Разлучница - читать онлайн книгу. Автор: Эллина Наумова cтр.№ 4

Скромность в ней, бесспорно, была, а вот робости и стеснительности не водилось. Ася полагала, что слова «люди» и «жизнь» синонимы. Она стояла на том, что все события, обстоятельства, причины, следствия есть только результат контактов человека с человеком. Что люди равны в способности вольно или невольно, явно или тайно влиять на происходящее с другими. На практике это осуществлялось потрясающе для малообщительного Саши: Ася не боялась должностей, званий и завышенных самооценок, кого угодно. При необходимости что-нибудь выяснить она смело подходила хоть к черту лысому и была с ним вежлива, серьезна и въедлива. Иногда от нее пытались отделаться, грубили в лицо, но Ася снисходительно улыбалась и начинала сначала. Она не суетилась, избегала восторженной или печальной дурашливости и всегда в итоге добивалась своего.

– Ты совсем на них не обижаешься? – содрогался чувствительный к неприязни Саша.

– Немного, я ведь живая и гордая, – безмятежно признавалась Ася. – Но переделать людей мне не под силу, переделать себя я им не позволю из взаимной вредности, так что будем по-спортивному драться каждый за свое, и, если повезет, это может запросто оказаться общим благом.

Такую девочку Саша привел в дом Киры Петровны.

Молодой муж закончил учебу и работал в архитектурном управлении. Жена сдавала зачеты и экзамены, удачно, в длительные летние каникулы, родила Дашу, затем три года беспроблемно трудилась в проектной мастерской. И вдруг зловеще полыхнули синие – цвет дьявольщины – молнии Асиной натуры. Саша удивился тогда, что Кира Петровна ждала этого в готовности номер один, стоя на своих лыжах под зонтом скепсиса. Наверное, она сразу восприняла Асю как чудовищный каприз природы, январскую грозу с ливнем, а предположить наступление весны отказалась бы наотрез.

Дело в том, что с первого дня проживания под одной крышей у Киры Петровны не находилось претензий к Асе. А ужаснее этого для старухи и придумать ничего было нельзя. Кира Петровна, вознамерившаяся учить глупышку уму-разуму, столкнулась с особой, у которой ей самой было бы не грех что-нибудь перенять. Забитая политическим строем и нищетой индивидуалистка наконец-то встретилась с человеком, позволявшим себе индивидуальность. Нет, не просто с человеком, с женщиной! И такую безумную смелость проявила не ее начальница, не опасная наушница и доносчица с почты, не наглая дворовая сплетница со стажем, у которой уже пенсия заработана и квартира есть, но девчонка. Точнее, авантюристка, какие толпами шляются по улицам, кормятся и одеваются на родительские шиши, несут всякий вздор, а потом, наделав глупостей, рыдают на плечах умных старух. И либо, вняв нравоучениям, становятся пугливо-послушными, либо, не вняв, спиваются и идут по рукам. С точки зрения Киры Петровны, Асю ждал, но по нелепой случайности пока не дождался, второй вариант житухи. Впрочем, последнюю надежду приверженица народной мудрости, то есть в данном случае векового цинизма приспособленчества, не теряла никогда и утешала себя нытьем: «Жаль, что меня уже не будет на свете, когда эта девица плохо кончит».

Поначалу Ася Киру Петровну лишь насторожила. Домашние дела она вершила весело и быстро. Самозабвенно любила наводить чистоту, причем обязательно при этом что-то меняла: шторы лентами подвязывала, безделушки переставляла и так далее. По мнению старухи, это было явным отклонением от женской нормы. Где это видано, чтобы крест тащили хохоча и напевая? Готовила Ася по кулинарной книге, постоянно увязая в импровизациях. Кира Петровна, верхом сложности считавшая блинчики с начинкой, не могла уразуметь, зачем расходовать время, силы и лишние деньги на такую ерунду, как пища. Ей, наголодавшейся в детстве, юности, молодости и зрелости, забота о вкусе еды представлялась излишней. Подать бы на стол горячее и вовремя. Правда, уплетала она Асину стряпню за обе свои худые обвислые щеки. Только просить добавки считала ниже человеческого достоинства. Но это еще не все. Ася сервировала стол к каждой трапезе. Кира Петровна уговаривала ее беречь хорошую посуду, высмеивала ножи и бокалы для сока, но только зря напрягала терявшие эластичность голосовые связки.

– Кто вас, горожан, разберет, – плаксиво сказала она однажды.

