Парадокс Гретхен - читать онлайн книгу. Автор: Вера Колочкова cтр.№ 32

Истеребив всю душу, воспоминания и обиды так и не дали ей заснуть. Оттого утром и встала такая злая и нервная, и на работу заявилась в том же состоянии: с внутренней истерикой в обнимку. А что – оно ей, между прочим, на пользу даже пошло. Так вот взяло и получилось неожиданно, что на пользу. Потому что именно в этот день в офис вдруг занесло отсутствовавшую уже третью неделю подряд начальницу…

Никто и знать не мог, естественно, что она сегодня заявится. Утром собрались, как обычно, в Асином «бистро» за кофейным перекусом, расположились поудобнее, кто где. Ничто, так сказать, и не предвещало… И вдруг дверь резко открывается, а на пороге – Катерина. Оглядела всех грозно – народ жевать перестал от страха. Потом остановила взгляд на Асе и головой в сторону своего кабинета кивнула – зайдите, мол. Ну, Ася и зашла… Да так, что потом со стыдом про все это вспоминала. Во-первых, входя, она ужасно громко хлопнула дверью. Во-вторых, ее трясло всю. А в-третьих, так визгливо-некрасиво орать начала, будто базарная тетка с улицы…

– Вам что, для людей куска хлеба жалко, да? Вам приятнее жить, когда люди голодные ходят? Подумаешь, объели! Да у нас пять лет эта традиция существует – утром всем вместе кофе пить! И никому это еще не помешало! Наоборот даже! А вы тут свои порядки заводите! И нечего на нас зло срывать! Вот так вот! И можете меня теперь увольнять! И пожалуйста! Мне вообще сейчас терять нечего…

Все это Ася с апломбом прокричала-проговорила, стоя посреди Катерининого кабинета и высоко, горделиво задрав голову. И – о, боже! – не испугалась нисколько. Даже удовольствие получила. Просто поняла вдруг, какое это огромное удовольствие – говорить вслух то, что думаешь. Не копить в себе негативные эмоции. Ни с чем не сравнимым удовольствием оказалось это колючее состояние конфликта, которого она раньше так боялась… Метнув в бедную Катерину все накопившиеся в ней с отрицательным зарядом иглы, Ася развернулась на каблуках и направилась было к двери, но вдруг услышала за спиной звонкий смех и растерянно обернулась. Начальница, сидя в крутящемся кресле-троне, и впрямь заливалась смехом. Не злым, а самым настоящим, искренне-веселым, как будто ей анекдот уморительно-смешной рассказали.

– Ой… Погодите, Ась, не уходите… Ой, не могу, умру сейчас… – махнула она Асе рукой, указывая на кресло. – Вы посидите, я сейчас…

Отсмеявшись и утерев платочком выступившие слезы, Катерина откинулась на спинку кресла и неожиданно дружелюбно заговорила:

– Ну, слава богу, Ась! Баба как баба оказалась. А то, знаешь, раздражать ты меня начала мышиной свой покорностью, достала вконец! Противно, когда человек трясется от страха да вежливо-виноватые рожи корчит – сразу такой соблазн накатывает: так и хочется его прибить побольнее! Аж руки чешутся!

– Ну да… Как это? – переспросила Ася, продолжая удивленно таращиться на Катерину.

– А так это! Вот представь, например, такую картину: сижу я перед тобой, вся дрожащая, в спине согнутая, глазками моргаю испуганно – не бейте, мол, меня, пожалуйста… Каково тебе будет, а?

– Не знаю… Не задумывалась как-то… Да и представить такое, в общем, трудновато… А вообще, знаете, – да. Наверное, вы правы. И в самом деле – противно…

– Ну вот! Так что давай-ка мы теперь будем нормально работать. Без той истерики, конечно, что ты мне тут закатила, но и без вежливой дрожи. Ага?

– Ага…

– И давай на «ты». Не люблю «выкать» попусту!

– Да, конечно!..

– Слушай, а у тебя случилось что-то, да? Не просто же тебя вдруг так заколбасило? Ты скажи. Может, я чем-то помочь смогу?

– Да сын у меня из дома ушел… – вздохнув, тихо проговорила Ася. – Вернее, я его выгнала. Как так получилось – и сама не пойму. Дура была…

– Сама виновата, значит?

– Ага, сама. Когда я это поняла, тут меня и перекрутило всю…

– Господи, так ты найди его! Делов-то! Найди, прощения попроси, раз виновата! Не простит – ты все равно проси, не переставая! Это ведь только кажется, что родители всегда перед детьми правы. Не ты первая, не ты последняя, Ась. Многие через это трудное понимание проходят. Начинают видеть себя под рентгеном будто и сразу ужасаются. Конечно, это тяжело. Всегда же легче правым да святым себя считать. По себе знаю, проходила уже.

– Да я его найду! Обязательно найду! Прямо сегодня же! И пойду к нему, и прощения просить буду… Я ведь тоже, как ты говоришь, от собственного рентгена с ума схожу – столько дерьма во мне, оказывается, накопилось…

– Здравствуй, Коля! А это опять я… Кот дома?

Коля, как обычно, счастливо и радостно улыбался ей от порога и часто кивал головой, показывая рукой в сторону комнаты. И смущался очень. И опять захотелось Асе погладить его по голове – настолько мощный поток настоящего, чистого и искреннего добродушия исходил от этого полумужчины-полуребенка. И опять она не решилась. Будто щелкнул в сердце предохранитель: не умеешь, мол, ты еще этого, не научилась пока. И сочувствие есть, и жалость есть, а проявить их правильно ты не умеешь…

– Ну, и чего опять приперлась? – так же, как и Коля, радостно улыбнулся ей навстречу Кот. – Теперь, поди, еще и в родню набиваться будешь?

– Ага, буду, как выяснилось. Только неизвестно еще, кто кому в родню набивается! Твоя ж дочка моего парня из дома увела!

– Ну и молодец, что увела. Пусть живут, как хотят. А то свяжись с вами, с бабами-командиршами…

– Кот, а у тебя их адрес есть?

– Есть, да не про твою честь! Оставьте вы их в покое! Что за страсть такая – опекать да руководить бесконечно, ей-богу? Моя бывшая тоже без этого никак не может!

– Татьяна?..

– Ну да…

– Кот, дай мне адрес, пожалуйста! Не буду я опекать и руководить. Честное слово, не буду. Мне просто Павлика своего увидеть надо, и все.

– Зачем?

– Не знаю… Прощения попросить… Измаялась я, понимаешь? Места себе не могу найти после нашего с тобой того разговора. Ломает меня всю. Да и вообще… Зачем им по углам скитаться? Пусть у нас живут! А Маргошку твою я полюблю обязательно. Вот честное слово, клянусь тебе – полюблю, как дочь…

– Да не надо тебе ее любить. И клясться ни в чем не надо. И жить им у тебя не надо. И у Татьяны тоже. Пусть идут своей дорогой! Собственные шишки пусть набивают. Они знаешь какие дорогие да ценные, шишки-то эти! Лучше всяких ваших с Татьяной опеки да участий, вместе взятых.

– Хорошо, Кот. Пусть будет так. Пусть набивают. Но мне-то, мне теперь что делать?! Мне очень, очень надо с сыном поговорить! Я просто скажу ему, что не права была, и все. Мне очень надо, Кот…

– Что, ломает тебя, говоришь?

– Ага…

– Ну что ж. Это хорошо, если ломает… Тогда ладно, тогда иди. Вон под скатеркой бумажка с адресом лежит.