Доктор Данилов в тюремной больнице - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 24

На гражданке тогда разрешили кооперативы, в том числе и медицинские. Кооперативы! Это же было что-то такое… невозможное! Мой однокурсник устроился в один такой кооператив и просто озолотился, ну, во всяком случае, он так мне писал. Меня звал вместе работать, соблазняя тем, что работы не больше чем везде (в армии у меня все семь суток в неделю рабочими были), а денег немерено. Суммы называл — закачаешься. У нас командир части, полковник, герой Афгана, столько не получал.

Соблазнил он меня, поэтому срок службы я продлевать не захотел, как меня командиры не уговаривали, демобилизовался, вернулся в Тверь и устроился работать в кооператив, где трудился мой товарищ. Туда, как и в партию, без рекомендаций не брали, желающих было море, еще бы, на такие-то деньги. Полгода все было хорошо, я уже начал подумывать о покупке машины, да не какой-нибудь подержанной «копейки», а новой «девятки», причем непременно вишневого цвета. По тем временам это был самый-самый крутой автомобиль, куда там нынешним «майбахам» и «кайенам», даже песни про него сочиняли. «Твоя вишневая девятка меня давно с ума свела, // Твоя вишневая девятка, ля-ля, ля-ля», — что-то в этом роде.

Но человек строит планы, а судьбу свою не знает. Хозяин кооператива (он был доцентом кафедры урологии) не поладил со своей крышей, очень серьезными ребятами, и его застрелили однажды утром на выходе из собственной квартиры. Две пули в грудь, контрольная в голову. Кооператив прекратил работу, я забрал свою трудовую книжку, сунулся туда-сюда, но полгода не мог найти ничего путного. Проел за это время все, что заработал за предыдущие полгода, о машине и думать забыл, какая может быть машина, когда доходов нет.

Когда понял, что ничего хорошего мне не светит, устроился в приемное отделение четвертой больницы. Гадюшник гадюшником, но особого выбора у меня не было.

В приемное отделение я пошел неспроста, потому что прицел у меня был дальний: быстро выбиться в заведующие, потом повыше. Из заведующего приемным отделением легче на повышение уйти, потому что работа в приемном покое сугубо организационная.

Перестройка, гласность, новое мышление, зарплата была копеечной, даже с ночными и на полторы ставки, к тому же постепенно из магазинов все путное пропало, как продукты, так и промтовары. Хочешь купить — покупай у спекулянтов втридорога. После кооператива тоскливо было, к хорошему быстро привыкаешь.

Однажды соседка-медсестра, которая работала в следственном изоляторе, сказала, что им нужен терапевт (я тогда терапевтом был, фтизиатрия появилась уже потом). Условия в СИЗО были хорошими: звание, значит, два оклада, один по должности, а другой по званию, надбавки, форма, паек. Это сейчас форма и паек никакой особой ценности не представляют, а тогда, когда ничего купить без переплаты было невозможно, товары и продукты ценились больше денег, которые обесценивались на глазах.

Взяли меня легко, без помех, потому что подходил я по всем статьям — молодой, здоровый, в армии врачом два года отслужил, родственников судимых не имел. Только прадедушка по отцовской линии, старый большевик, успел побывать на каторге при царе Николае Втором, но этот факт при Советской власти шел за плюс, а не за минус.

Привыкал я к новой работе тяжело, заносило меня, как маятник, то в одну сторону, то в другую. Поначалу в каждом зэке я видел страдающего человека и старался быть добрым со всеми, даже с теми, кто этого явно не заслуживал. Но от избытка доброты в уголовно-исполнительной системе излечиваются быстро: получив по физиономии от распоясавшегося зэка, я немного пересмотрел свои взгляды на жизнь и стал чрезмерно строгим. Смотрел на спецконтингент волком, пытался «прижимать» везде, где только была возможность. А возможностей у врача хватает, было бы желание.

В один прекрасный день вызвала меня начальница, майор Извольская, как следует промыла мне мозги. Надо отдать должное, умела Эльвира Валерьевна это делать, слов, правда, не выбирала, что на ум приходило, то с языка и срывалось, но все доходило по адресу. Объяснила она мне, что, перегибая палку, я рискую не только своим здоровьем, но и жизнью (подкараулить где-нибудь за пределами СИЗО и заточку в печень воткнуть для бывалого человека плевое дело!). Также своими действиями я подвожу под монастырь все свое руководство, потому что слишком сильный и необоснованный прессинг со стороны администрации вызывает протест у спецконтингента. Так и до какого-нибудь чрезвычайного происшествия недалеко, оно может поставить крест на карьере. И людей надо делить не на своих и чужих, а на вменяемых и невменяемых. С вменяемым человеком всегда можно найти общий язык, будь он хоть зэк, хоть сотрудник, а с последним никогда не договоришься, хоть ты тресни.

Был у нас рентгенолог Федорович (это фамилия, а не отчество), тот еще уникум. Все на эмоциях, на визге, на нерве, не человек, а натянутая струна. Говорили, что скурвился он из-за жены, она ему изменяла налево и направо, вот мужик с горя умом и поехал. Так чем все закончилось? Воткнули ему в глаз ручку, которую у него же из кармана и вытащили. Если уж начистоту, между нами, то поделом так сделали. Базар фильтровать надо, думать, кому и что говоришь, он правильному зэку да еще при свидетелях сказал: «Не петушись!» И не оговорился, как-никак пятнадцать лет оттрубил в системе, нарочно сказал, чтобы унизить.

Спасибо Извольской — вправила мне мозги качественно и тем самым очень поспособствовала моей окончательной адаптации к условиям системы. Стал я работать спокойно, без заносов в разные стороны и через два месяца удивился тому, как все, оказывается, легко. Понимание приходит с опытом, да недаром же говорится, что опыт — самый лучший учитель.

Пришло время, и случилось у нас чрезвычайное происшествие, да такое, что аукнулось всем — и причастным, и не причастным. Медчасть наша находилась в отдельно стоящем четырехэтажном здании послевоенной постройки с собственным прогулочным двором на крыше, куда по очереди выводили тех зэков, которым по состоянию здоровья было положено гулять.

По правилам, на прогулку спецконтингент должны выводить не менее чем два сотрудника, но один внезапно уволился, другой заболел, и в итоге больных психиатрического отделения поочередно водил один сотрудник, капитан, которому до пенсии оставался год и два месяца. Один из зэков, симулянт, наверное (в психиатрическом по жизни половина пациентов симулирует), на лестнице рванулся не вверх, а вниз. Он не только беспрепятственно пробежал два этажа, потому что из-за пофигизма (неохота людям постоянно отпирать-запирать) все решетки на лестнице оказались открытыми, но и выскочил во двор, потому что дверь, ведущая во двор, тоже оказалась открытой… Ему повезло, или нарочно все было подстроено, кто знает. Сотрудник, который должен был находиться при «наружной» двери, потом всем объяснял, что у него внезапно схватило живот, он отлучился в туалет, а дверь открыл, чтобы в нее не колотили. Детский сад! Ничего, отделался увольнением, не посадили.

На пути у беглеца никого не оказалось. Он беспрепятственно пересек двор, ухватился за кабель, свисавший с забора, поднырнул через «колючку» и был таков. Караульный на вышке от такого зрелища среди бела дня (не то в половине второго это случилось, не то в половине третьего) малость прибалдел, поэтому и не выстрелил. Зэк был гражданином Грузии. Его, кстати говоря, так и не нашли, наверное, успел до родных краев добраться.