Люди ПЕРЕХОДного периода - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Ряжский cтр.№ 10

Затем она мягко перекатилась по мне, в один миг оседлала, испустив короткий стон, и мы понеслись с ней чёрт знает по каким неведомым местам. Мы скакали, ничего не замечая вокруг, лишь ветер свистел в ушах и мелкий пустынный песок выстреливал крохотными взрывами из-под копыт нашего скакуна. И не было вокруг нас больше ничего вообще, как и не было, кроме мутного, заполнившего собой всё тумана, даже самой обычной пустоты: ни света ни тьмы, ни дня или ночи — как не существовало уже и просто времени, о котором оба мы перестали помнить, рассекая это безвоздушное, никем не заселённое, но всё ещё живое пространство бескрайней пустыни.

Неожиданно туман рассеялся, и мы, подчиняя глаза внезапному свету, несколько замедлили ход; затем, перейдя с галопа на рысь, стали продвигаться дальше, пытаясь рассмотреть нечто, что всё более и более явственно стало прорезаться сквозь таявший на наших глазах туман. Вдали, прямо перед нами, уже довольно отчётливо просматривались то ли совершенно голые сопки, то ли изрядно облысевшие холмы, но достичь их нам так и не удалось, силы, неудержимо влекущие нас вперёд, иссякли, и мы, спазматически выдохнув в последний раз, одновременно вернулись к месту, откуда отправились в это своё безрассудное путешествие.

— Странно, но я видела пустыню… — сказала она, откинувшись на спину, — и это было прекрасно. Хотя больше не было ничего, даже воздуха. Один лишь мутный туман и пыльный ветер в лицо.

— А как же холмы? — улыбнулся я и с нежностью прижал её к себе. — Лысые возвышенности вдали, которые надвигались на нас, но до которых мы так и не добрались. Разве ты их не заметила?

Каждый из нас в этот момент говорил о своём, предполагая встречное удивление со стороны другого. Тогда мы ещё не догадывались, что, по сути, видели одно и то же.

— Что это было? — спросила она, обняв меня в ответ на мой чувственный призыв. — Я даже не успела понять. Просто случилось что-то невообразимое, как не бывает. А потом разом оборвалось. А теперь мне хорошо и покойно. И ты рядом.

— Это ты про мою пустыню, что ли? — переспросил я, не выпуская её из объятий. — Не беспокойся, это нечто вроде маленькой галлюцинации, временной, на почве случайной радости, — исчезает у мужчин одновременно с потерей эрекции. А у женщин — обычно по утрам, после очередного макияжа. — Так я нередко пробовал отшучиваться и раньше, на всякий случай, чтобы до поры до времени, если история не обретёт какого-никакого развития и не завернёт в другие интересные географии, моей компаньонке по одноразовому сексу не было понятно, всерьёз я это или просто дуркую, отыгрывая очередную удачно вытянутую карту. Такой игривый тайм-аут, как правило, я брал на автомате, не успевая более-менее всерьёз прикинуть последствия тех или иных случайных приключений, сопровождавших меня все годы моей мужской свободы.

— Значит, ты тоже видел? — искренне удивилась она, уже совершенно не играя, и я отчётливо это почувствовал. — Как это возможно?

— Наверное, это происходит, когда люди влюбляются, — глубокомысленно изрёк я и, к своему удивлению, совершенно не обнаружил в своих словах фальши, даже самой незначительной. — Лично я влюблён по уши и никаких других чувств по отношению к тебе испытывать не желаю. Не знаю, в какой момент и почему это со мной произошло и как я буду теперь от всего этого отбиваться, но то, что всё не случайно, как и вся эта наша с тобой дурацкая ресторанная эпопея, — это уж точняк, это я знаю наверняка — готов поспорить. Да чего там — душу готов заложить, если не прав.

— Ну, душу ты, Герочка, прибереги для более важных дел, — улыбнулась Ленуська, — твоя замечательная душа нам ещё очень пригодится, особенно когда откроемся.

