Звонкая мелочь времени - читать онлайн книгу. Автор: Эльдар Сафин cтр.№ 15

– Это уже тактика, меня интересует стратегия. – Грашек протянул руку к старому другу, тот вначале не понял, потом улыбнулся, достал портсигар, раскрыл его. Отец неумело прикурил, закашлялся. – Что потом?

– Приравняем село к городу, университеты сделаем открытыми, ученые со всего мира приедут! Они ведь нашими подачками живут. Выровняем экономику, да и вообще – надо заниматься авиацией, в ТГУ вплотную подошли к использованию какой-то новой энергии.

– Это все хорошо. А помнишь, мы считали, что при перевороте сразу же начнется интервенция? – Отец Шурика наконец-то выпустил нормальное облако дыма и не закашлялся. – Войска все будут около столицы, прежние договоренности потеряют легитимность, за сто двадцать лет наши диктаторы вели более сорока разных войн – одних спорных территорий до двадцати процентов страны!

– Все решается. Не спорю – часть территорий на начальном этапе мы потеряем, зато потом вернем сторицей! – Глаза военного загорелись. – У нас же реальное преимущество! Чистые знания, прикладные! Военная теория – самая прогрессивная! Техника, какой ни у кого нет!

– Все-таки есть планы экспансии? – Грашек откинулся, прижавшись спиной к стволу березы. – Я же доказал, что наступательная война в самом лучшем случае ведет к образованию империи и последующему краху. Наиболее устойчивы торговые республики с сильной оборонительной армией! У нас есть выходы к морям, есть граница с семнадцатью державами, сейчас развивается авиация – зачем нам еще территории?

– Давай об этом потом? Провокатор ты все-таки, выпытал мои планы…

– Я не поеду. На таких условиях – не поеду.

Орел согнул мизинец на правой руке, и левая поднялась вверх, потом незначительное движение безымянным пальцем правой руки – и левая ладонь в перчатке откинула волосы, спадавшие на его лоб.

– И что? В стране будут происходить перемены, все сломается, потом заново отстроится, а ты останешься в стороне? Руководить бригадой пьяных идиотов? Теперь я не верю!

– Мы что, в «верю – не верю» играем? – Грашек задумался. – Но ты прав, в стороне я не останусь. Твоя взяла! Эх, хоть бы дочь вернулась – опять старого тестя с больной женой оставляю на кретина-председателя.

– Это по-нашему! Слушай, ты не про него рассказывал, ну, про то, как первый раз в школу загремел?

– Да. – Грошек направился обратно к трактору, говоря на ходу. – Это с ним мы сельмаг ломанули, я тогда вину на себя взял, а он обещал, что всю жизнь должен будет.

– Давай я его пристрелю? – Орел спокойно посмотрел на Грашека. – При всех. У меня бумага есть, я имею право. А, нет, уже не имею. Война же кончилась. Ну и так могу, на свой страх и риск – генерал меня прикроет. А? Председателя временно другого поставим – а там глядишь, и рванем эту страну к чертовой матери, и переделаем все по-своему!

– Не надо. Он в общем-то полезный человек – по крайней мере, я знаю, чего от него ждать…

…Мужики запалили несколько факелов, взялись за веревки, отец залез в кабину, дернул стартер – трактор рявкнул и затих.

За перелеском заурчал мотор легкового автомобиля – и звук, мягкий и нежный по сравнению с грохотом трактора, начал удаляться.

Шурика перевели в «отстойник» – ректор воспользовался лазейкой в уставе, там было прописано, что студент, неудачно сдававший дисциплину дважды, переводится в кампус для неуспевающих.

И именно здесь он узнал еще одну «мелочь» – оказывается, преподаватели, кураторы и студенты старших курсов имели возможность встречаться с женщинами – существовала целая система, как получить право на такую встречу.

Самым «простым» способом считалось сделать эпохальное открытие – в «отстойнике» хватало прожектеров, которые носились с вечными двигателями, философским камнем и менее значительными по отдаче проектами.

При этом они не успевали сдавать необходимые дисциплины.

Были и другие – зверообразные, тупые от природы, зачастую плохо различавшие мужчин и женщин, именно с ними в первые дни у Шурика возник конфликт, разрешить который самостоятельно он не смог.

Помогли «юристы» из старого кампуса – пришли вшестером, поставили трех самых злобных неудачников на колени и избили, а затем велели им драться друг с другом – и никто из остальных обитателей отстойника не вступился за своих.

– Не беспокойся, этих гориллоидов скоро в армию забреют, – шепнул ему Каток.

– Как так? Ведь образованных в армию не забирают? – Они отошли от кампуса и встали у оградки небольшого садика. С неба падали скупые снежинки, хотя туч на небе не наблюдалось.

– Ха! Когда это было? За последние лет десять много новых указов и дополнений вышло. За самыми тупыми теперь к ректору приезжают «покупатели» из армии. Платят за каждого наличными – немного, но тем не менее. Если ректор попробует так забрить кого из нормальных студентов, весь универ всколыхнется, а на этих всем плевать. У него на тебя почему-то зуб имеется, так что ты аккуратнее – под Рождество покупатели приедут, он точно попытается тебя спихнуть.

– Что же делать? – Шурик не хотел в армию – про тамошнее житье рассказывали много страшных историй, да и вообще никто из тех, кто уходил служить, больше не возвращался.

– Держи уши по ветру. Если что – сразу ко мне или еще к кому из наших старшаков.

– А правду говорят, что в университете можно… ну, в общем, встретиться с женщиной?

Каток расхохотался.

– Уже растрепали? У нас есть обычай – первокурсникам рассказывать страшные байки про то, как их будут старшекурсники иметь. А потом сам выясняешь – любая самостоятельная творческая или научная работа дает тебе право сходить на дискотеку. Девок городских поставляют общежития. Тормад – город легкой промышленности, здесь семь или восемь ткацких комбинатов, консервные заводы, еще что-то. Плюс статистика – вещь неумолимая, в стране женщин на четырнадцать процентов больше, чем мужчин, а если учесть, что порядка восьми процентов половозрелых мужиков так или иначе находится на обучении… Да еще процентов десять – в армии… Саморегуляция общества – слышал о таком? Академики Нехно и Аланов выдвинули теорию, согласно которой любой социум при достаточно большом сроке существования в определенных рамках стремится к паритетному регулированию. Полигамия у нас невозможна, вот и появляются варианты для обычных студентов.

– Ага. Слушай, а эти Нехно и Аланов – они «юристы» или «философы»? – Шурик сделал вид, что изучает собственные сапоги – ношеные, дырявые, но вычищенные воском до блеска. До этого момента каждый «юрист» говорил, что все великие люди были «юристами», а каждый «философ» – что «философами». Каток отличался беспристрастностью, и если он знал правду, то обманывать бы не стал.

– Нехно – чистый «философ», алкоголизм, бродяжничество, убийство по пьянке. Аланов – настоящий «юрист», отказник, грабеж, четыре кражи, вся жизнь на принципах. Он из БГУ организовал Республику Знаний – совет самых лучших студентов и преподавателей для работы над проектами, которые государство отказывалось финансировать. А вообще оба хорошие ученые и друзьями были настоящими.