Боевой шлюп «Арго» - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Зонис cтр.№ 29

Вдоволь наскитавшись по общагам, казармам, деревенским клубам и гостиницам, Егор радовался одиночеству и теплу. После двух лет в армии и пяти — в сельскохозяйственном, выяснилось, что профессия агротехника мало кому сейчас нужна. Колхозы распались, фермерам хватало собственных цепких знаний о том, что растет и движется. На исходе трех лет чересполосицы и бесталанных мыканий по совхозам-кооперативам этот сад казался почти раем. Почти — потому что в штормовые октябрьские ночи шум листьев был настойчив и протяжен, что-то металось среди ветвей, что-то хотело вырваться наружу. Егор закрывал ставни и разжигал огонь в печи.

Ему не объясняли, зачем нужна эта работа, для чего узкое горло Перешейка сдавлено яблоневым садом. Но в такие ночи он догадывался, он почти понимал. Деревья шептали, их тени скрещивались на голой земле. Черная решетка, не пропускающая чужих.

Говорили, что деревья в саду живые. Будто бы прислушиваются они к человеческим шагам и умеют отличать живое от нежити, людей от Образов. Говорили, что после смерти хозяина Образы держатся еще несколько дней. Говорили, что они могут покинуть город, добраться до станции, может, и дальше. Но Егор знал — или ему казалось — ничто не выйдет из тени яблонь, не просочится под жадными корнями, не проскользнет между голых стволов. Рассеется мороком, утянется внутрь, как земные соки. Яблони сулили безопасность, и все же порой Егору чудилось, что его окружают могильщики.

3. ГОРОД

— Ганеша — это слон такой, белый-белый. Он живет в городском зверинце, но его там не заперли, он сам пришел. Он просто состарился и ушел жить в зверинец. А раньше он возил на себе Зимнего Герцога. Герцог запахивался в мантию, меховую, сшитую из шкур снежных лис. Он ехал по городским улицам, а когда приближался к воротам, Ганеша трубил, чтобы стражники знали — едет Герцог, надо ворота открывать.

Егорка слушал, разинув рот. Откуда у Робки в голове все это берется? Ведь ниоткуда же, из ничего. В лагере пацаны тоже сочиняли разные истории, но у Роба все получалось по-другому. Сидя на ржавом кожухе от мотора, подтянув колени к подбородку, Егор видел ясно: вот он, Город. Даже нарисованные мелом на стенах карты не были нужны. Вон дворец Герцога, ледяной, снежный — так и сверкает на солнце. Он простоял две тысячи лет, только покрылся мелкими трещинками после того, как ушел Герцог. Ниже зеленеет городской сад, над ним летают крылатые пони. Это те самые понурые пони, которые катают малышню в Заречинском парке, только в Городе у них вырастают крылья. На самом большом пони сидит Остраг, великий поэт, он играет на гитаре, срывает цветки лип и кидает их вниз молоденьким горожанкам. За липами сереет здание архива. Там живет Бумагель, старый архивариус. Он собирает все документы, все летописи и письма и подшивает их в толстые папки, а потом складывает папки на полки. Папки обгрызают архивные мыши, и надо следить, чтобы они не съели чего-нибудь важного. Работа не слишком-то интересная. По мнению Егора, быть гвардейцем или поэтом намного лучше. Однажды он так и сказал Робке, но тот в ответ возмущенно фыркнул:

— Как ты не понимаешь! Это же самое главное! Без Бумагеля всю историю Города давно съели бы мыши, что б я тебе тогда рассказывал?

А за архивом и набережной шумит-бьется о длинный волнорез самое синее море, в нем рыщут пиратские каравеллы. Их командир, Адмирал Биг-Май, хочет взять Город штурмом. Только где ему! Стоит кораблям подплыть ближе к пирсу, как лед сковывает залив — это охранное заклятье, оставленное Герцогом. Пиратам приходится дробить лед копьями и кортиками, чтобы выбраться из плена. Иногда горожане захватывают фелюгу или даже фрегат, но сам Биг-Май неуловим.