— С этой, что ли? — хмыкнул я, кивнув в пространство за окно, затем положил ей руку на живот и стал водить по нему ладонью туда-сюда, как бы стягивая пальцами в кучку бархатистую поверхность кожи вокруг пупка. — С рыбиной твоей? В принципе, я готов, дело-то хоть и дурацкое, но многое обещает, если, конечно, с умом подойти, чтобы суметь вытащить из человека всякое дурное, что в нём есть, что из него тайно просится наружу. И раскручивать, кстати говоря, это дело нужно внаглую, но по-тихому, с особым таким, очень нестандартным подходом. Я, конечно, околесицу всякую нёс, признаю, на ходу, можно сказать, сочинял, чтобы как-то в масть попасть, как понял только, что она задумала, Муза эта ваша, Рыба без чешуи. Но и согласись, Ленуська, есть же в этом моём глуповатом спиче и здравое начало: я потом ещё дополнительно про себя прикинул то-сё, пока они меж собой насчёт меня препирались, и окончательно уяснил, что очень даже есть куда это дело развивать, подо что и под кого. — Я вздохнул и обречённо развёл руками. — Как имеется во всём этом и то, ради чего самому рисковать. Да и чего я теряю? Агентство наше у меня уже вот где сидит, если честно, — я рубанул поперёк шеи ладонью, — ты для них креативишь, понимаешь, концепты создаёшь всевозможные, задницу себе рвёшь, стремишься не повторяться, выискиваешь свежие идеи, никем ещё не тронутые, самого отборного свойства и всё такое. А они что? Или не врубаются вообще, в принципе, или обещают подумать, но только голову всё равно не включают, потому что сами ничего в этом не смыслят. Или если и принимают чего, то от изначального замысла оставляют одни копыта, да и те потом себе присваивают. А ты на голяке сидишь, на чистой зарплате, и только мечтаешь, как бы лишний раз у сотрудницы, которая у конкурентов так же, как и я, задницу просиживает, заказ перехватить и с умом его у себя пристроить, чтоб и заплатили, и самому не противно было. Только всё равно очень редко что-то путное из всего этого получается, Лен, крайне редко.

— Стало быть, это я ей обязана нашим знакомством? — помолчав, отозвалась Леночка. — Этой сотруднице, с которой ты время от времени должен спать, чтобы иметь гарантированную работу? То есть, другими словами, не ты, а она должна была сегодня распинаться перед Рыбой и всякое разное сочинять на тему «сети не для всех»?

— Да она тут вообще ни при чём, — отмахнулся я, тут же с огорчением сообразив, что уже допустил первую оплошность, упомянув про эту левую тёлку, — она такая же неудачница, как и сам я. Просто в нашем деле существует нечто вроде корпоративной поддержки, ну, взаимовыручки. Это если тот, кто понимает, что не потянет, и так же, как и многие остальные, недолюбливает своих хозяев, то просто сбрасывает заказ на сторону, если тот ещё не успел пройти регистрацию. И чаще всего своему же коллеге по работе. Ну а взамен, как водится, имеет немного денег.

— И ты, разумеется, расплатился за Рыбу вот этой вот постелью, чтобы не тратиться, угадала? — не позволяя себе изменить прежний тон, высказала предположение Лена и похлопала ладонью по матрасу. При этом лицо её никак не выражало какого-либо неудовольствия или просто удивления, однако глаза её, не умея укрыть явного расстройства от услышанного, начали медленно наполняться влагой. Я увидел это, чуть сменив ракурс, потому что, пока мы с ней рассекали пустыню, лунный круг успел отъехать немного вправо и заметно опуститься, и теперь луч цвета манго на сливках падал уже непосредственно на лицо моей очаровательной гостьи.

Тогда я решил быстро сменить тему, поскольку уже надёжно знал про себя, что, ввязавшись в подобный неполезный разговор, вряд ли выберусь из него без потерь. А больше всего на свете мне в эту минуту не хотелось потерять Леночку, я даже в мыслях уже не мог себе этого представить. Она была моя, я уже это чётко для себя понял, она была той, кто постоянно был мне нужен, по которой я скучал, ещё не зная её, и кого я всегда любил, даже не вполне себе представляя, как она выглядит и в какие стороны света торчат её непослушные природные кудри. Короче, сделав вид, что предположение её осталось неуслышанным, я просто продолжил прерванную тему, подытоживая сказанное и переводя слова в конечные смыслы: