Игуана - читать онлайн книгу. Автор: Альберто Васкес-Фигероа cтр.№ 43

Сколько времени прошло?

Восемь лет, не больше, и, тем не менее, ей часто казалось, что тысяча, настолько переполнена была ее память необыкновенными воспоминаниями. Восемь лет огорчений и невзгод, которые ей самой нравилось навлекать на свою голову; восемь лет отчаянного бегства от вновь и вновь предлагаемого счастья ради того, чтобы броситься в объятия зла в самом отвратительном человеческом воплощении.

И вот она сидит на старой кровати посреди большой пещеры, смотрит на трех связанных цепями мужчин, лежащих на полу, двое из которых уже обмочили штаны, и наблюдает за уродом, который курит, погрузившись в чтение сто раз перечитанного им тома «Одиссеи».

Словно почувствовав, что она на него смотрит, Оберлус поднял голову и в свою очередь посмотрел на нее.

Они просидели молча долгое время; наконец он кивнул на ее раздавшийся живот и спросил:

— Все толкается?

— Иногда.

— Когда родится?

— Не знаю. Здесь, на острове, да еще в этой пещере, теряешь даже счет времени. Осталось, наверное, два месяца. — Она помолчала. — К тому же мне не хочется, чтобы он родился, — добавила она. — Пока он находится внутри меня, остается надежда, что это будет нормальный ребенок. Красивый малыш.

— Ты так скоро разуверилась? Не так давно ты была убеждена в том, что он и родится нормальным.

Он не получил ответа и через мгновение, заметив, как она поглаживает живот, снова спросил:

— Ты смогла бы оставить его в живых, даже если бы он оказался уродом?

Она посмотрела ему в глаза и честно призналась:

— Не знаю. Я каждый день себя об этом спрашиваю — и пока не знаю ответа.

— А я вот знаю, — заявил он. — Ты поступила бы так же, как моя мать, — кормила бы его, пока он не перестал быть беспомощным, после чего бросила бы из отвращения. Не представляю тебя с маленьким уродцем — чтобы ты с ним гуляла, ведя его за ручку.

— Это был бы мой ребенок.

— Нет, — возразил Оберлус, — это был бы мой ребенок. И каждый раз при взгляде на него, такого страшного, ты обвиняла бы меня за его появление на свет, поскольку это я тебя изнасиловал. Ты забыла бы о том, как хорошо иногда тебе было, и о том, что, возможно, именно в один из таких моментов ты его и зачала. — Он закрыл книгу и положил ее на стол. — Я уже тебе сказал об этом и повторяю еще раз, чтобы не оставалось сомнений: если он будет похож на меня, будет лучше для него и для всех бросить его в море.

Малышка Кармен хотела было что-то сказать, однако ребенок внезапно забился, и она невольно поморщилась от боли. Потерла то место, в которое он толкнул ножкой, и слегка улыбнулась.

— Сильный, — сказала она. — В этом нет сомнения.

— Должно быть, мальчик. — Оберлус засмеялся своим ужасным смехом, как всегда обнажая сточенные зубы. — Представляешь, если родится похожая на меня девочка?

Она пронзила его испепеляющим взглядом:

— Не вижу в этом ничего смешного.

— А я вижу, — заявил он. — Представь себе женщину, которая унаследовала бы твои ноги, твой стан, эту высокую грудь и фантастический зад и у которой была бы физиономия вроде моей. Вот была бы потеха!

Кармен де Ибарра взирала на него с отвращением, как если бы она смотрела на жабу или змею, которые неожиданно обрели дар речи.

— Нет ничего, божественного или человеческого, что ты уважал бы? — спросила она. — Даже своего собственного ребенка?

— Даже его, — кивнул Оберлус. — Когда я взбунтовался, я пошел против всего и против всех. Включая Бога и моих собственных детей. — Он показал на нее пальцем. — Но обещаю тебе, что, если он окажется похожим на меня, я отнесусь к нему с уважением. Я сразу же его убью, но со всяческим уважением, что да — то да.

Она встала и принялась медленно ходить из стороны в сторону по просторной пещере, держась за спину, тяжело ступая и переваливаясь с ноги на ногу. Не глядя на него, она сказала:

— Иногда мне кажется, что ты огорчишься, если ребенок родится нормальным. Почувствуешь себя преданным. Не мною, это невозможно, а им… В глубине души ты страстно желаешь, чтобы он почувствовал такую гордость за своего мужественного отца, что предпочел бы походить на него, даже если бы это стоило ему жизни в момент рождения.

— Ты сумасшедшая.

— Нет. Мне прекрасно известно, что нет. И мне также известно, что в глубине ты такой же, как все… себялюбивый и спесивый. Ты гордишься своими собственными недостатками, хотя эти недостатки и стали причиной твоего несчастья. — Утомившись, она прислонилась к каменной стене, учащенно дыша, словно ей не хватало воздуха. Затем указала на трех пленников, связанных и похожих тюки: — Чтобы ты сделал, если бы родился таким, как они? Один дурак, а двое других покорно исполняют, что им ни скажи… Взгляни на них! Ты превратил их в послушную скотину, у которой воли еще меньше, чем у собаки… Сколько ты собираешься их так держать? Они же не могут даже пошевелиться.

— Пока не минует опасность.

— Ты же сам сказал, что здесь нам ничего не угрожает. Ты поступаешь с ними бесчеловечно.

— А я и не человек.

— Я это знаю, — спокойно согласилась Малышка Кармен. — И знаю также, что ты доволен тем, что ты такой, но я — нет. — Она помолчала и добавила: — Возможно, нам придется долго находиться вместе в этой пещере. Если ты их оставишь как есть, от них скоро будет не продохнуть…

За два долгих дня команда «Искателя приключений» перевернула все вплоть до последнего камня и обследовала каждый куст на острове Худ в поисках человека, которого все видели собственными глазами, но который — точнее не скажешь — как сквозь землю провалился.

Матросы сбросили с обрыва пушки, сожгли товары и дрова, разорили возделанные участки, а водосборники разрушили, так что нигде не осталось и следа от трудов Оберлуса и его рабов. И все-таки не в человеческих силах было сделать так, чтобы «эта мерзкая крыса», как сказал первый офицер Стенли Гаррет, вылезла из своего убежища.

Среди матросов разнесся слух, что история попахивает пиратством и оба человека — это, должно быть, те, кто выжил после гибели какого-нибудь корабля, перевозившего несметные сокровища; поэтому команда жаждала найти беглеца, чтобы заставить его показать тайник, в результате чего все разбогатеют, так что до конца жизни хватит.

Что касается капитана Лаземби, он не верил в истории о пиратах и сокровищах, им в действительности двигало лишь искреннее желание совершить правосудие. Он пришел к убеждению, что не может и дальше стоять на якоре близ голого скалистого острова посреди Тихого океана, и на третий день приказал поднять якорь, намереваясь как можно скорее доложить начальству обо всем случившемся.

Может быть, Адмиралтейство сочтет нужным поставить в известность испанские власти, а те пошлют один из своих кораблей разобраться, что к чему, хотя капитан Лаземби знал по опыту, что, даже если все выразят готовность действовать, пройдет еще много времени, прежде чем кто-то сможет взяться за дело.