Доктор Данилов в госпитале МВД - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Шляхов cтр.№ 60

Данилов решил пригласить Елену в театр. Вспоминать, когда они в последний раз ходили в театр, было просто страшно. Целую вечность назад.

Словоохотливая разбитная женщина, продававшая билеты, попыталась навязать Данилову парочку модных мюзиклов и не менее модный спектакль о последних днях Достоевского, но Данилов вежливо попросил ее помолчать, сказав, что разберется сам.

— Ну, как хотите, — обиженно буркнула женщина, — я же не за деньги консультирую, а из профессионализма.

Данилов, сраженный этой фразой, на мгновение утратил дар речи.

— Ну, тогда, может, «Катамараны» Горобца? Очень модный спектакль.

— Нет, спасибо.

После детального знакомства с афишами Данилов остановил свой выбор на гастрольном спектакле неизвестного ему Театра Нового Поволжья, рассудив, что чеховскую пьесу «Вишневый сад» испортить невозможно, а провинциальные актеры часто играют лучше московских, давно привыкших к аплодисментам и славе. Уточнять фамилию автора пьесы, не указанную на афише, Данилову и в голову не пришло.

Режиссер, скрывавшийся под псевдонимом Никола Адов (Данилов и предположить не мог, что это не псевдоним, а настоящее имя), поставил вольную интерпретацию библейского сюжета, не имевшую ничего общего, кроме названия, с чеховским «Вишневым садом».

Перед зрителями развернулась история сложных, местами бурных взаимоотношений между пожилым богачом Воозом и бедной молодой вдовой Руфью. Никакого вишневого сада там не было и в помине, просто главный герой, тяготясь грузом прожитых лет, несколько раз спрашивал у Бога: «Скажи, Всевышний, не слишком ли я стар для прогулок по вишневому саду?» Бог не отвечал, вместо этого являлась ушлая Руфь, олицетворение вишневого сада, и устраивала возлюбленному очередной скандал, который можно было потушить лишь богатыми дарами.

Две старушки, сидевшие за спиной Данилова и Елены, забрели на спектакль так же случайно, но тем не менее высидели до конца, каждые пять-десять минут шепотом спрашивая:

— Ты понимаешь, что происходит на сцене?

В антракте Данилов предложил Елене уйти, но она отказалась, сказав, что спектакль скорее нравится, чем не нравится, и что она настроена досмотреть его до конца.

— Тем более что все так неожиданно — прийти на классический «Вишневый сад», а попасть на такой почти латиноамериканский спектакль.

— Почему латиноамериканский? — удивился Данилов.

— По накалу страстей.

Страстей и впрямь было много — к концу второго и последнего действия актеры немного охрипли, надрыв чувств не замедлил сказаться на голосовых связках.

Спал Данилов плохо, снилась какая-то невнятная муть, какие-то ссоры. Не иначе спектакль подействовал. Встав утром с тяжелой головой, Данилов пообещал себе, что впредь будет покупать билеты на спектакль только после того, как прочтет в Интернете отзывы о нем. Отзывам Данилов доверял больше, нежели рецензиям. У Полянского когда-то ходила в невестах девушка Таша (Данилов не успел узнать, как ее звали по-настоящему — Татьяной, Натальей или как-то еще), которая подвизалась на поприще театральной критики и взахлеб рассказывала о закулисных тайнах своей профессии. «Просто так ничего не делается» — вытекало из ее рассказов.

В отделении сегодня было как-то непривычно. Миранда, несмотря на ранний час, сидела на посту причесанная, накрашенная, застегнутая на все пуговицы и отчаянно не выспавшаяся. Зевала она отчаянно, как шутят медики: «так, что можно было увидеть не только гланды, но и желудок».

Кочерыжкин сидел за столом в ординаторской и писал дневники. Тоже при полном дежурном параде — даже колпак формой напоминал не берет, а цилиндр. Но больше всего Данилова удивило то, что диван был собран.

— Привет, шеф в боксе, — сказал Кочерыжкин.

Данилов подумал, что опоздал на работу. Посмотрел на настенные часы — нет, все в порядке, пришел вовремя. Следующая мысль оформилась в вопрос:

— Кто в боксе?

Кочерыжкин изобразил рукой самоповешение. Толково изобразил, не только склонил безжизненную голову набок, но и язык высунул.

— Генерал-лейтенант Уровейцев, начальник коллегии специальных расследований московского ГУВД. Вчера привезли на «промывку».

«Промывкой» назвались детоксикационные мероприятия, сочетающие внутривенное капельное введение лекарственных растворов с усиленным диурезом, проще говоря — мочеиспусканием. По сути дела они и представляли собой промывку.

— Трудный пациент или трудный человек? — уточнил Данилов.

— Человек, разумеется, — хмыкнул Кочергин. — Головокружительная карьера — он еще десять лет назад простым опером был — многим так кружит голову, что на место она уже не встает. Короче говоря — будет тебе что вспомнить, готовься. Да, диагноз, разумеется, не настоящий, ведем как первичную гипертензию. Одна морока с этой элитой — и танцы с приседаниями изволь исполнять, и беллетристикой заниматься — писать в истории черт знает что, да еще с обоснованием нахождения в реанимационном отделении, чтобы никакая проверка не придралась, а то выговор дадут. Ладно, мое уже почти закончилось, а вам терпения.

— Спасибо.

Пока Кочерыжкин дописывал дневники, Данилов разложил по местам (что в шкафчик, что в холодильник) принесенную из дома еду и заварил чай. Кочерыжкин от чая отказался.

— Мне сейчас, кроме водки, ничего не хочется, — добавил он, — как приеду домой, так сразу же поддамся искушению.

— Правильно, — одобрил Данилов, — еще Оскар Уайльд сказал: «Единственный способ избавиться от искушения — это поддаться ему».

— А Бернард Шоу советовал никогда не противиться искушениям, чтобы испытать все и придерживаться того, что понравится.

В отличие от Половниковой и Чернова, Кочерыжкин был начитан и время от времени мог блеснуть эрудицией. Мог не только блеснуть ею, но и довести до белого каления. Так, например, старшая медсестра в ответ на каждое свое замечание, по мнению Кочерыжкина выходящее за рамки ее полномочий, слышала:

— Сапожник, [26] суди не выше сапога!

Половникову Кочерыжкин часто подкалывал фразой, сказанной Сэмом Уэллером мистеру Пиквику: «Волан — прекрасная игра, но если вы — волан, тогда игра чересчур возбуждает, чтобы быть приятной». Язва Половникова, в свою очередь, утверждала, что Кочерыжкин читает так много всякого разного, что на литературу по специальности у него совсем не остается времени. Данилов находил, что не так уж сильно она и преувеличивала, Кочерыжкин и впрямь был «шаблонным» доктором, то есть таким, который действует по раз и навсегда наработанному шаблону, а все непонятное пытается под этот шаблон подогнать. Если наработать достаточно «объемистый» шаблон, то можно и грамотным врачом прослыть.