Это и есть любовь [= Рецепт счастья Панорама] - читать онлайн книгу. Автор: Долли Нейл cтр.№ 17

— Мартышки в зоопарке! — выпалила вдруг Лаура.

— То есть? — слегка опешил Макс.

Ей захотелось забиться куда-нибудь в угол — только влюбленные подростки могут вести себя так глупо.

— Ты копаешься в моих волосах так, словно выискиваешь там насекомых, — объяснила Лаура, готовая провалиться сквозь землю.

Макс от души рассмеялся, чем еще больше вывел Лауру из равновесия.

— Ты просто прелесть. Меня всегда восхищало твое чувство юмора. Я никогда не смеялся так, как в те времена, когда мы…

— Все чисто? — перебила Лаура, впадая в панику.

— Я, наверное, действительно устал и поэтому плохо соображаю. Может, объяснишь, что ты подразумеваешь под словом «все»?

— Лук.

— А-а!

Макс снова засмеялся и взъерошил ей волосы. Лаура отскочила как ужаленная.

— Извини, но они так и просят, чтобы их потрогали.

— Ненавижу, когда ты распускаешь руки! — солгала Лаура, все еще дрожа от прикосновений его сильных пальцев. — Я чувствую себя как… как…

— Собака, мартышка или слон?

Лаура еле удержалась от улыбки.

— Глупым животным, которого хозяин снисходительно гладит по спинке. В следующий раз держи руки при себе, а то я могу укусить.

— Постараюсь. Может, мне посмотреть, как там Сью? — заискивающе спросил Макс. — Или ты сама сделаешь это?

Лаура склонилась над сковородкой, и упавшие на лицо пряди скрыли ее внезапную бледность.

— Я буду готовить. Иди ты.

— С радостью. Я ненадолго.

— Можешь оставаться с девочкой сколько душе угодно, — бросила она раздраженно.

— Все в порядке, — доложил Макс, вернувшись. — Сью спит. Знаешь, у нее такие длинные ресницы… Послушай, тебе не кажется, что она спит слишком много?

Как же он любит детей! — с болью в сердце подумала Лаура. Макс стоял так близко, что ей трудно было дышать. Господи, мысленно воззвала она к Всевышнему, избавь меня от этих мук! У Лауры было ощущение, что внутри нее тоже бушует шторм, разбивая о скалы ее мозг, сердце и душу.

— Открой вино, — предложила она.

— Хорошая идея, — обрадовался Макс.

Его веселость сведет меня с ума, подумала Лаура. Он доведет меня, и я прибью его еще сегодня. Лаура с шумом выплеснула спагетти в дуршлаг. Или убью, или прижму к стене и поцелуем сотру с его лица эту чертову жизнерадостную улыбку…

Лауру внезапно обдало сильным жаром, и она едва не выпустила из рук дуршлаг.

— Мы уже, кажется, привыкаем к этому дому. Ведем сейчас себя, как пара, прожившая вместе уже много лет: готовим ужин в теплой кухне, а за окном завывает ветер, — удовлетворенно заметил Макс, и на его лице появилось самодовольное блаженство.

— Накрывай на стол! — рявкнула Лаура, выходя из себя.

— Я часто думал, — продолжал Макс, игнорируя ее резкий тон, — какой бы из меня получился отец. — Он вытащил из ящика ножи и вилки. — Думаю, что неплохой.

Скажите, какой мыслитель выискался! Дурак! — хотелось ей крикнуть. Ты уже отец! Неужели не можешь узнать собственного сына? Почему же он еще пять лет назад не захотел стать отцом, не захотел иметь семью? — с горечью размышляла Лаура. И почему постоянно твердит об этом сейчас?

О, как ей хотелось, чтобы крохотное существо называло бы ее мамой… Черт! Почему она себя так изводит? Может быть, если бы Макс знал, что случилось пять лет назад, он бы выбирал слова и не разрывал ей сердце всеми этими разглагольствованиями о семье и детях? Но Лаура не могла заставить себя рассказать ему о трагедии. Признавшись, она окончательно сломается и будет рыдать дни напролет. От этого пострадают только Уолтер и Сью.

Лаура положила в сковородку изрядное количество чеснока и уже подумывала вылить туда целую бутылку острого соуса «чили». А потом затолкать эту смесь вместе со сковородкой Максу в глотку!

— Какой аромат, — повел носом Макс, подойдя к плите. — Обожаю чеснок. Держи свое вино. За здоровье!

— За что мы еще можем пить здесь? — пробормотала она, сделав большой глоток.

— За нашу удачу!

— Это ты называешь удачей? — вспылила Лаура, швыряя на сковороду томатный соус и королевские креветки. — Несчастный крошечный домишко, ураганный ветер и потоки дождя, двое странных детей наверху и… И хуже всего — ты!

— Лаура…

— Замолчи! — взвилась она.

Ей хотелось ссоры, битья посуды — чего угодно, только не его нежности, не его теплого низкого голоса, проникающего в ее измученную душу и подзуживающего броситься к Максу в объятия и найти там утешение и защиту.

Они ужинали в напряженной тишине. Лаура не поднимала глаз от тарелки. Тем не менее она чувствовала, как ласково смотрит на нее Макс, и готова была расплакаться.

— Это я, да? — вдруг тихо спросил он.

— Да, это ты! — истерично выкрикнула Лаура и с силой воткнула вилку в креветку. — Это — я, а это — ты! У нас что, проблема с распознаванием? Кем еще, черт возьми, ты можешь быть?

— О, перестань, Лаура! Ты прекрасно поняла, что я имел в виду. Тебе почему-то трудно находиться со мной рядом из-за того, что мы когда-то были любовниками. Но это уже быльем поросло, и мне кажется, что мы уже пережили то время, не так ли?

Это ты пережил, чуть не сорвалось у нее с языка, но не я. У меня на сердце осталось слишком много шрамов. Не решаясь сказать правду, Лаура стала жевать креветку, которая показалась ей вдруг куском резины. Покончив с моллюском, она начала ковырять вилкой в тарелке, выискивая, во что бы еще ее воткнуть. Или я убью Макса, в бешенстве подумала Лаура. Нанизав на вилку все грибы, она неожиданно процедила с нелепой надменностью:

— Пережито, но не забыто.

— Посмотри на меня, — тихо попросил Макс.

— Нет уж, обойдешься.

— Боишься?

— Не желаю подчиняться приказам.

Макс запрокинул голову и громко, от души рассмеялся. Лаура с негодованием подняла на него глаза, полные горечи. Их взгляды скрестились.

Вот один из тех моментов, отстранено подумала Лаура, когда все вокруг исчезает и ты читаешь по глазам человека, как по книге, и понимаешь с абсолютной уверенностью, не имея к тому никаких доказательств, что этот человек — для тебя. Одновременно в голове появляется миллион доводов в пользу того, что ты ошибаешься, но… Несмотря ни на что, ты глубоко убеждаешься в собственной правоте.

Они были созданы друг для друга. Их сердца и умы, предназначенные друг для друга, соединялись, как две половинки монеты, составляя одно целое.

Мужчина и женщина. Адам и Ева. Макс и Лаура.

Макс ощущал то же самое, Лаура знала это точно, и ее сердце переполнялось опьяняющим восторгом.