– Тетушка, вы в городе больше полувека. Неужели до сих пор не привыкли? – изумилась Ася.

– Нет, – разоткровенничалась Кира Петровна. – Я думаю, родился деревенским, и помрешь таким, как ни выпендривайся. А городской и в деревне до смерти чужак.

– Понимаю, – рьяно кивнула начитанная Ася.

– Да что ты можешь понимать про деревню! – рассердилась Кира Петровна, которая Асину понятливость и ненавидела больше всего.

Книги она признавала источником абстрактных знаний, которые требовали истолкований и комментариев поживших гуру. И ненавидела разномастные томики за то, что занимали место в квартире и собирали пыль. Мысли старухи были просты, но сам процесс их возникновения Кира Петровна считала чуть ли не трудом. А то и подвигом. Ася же пользовалась плодами ее трудов с бесстыдной легкостью. Нет, Кира Петровна предпочла бы для Саши молодуху потупее, потяжелее задом, которой надо долго вдалбливать очевидное, тормозя на поворотах неожиданных деталей и закрепляя пройденное многократным повторением. Но Асе мелочи не были нужны. После первой фразы Киры Петровны ей бы только начинать расспрашивать, проникаться, а она, ветреная, уже все поняла. Кира Петровна раздраженно утверждала, что с Асей невозможно разговаривать. Насколько интересны Асе ее беседы, Кира Петровна не задумывалась.

Но надо признаться, жить при реактивной Асе ей стало гораздо спокойнее. Понежившись в безделье, она даже соизволила испугаться, что может опостылеть молодым за ненадобностью, и положила себе за правило мыть посуду. С рождением Даши Кира Петровна вновь обрела хозяйские замашки. Она была добросовестной няней – Асе не пришлось прерывать учебу. Но уж в ворчанье и раздаче приказов Кира Петровна измученную душеньку отвела.

– Все набиваете себе цену? – спросила как-то Ася. – Поверьте, мы и сами очень, очень благодарны вам за помощь.

– Молодежь на благодарность не способна, – плеснула мертвой водицы в неуклюжий, но живой порыв Кира Петровна.

Плеснула и, естественно, потушила. А ведь думала, что керосином балуется.

Как бы там ни было, но домашняя тиранка признавала, что Ася ее не обижает, с хозяйством справляется играючи, что мать она не ленивая, хоть и балует дочку до старухиного ужаса, и с мужем ладит умело, то есть перекуковывает дневную кукушку тетку без натуги. И вообще, если войны, голода и разрухи нет, если Саша зарабатывает много, значит, Ася благоденствует. И без вины виноватая завистница проклинала давний тяжкий год своего рождения и уговаривала саму себя «радоваться обеспеченности хоть на старости лет». Однако не получалось. «Надо научить Аську жить с людьми и больше о ней не беспокоиться», – шептала Кира Петровна, глядя в окно в своей комнате.

Все было так несложно, так проверено собственной морщинистой шкурой и подтверждено примерами страданий отступников от норм порядка, что отказ Аси следовать бесплатным советам оскорбил Киру Петровну до первой в ее жизни истерики. И ладно бы эта идиотка не желала слушать: Кира Петровна дозуделась бы, достучалась, докричалась, добилась внимания. Ладно бы эта перспективная неудачница спорила: Кире Петровне только интереснее стало бы ее усмирять. Но она молча поступала наперекор. Словно задалась целью убедить Киру Петровну в неправоте, уличить во лжи, да просто растоптать высокими каблуками годы кроткого терпения в пыль бестолковых секунд и пустить по ветру новшеств. А Кира Петровна наверняка знала, что человеческая природа неизменна, что скорее кровные братья и сестры впадут в лютую вражду, чем посторонние люди вознесутся к родству. Поменьше знакомств, никаких дружб, ни звука откровений про себя и других, говорить и делать только то, что одобряется большинством, никому не доверять, включая мужа и ребенка, никогда ни на что не жаловаться, не показываться гостям в домашней одежде, не пускать в дом и ближайших родственников, если не прибрано, не присоединяться ни к одной из враждующих сторон, ибо сегодняшний победитель может проиграть завтра, не хвастаться успехами, но и неудачи скрывать… Любой здравомыслящий человек коленопреклоненно благодарил бы Киру Петровну за такую науку. Ведь чужие норовят надоумить, как пропасть окончательно, да еще и смеются над пропащим по их милости. Кира Петровна хотела помочь Асе выжить в жестоком мире. Но что вытворяла эта сумасшедшая!