Опасней кочевники на мохнатых лошадках — их орды порой приносит горячий восточный ветер, и тогда горожане взбираются на стены и кидают в кочевников Слова Тумана и Полуденное Марево. А тетка Августина из гостиницы «У трех слонов» швыряется горшками с фикусами.

— Конечно, при Герцоге кочевники и носа не совали под стены. Но с тех пор, как он ушел, атаки участились. Моим гвардейцам тяжело приходится, ведь и у кочевников есть свои колдуны. Они рассеивают туман, и тогда нападающие бросаются на стены — но мы пока держимся.

Робка жил в Городе. Только там он звался Роб Роем Бесстрашным, начальником Герцогской гвардии, наместником самого Герцога.

— Понимаешь, Герцог ушел давным-давно. Говорят, он вернется в час самого сурового испытания, когда никто другой не сможет нас спасти.

История Герцога здорово напоминала легенду о Короле Артуре и сказочном острове Авалоне, но Егор молчал, полностью захваченный рассказом.

…Конечно, он не раз спрашивал Робку, не видел ли тот в Городе его, Егора. Робка качал головой:

— Понимаешь, странное дело. Ты там точно есть. Ты свой, иначе фиг бы я тебе все это рассказал. Вот только кто ты?…

Когда Роб начинал новую историю, Егорка всегда надеялся, что в ней наконец-то обнаружатся следы того, другого Егора. И пару раз казалось — вот оно, вот! Но Робка сомнительно качал головой, хмурился и выносил после недолгого раздумья приговор: нет, это не ты. Егор обижался. Один раз даже поссорился с другом — это когда он рассказал о Венде Великолепном, капитане шхуны «Ласточка». Егору так захотелось стать этим бесшабашным и удачливым пиратом, что даже в боку закололо. Но Роб подумал и снова сказал: «Нет!» Егор ему чуть в ухо не заехал. Потом помирились, конечно. Лето было длинным, наполненным скрипом цикад и вечерней сыростью, и у них еще было полно времени, чтобы найти Егора.

… В тот день они возвращались, как обычно. У Робки побаливало горло — перекупался в Немойке. Сам Егор плавал плохо и в воду залезал разве что по пояс.

Они уже подходили к дому, когда от палисадника отделились три тени. Чиркнула спичка, осветила длинное Серегино лицо. Стоящий у него за плечом оказался Утюгом. Третьего Егор не знал.

— Прогуливаешься?

Серега обращался к Егору, будто не замечая Робки. И Егор сразу вспомнил, что Серегин отец работает в психиатрической, и что Серега не раз подходил к нему, Егору, на переменках и расспрашивал о Робке. Роб учился в другой школе, но все равно Серега и компания часто подстерегали его во дворе и закидывали камнями. Кричали: «Заразный! Заразный!» И еще всякое, о Робкиной матери.

Егор поежился. Драться не хотелось — Сергей был выше его на полголовы, а двое других и подавно. Драться не хотелось, но, похоже, придется. Он оглянулся на Робку. Тот смотрел спокойно, внимательно. Так смотрел, наверное, Роб Рой Бесстрашный на орды степных кочевников.

Серега шагнул вперед, взял Егора за локоть. Тот дернулся. Сергей не отпускал.

— Идем, поговорить надо.

Егор покосился на Робку. Сергей заметил, усмехнулся.

— Идем. Ничего с дружком твоим не сделают. Правда, ребята?

Те закивали. И Егор пошел. Пошел, оглядываясь, как бы извиняясь взглядом. Так и запомнил — Робка, бледный, маленький, и стоящие напротив него двое верзил.

Сергей завел Егора за дом, усадил на врытую в землю шину. Наклонился, придвинул лицо. И сказал, серьезно и тихо — вот уж чего не ожидал Егор, так это серьезного и тихого голоса: