Девочка из страны кошмаров - читать онлайн книгу. Автор: Павел Марушкин cтр.№ 48

— Свечи догорают, — проворчал капканщик спустя час после захода солнца. — А новых нет; этот сквалыга, похоже, экономил на освещении… Не представляю себе, как он коротал вечера — один, словно перст, среди болот, во тьме…

— Возможно, господин Гарпица не вполне осознавал свое одиночество, — откликнулся Гизи. — Такие, как он, любят придумывать себе компанию — собеседников или слушателей. Для них порождения больной фантазии ничем не хуже реальных людей…

С болот донесся громкий тоскливый звук. Все вздрогнули и переглянулись, но капканщик вдруг рассмеялся:

— Это выпь, господа, всего лишь выпь! Мне не раз доводилось слышать подобное в камышовых плавнях Сильферры…

— А ведь наш любезный спаситель прав! — передернул плечами Куяница. — Не знаю, как вы двое — но я прямо-таки чувствую незримые тени за своей спиной! Интересно, могут ли созданные нездоровым воображением призраки пережить своего творца?

— Если и могут, то ненамного, — зевнул Атаназиус. — Смотри, компаньон, не напугай самого себя до чертиков!

— Помню, в молодости мне довелось служить на одной посудине… — продолжал Куяница, задумчиво глядя на коптящий свечной огонек. — Старая калоша, которая не шла ко дну только благодаря божьему попустительству. Мы ходили под флагом Пробрианики; совершали каботажные рейсы от Амплапорта на юг, к сахарным плантациям полуострова Чайник… Ну, между делом могли пересечь границу… По чистой случайности, ясное дело.

— И продать несколько дюжин винтовок повстанцам Лотуса? — хмыкнул капканщик. — Понимаю… Слушай, а ты когда-нибудь, вообще, занимался хоть чем-то законным?

— Если и занимался, то так давно, что и не упомнить, — в тон ему ответил Куяница. — Но речь сейчас не о том. У нашего капитана лучшим другом был бочонок рому; да и боцман не сильно ему уступал. И вот однажды в море Грез налетел сильный шторм, так что мы вынуждены были укрыться в Веселой бухте. Места там довольно гнусные: по совести, бухту следовало бы назвать не Веселой, а Малярийной. Капитан запил; мы бы с радостью последовали его примеру, да только ром этот пьянчуга приберегал для себя одного… Поэтому мы сели играть в покер. Спустя какое-то время из капитанской каюты стали доноситься проклятия и вопли — дело обычное. Кто-то пошутил, что к старому грешнику в очередной раз заявился нечистый, проведать давнего клиента и перекинуться в картишки. Кто-то еще предложил позвать обоих к нашему столу — мол, чем больше народу, тем веселей. Но странное дело: вскоре мы явственно стали различать еще чей-то голос. Не капитанский — гнусавый такой, тягучий; слов было не разобрать, только всех от него взяла оторопь. Короче говоря, шутки шутками, но игра у нас быстро сошла на нет. Матросы расползлись по койкам, и я слышал, как мой сосед шепчет молитву — а религиозностью он отнюдь не отличался.

— Чего только не случается на белом свете! — пожал плечами капканщик. — Ладно, свечи уже догорают, давайте устраиваться на ночлег.

Ночевать решили прямо на полу — постелью скульптора все трое побрезговали. Из-под двери чуть заметно тянуло сквозняком; зябко кутаясь в дорожный плащ, капканщик подумал, что следовало все-таки затопить камин.

…Над болотами клубился просвеченный лунным сиянием туман. Медленно, очень медленно всплывало из холодных бурых глубин тело несчастного Эвальда Гарпицы. Бледные, распухшие от воды пальцы цеплялись за сухие стебли трав. Оставляя ошметки черной грязи, мертвец полз к своему дому. Мокрые полы халата с тихим шорохом скользили по мху и опавшим листьям; клочья ветхой ткани отрывались и повисали на шипах кустарника. Сам собою зажегся фонарь над крыльцом — но фитиль горел не оранжевым, а призрачно-голубым помаргивающим пламенем, словно вместо керосина в емкость был залит спирт. Дверь отворилась бесшумно, и лестница не издала ни единого скрипа — только капли болотной воды чуть слышно постукивали о половицы. Сморщенный, будто печеное яблоко, лик мертвеца слепо поворачивался из стороны в сторону; гроздья пиявок, черной бахромой облепивших рану на шее, чуть заметно шевелились…

Капканных дел мастер вздрогнул и пробудился. Утреннее солнце бросало на пол яркие прямоугольники света. Фортуната Гизи нигде не было видно. Куяница просматривал какие-то бумаги; Атаназиус отметил, что спутник прибрал к рукам гранпистоль скульптора — плавно изогнутая рукоять торчала из мешка с его пожитками.

— Чертовски трудно найти здесь хоть что-нибудь осмысленное! А если, не ровен час, в усадьбу кто-то заглянет? Как мы объясним отсутствие хозяина?

Капканщик зевнул:

— И что ты предлагаешь?

— Да есть одна мыслишка! Соберем все бумаги вместе, раздобудем телегу — и увезем их подальше отсюда; а там уже можно будет не спеша разбираться…

— Мне нужен только дневник Тролле! — Атаназиус поморщился: отзвук догадки, явившейся вчера перед сном, не давал ему покоя. Что-то очень простое, примитивное…

— Гарпица наверняка прятал такую вещь; возможно даже, это стало своего рода навязчивой идеей — не зря он так вызверился, услыхав фамилию Тролле. Где бы ты устроил тайник?

— Ну я же контрабандист! — усмехнулся Куяница. — Для таких целей можно придумать массу укромных мест. Гм… Знаешь, будь я скульптором, то… Здесь ведь полно гипсовых отливок, верно?

— Проклятье! Об этом я не подумал… Но мне почему-то кажется, что все обстоит проще.

Капканных дел мастер огляделся. Письменный стол… Но вчера они буквально разобрали его на детали… Кровать… Закопченная железная печь — старик готовил пищу там же, где спал; хваленая фортуганская привычка к чистоте явно не входила в число его достоинств… Камин, из черной пасти которого торчат рулоны рисунков… Стоп, вот оно! Камин — и печь, не многовато ли для такой тесной комнатушки? Следов копоти на фаянсовой облицовке не видно; похоже, его не топили уже бог знает сколько времени… Атаназиус принялся разбирать груду хлама. Спустя некоторое время стало понятно, отчего камином не пользовались: труба обвалилась изнутри, засыпав дымоход битым кирпичом и глиной. Капканщик запустил руку по локоть в дыру и вытянул плотный сверток, упакованный в грубую холстину.

— Нашел чего-нибудь, твоя светлость? — полюбопытствовал Куяница.

— Да, похоже… — Атаназиус осторожно развернул пыльную ткань. На свет появился плоский, вощеной кожи пакет; в таких обычно доставляли фельдъегерскую почту. Вскрыв его, капканщик извлек старую, донельзя истрепанную тетрадь — пожелтевшие листы так и норовили вывалиться из переплета.

— Ты это искал?

Атаназиус не ответил: глаза его бегали по строчкам. Шкипер достал из котомки ломоть хлеба, флягу и кусок копченого мяса, зверски приправленного перцем.

— У меня складывается впечатление, будто я присутствую при некоем историческом моменте! — заявил он, с аппетитом принимаясь за еду. — Неужто столько патетики из-за этой старой тетради?

— Именно из-за нее, — слегка охрипшим голосом ответил капканщик, перелистывая очередную страницу. — Вот, послушай: …И тогда, осознав в полной мере, сколь великая сила стала нашим достоянием, мы задумали ни много ни мало — изменить мир, избавив его от лжи и тирании. О, как наивны мы были в то время, решив воззвать к светлой стороне человеческой натуры! Сейчас уже ясно, что затея эта с треском провалилась; и страшней всего то, что выпущенный на свободу зверь не хочет вновь быть загнанным в клетку. Он уже рычит и скалит зубы на тех, кто отверз вековые запоры; еще немного — и чудовище бросится, готовое впиться в горло! Неужто возвышенные помыслы способны породить Зло стократ сильнее того, коему мы объявили войну? Или причина кроется в самой природе Власти? Несовершенство нашей… — здесь пара строк расплылась —…под тонким льдом культуры и морали лежит первородная Тьма. Не она ли на самом деле есть Дьявол нашей веры и хаос итанской религии?