Невероятные будни доктора Данилова: от интерна до акушера - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 109

После рассечения ключицы плечевой пояс плода спался, и теперь Юртаева смогла легко извлечь руками мертвого ребенка. Посиневшее тело с деформированной, сморщенной словно спущенный мяч, головой было бережно опущено в таз после того, как Полосухина перевязала и перерезала пуповину.

Данилов поспешил отвернуться, чтобы не видеть ступни, торчавшей из таза. Лена, встретившись взглядом с Даниловым, вздохнула и тихо спросила:

— Как ей теперь жить?

— Трудно будет, — согласился Данилов. — Очень трудно.

Потянув за пуповину, Юртаева извлекла послед, внимательно осмотрела его, а затем провела ручное обследование стенок матки. После этого она осмотрела влагалище и шейку матки с помощью металлических зеркал, чтобы убедиться в целости мягких тканей.

— Все в порядке, — удовлетворенно сказала она.

Вставив катетер в мочевой пузырь пациентки, Нина выпустила в эмалированный лоток мочу, естественный, без примесей крови, цвет которой свидетельствовал о том, что мочевыводящие пути не были повреждены во время операции.

— У нас в ординатуре одна девушка после первой самостоятельно проведенной эмбриотомии не смогла дальше оставаться в акушерстве, — сказала Юртаева, пока операционная медсестра развязывала завязки на ее халате. — Так и ушла в терапию.

— Можно было и в хирурги, — высказалась Нина, — терапевтом быть скучно. Удавиться можно от тоски.

— Разные бывают случаи, — снисходительно заметила Юртаева, — вот поработай с мое, может, и переменишь мнение. Владимир Александрович, вы ее, конечно, до завтра у себя подержите?

Последняя фраза касалась прооперированной.

— Разве? — удивился Данилов, прекращая подачу закиси азота. — Я вообще-то планировал вывести ее из наркоза, понаблюдать пару часиков и, если все будет нормально, перевести ее в отделение. Под наблюдение дежурного врача, разумеется. Для того, чтобы задерживать ее у нас, нужны какие-то показания.

— Я думала, что ей неплохо бы побыть у вас… ну, на всякий случай, — слегка смутилась Юртаева. — Во избежание осложнений.

— Понаблюдать, как будет себя вести? — догадался Данилов. — Чтобы ничего с собой не сделала?

— Да.

— Вознесенский скажет, что у нас не богадельня, — вмешалась Лена Косяк, одна из самых толковых медсестер отделения.

— Да, скажет, — подтвердил Данилов, — скажет…

С одной стороны, если взять в блок реанимации кого-то не по показаниям, заведующий будет недоволен: интенсивная терапия действительно не богадельня. С другой стороны, Данилов мог понять беспокойство Юртаевой. В отделении гораздо труднее держать пациентку под постоянным присмотром, чем в реанимации, где в палате-зале возле пациенток постоянно дежурит медсестра. Опасность того, что женщина, придя в себя после наркоза, может попытаться убить себя, была достаточно велика. Потерять ребенка, да еще из-за собственной глупости… Это поистине невыносимо.

— Если только до завтра, — решился Данилов, — а утром переведем. Я как раз сегодня дежурю, так что будьте уверены — придержу…

— Вот спасибо, Владимир Александрович, — просияла Юртаева, — историю я вам пришлю через пятнадцать минут.

— Я сам объясню все шефу, — сказал Данилов Лене, когда они везли каталку с пациенткой в свое отделение.

— Я вас прекрасно понимаю, — обернулась Лена. — Главное, чтобы завтра на конференции не орали о том, что страховая компания не оплатит ее пребывание в реанимации.

Страховые компании действительно придирались к каждой мелочи. Вечная борьба: медицинские учреждения пытаются взять со страховых компаний как можно больше денег, а те, желая сберечь свое кровное, ищут поводы для отказа в выплатах. Коммерческие отношения.

— Я обосную ее пребывание, — пообещал Данилов.

Собственно говоря, сделать это было нетрудно. Достаточно было указать, например, что под конец наркоза у пациентки секунд двадцать наблюдалась бигеминия, то есть каждое второе сокращение сердца было атипичным, отличающимся от нормального. Тогда можно смело брать ее в блок реанимации для динамического наблюдения, а утром в стабильном состоянии переводить в отделение.

Закончив дела с пациенткой, Данилов пошел к себе, строго-настрого наказав дежурившей в реанимации Вере позвать его сразу же, как только прооперированная начнет проявлять хоть малейшие признаки беспокойства.

В ординаторской Данилов застал Ахметгалиеву и Клюквина. Коллеги сидели на диване, пили чай и обсуждали поведение акушерки со «скорой помощи», устроившей сегодня локальный скандал в приемном покое. Акушерка привезла роженицу и была недовольна тем, что врач, дежуривший на приеме, отпустил ее не сразу, а только после осмотра и краткого расспроса доставленной женщины.

— Я ведь сам тоже на «скорой» начинал, — Клюквина потянуло на воспоминания, — в Ногинске. Было это так давно, что уже кажется неправдой. Продержался я там не очень долго — быстро слинял в анестезиологию. Так вот, был у меня один случай, несуразный и нехороший. В погожий летний день я приехал на вызов к старушке, жаловавшейся на плохое самочувствие. Расспросив и осмотрев больную, я диагностировал у нее пневмонию и решил ее госпитализировать. Решил — и сделал, отвез в городскую больницу. Старушка была крепкой, стабильной и никаких опасений мне не внушала. Поскольку все происходило утром воскресного дня, единственная дежурная терапевтша была на обходе. Поэтому больную приняла у меня медсестра, дежурившая по приемному отделению. Стандартная практика, верно я говорю, доктора?

— Практика-то стандартная. Но чреватая геморроями, — заметил Данилов. — Куда спокойнее передавать больных врачу с рук на руки. Врач отвечает за все, а медсестра — не совсем за все.

— Вот! — Клюквин поднял вверх узловатый палец. — Сразу видно бывалого человека! Но я-то тогда был молодой и неопытный. Короче, записав в карту вызова фамилию медсестры, принявшей мою больную, я отправился на следующий вызов и скоро совсем забыл о бабушке с пневмонией. Правда, забыл ненадолго…

Данилов делал себе кофе, а Клюквин продолжал рассказывать:

— Утром, сдав смену, я узнал о том, что меня срочно вызывает к себе главный врач городской больницы, которому, как это бывает в небольших городах, подчинялась и городская станция «скорой помощи», и две небольшие поликлиники. Причем вызывал не только меня, а и нашего заведующего, Захара Геннадьевича. Хороший был мужик Захар, из правильных. Он мне сразу сказал, что дело пахнет керосином и чтобы я, не подумав, рта не открывал. Надо сказать, — сделав глоток из своей «песональной» кружки с гербом СССР, продолжил Клюквин, — что слова главного врача прозвучали для нас как гром среди ясного неба. Что-то вроде этого: «Вчера утром в приемное отделение была доставлена больная такая-то (фамилию я уже подзабыл, да и не в фамилии дело), с диагнозом правосторонней нижнедолевой пневмонии. Больная была не сдана, а скинута в приемное отделение, где пролежала около двенадцати часов, пока о ней не узнала дежурная врач!» Каково?