая секунда.

Я нанесла удар. Достаточно сильный, чтобы у меня перехватило дыхание. А затем с трудом, голосом, полным слез, мне удалось сказать:

– Один. Благодарю тебя.

Но это было не так. То, что я сказала, звучало глухо и невнятно – верным было лишь количество слогов. Возможно. Я испытала прилив стыда и унижения и, пытаясь его игнорировать, ударила себя вновь. Услышать себя во второй раз было еще хуже, чем в первый, – не знаю почему. Я все еще разговаривала как идиотка и, услышав, как жалко прозвучал мой голос, заплакала, отчего моя речь стала еще неразборчивей. Я продолжала наносить удары, считать и благодарить (хотя я не была уверена в том, в какой мере я испытывала благодарность), и к шестому удару я задыхалась от рыданий, надеясь, что это немыслимое унижение вскоре кончится.

Наказания – забавная вещь. Многое в отношениях Господина и подчиненной связано с болью – с тем, чтобы ее причинить и… выдержать. Наказание ударами или тростью по некоторым сомнительным правилам игры доставляет мне удовольствие и возбуждает меня, но в этот раз… Я испытывала угрызения совести из-за того, что разочаровала его. Меня угнетала мысль о том, что он счел это настолько неизбежным, что продумал наказание заранее. И внезапно, лежа на кровати в отеле вдалеке от дома, с пылающими от боли сосками и израненным языком, после того, как меня заставили проделать нечто ужасное и унизительное, я почувствовала себя невыносимо одиноко.

Да, я понимаю, что именно это должно быть результатом наказания. Я просто не думала, что шесть палочек и полдюжины резинок сделают свою работу так хорошо.

Немного успокоившись, я попыталась вытереть слезы, не задевая палочки. Рыдания превратились во всхлипывания, и наконец раздался его голос.

– Ты поняла, почему я наказал тебя подобным образом?

Я сглотнула через палочки, прежде чем прошипеть «да», закрыв глаза от звука собственного голоса.

– Я наказал тебя так, потому что ты – маленькая глупая девчонка, и именно так наказывают маленьких глупышек.

Будь я в обычном расположении духа, я бы что-нибудь сказала, хотя бы закатила глаза, услышав «девчонка». Но сейчас я лежала молча, испытывая чувство стыда, пытаясь не пустить слюни, и мой язык горел от боли.