Проект «Нужные дети» - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Федотов cтр.№ 54

— Володя, там сейчас гости выйдут, — сказал Стас в висевший у него на плече уоки–токи, — ты проводи их до ворот. Только не разговаривай с ними!

— Понял, Белогор, сделаем, — ответил невидимый «перуновец».

Стас тяжело сел в свое кресло за столом, и только сейчас я увидел, что он буквально без сил, выжат как лимон! Видимо, выражение на моем лице проступило соответствующее, потому что волхв слабо улыбнулся и выдавил почти через силу:

— Вот так–то, мастер!.. Это тебе не гепардом по коридорам скакать… Черт, даже шевелиться не могу!.. Будь другом, Дмитрий, позови Иннокентия Абрамовича…

— Что это было, Стас? — тихо спросил я.

— Психокинез, друг, самый обыкновенный психокинез…

— Ни хрена себе! — только и смог вымолвить я и вышел из кабинета искать профессора.

* * *

Иннокентия Абрамовича я обнаружил в его лаборатории, где он вместе с двумя молодыми парнями возился с какой–то сложной установкой, отдаленно напоминающей аппаратуру для магнито–резонансной диагностики. Сходство, правда, было только в наличии полого цилиндра с выдвижной рамой, на которой крепилось ложе весьма необычной конструкции.

Профессор что–то увлеченно говорил помощникам, тыкая пальцем то в один, то в другой блок. Моего появления никто из них не заметил. Зато заметила шустрая девчушка в аккуратном голубом комбинезончике с бейджиком, на котором было написано крупными буквами «Аня».

— Здравствуйте! — прозвенел возле моего уха колокольчик. Я обернулся. На меня уставилась пара больших светло–синих глаз, обрамленных пушистыми рыжеватыми ресницами, никогда не знавшими косметики. Круглой, почти детской мордашке придавала озорной вид копна каштановых волос с косой челкой на одну бровь.

— Привет, рыжик! — улыбнулся я от души. — Я ищу профессора Зухеля. Его очень хочет видеть волхв Белогор.

— Иннокентий Абрамович сейчас освободится. А что случилось со Стасом?

Я машинально отметил про себя это слово — «Стас». Надо же! У сурового волхва, оказывается, есть поклонницы!

— Он… немного перетрудился и ему требуется квалифицированная помощь профессора.

— А вы в самом деле приехали, чтобы помочь нашему центру?

Опаньки! Про нас с Олегом уже начали складывать легенду. Мда, а вот в герои я как–то особо не собирался…

— Скорее, это мы к вам приехали за помощью, Аня. Но, думаю, мы тоже сумеем быть вам полезными.

В этот момент профессор Зухель наконец–то заметил мое присутствие.

— Интересуетесь нашими достижениями, Дмитрий Алексеевич?

— Вообще–то, да, Иннокентий Абрамович. Но сейчас надо помочь Белогору. Он… сильно выдохся после… ответственного…

— Не трудитесь с экивоками, молодой человек, — отмахнулся Зухель. — Здесь принято называть вещи своими именами. Я так понимаю, наш уважаемый волхв опять опробовал свои необычные способности без предварительной подготовки?

Я пожал плечами.

— Он назвал это психокинезом…

— Что ж, можно и так сказать. Но только ведь дар дается человеку не для того, чтобы с ним забавляться или бездумно расходовать! — профессор явно расстроился от моего сообщения. — Идемте, Дмитрий Алексеевич, возможно, мне потребуется ваша помощь.

Мы быстро вернулись в кабинет Стаса и обнаружили его лежащим навзничь посреди помещения. Видимо, он пытался самостоятельно добраться до диванчика в углу, но сил не хватило.

Вдвоем с Зухелем мы дотащили бесчувственного волхва до дивана, я сунул ему под голову какой–то толстый справочник, лежавший рядом на журнальном столике, а профессор достал из кармана своего старомодного лабораторного халата странный приборчик, похожий на цветок какого–то растения, и приложил его венчик сначала ко лбу, а затем поочередно к вискам Стаса. Потом считал показания с крохотного экранчика и вновь закрепил прибор на лбу Белогора.

— Ну, вот. Теперь примерно час–полтора он будет спать, пока не восстановится энергетический потенциал лобной чакры, — резюмировал Зухель. — У нас образовалось время на небольшую экскурсию.

— А… что это за прибор? — поинтересовался я, завороженный его действиями.

— Обычный ментальный сканер — одна из наших ранних разработок. Я имею в виду свою прежнюю лабораторию в Институте нейропсихологии…

— Неужели наша наука продвинулась так далеко?!

— Э–э, молодой человек! Вы даже не представляете, сколько всего необычайного происходит, так сказать, на переднем крае науки! Это ведь только в официальных пресс–релизах и постановлениях пишут трескучие фразы о борьбе с так называемой лженаукой, объявляют «охоту на ведьм», клеймят шарлатанами ученых, идущих не в ногу с устоявшейся парадигмой. На самом деле все обстоит как раз наоборот!

Мы вернулись в лабораторию психогенетики, и профессор предложил мне чашечку зеленого чая с какими–то травами. Обожаю этот напиток!

— Вы хотите сказать: сила дьявола в том, что он сумел убедить всех в том, что он не существует?

— Ну, зачем же сразу — дьявол? Все гораздо проще. Люди, действительно заинтересованные в прогрессе, давно поняли, что самым эффективным методом познания является любопытство, а вовсе не расчеты и прогнозы. Именно так были сделаны почти все великие открытия, и только когда науку превратили из искусства в придаток технического прогресса, процесс познания резко затормозился!

— Но позвольте, Иннокентий Абрамович, — искренне изумился я. — Факты утверждают обратное. Наоборот, темпы научно–технического прогресса непрерывно нарастают в течение всего последнего столетия!

— Это видимость, Дмитрий Алексеевич! Одна видимость. Все эти научно–технические достижения — суть количественная реализация тех открытий, что были сделаны в прошлые века. Я не буду тратить время на приведение примеров — вы их и сами легко найдете. Я хочу сказать о другом. Кто–то уже к середине двадцатого века догадался, к чему приведет бездумное пестование прогресса, и тогда в наиболее развитых странах почти одновременно начали возникать специальные засекреченные властями учреждения, куда стали собирать наиболее свободно и нестандартно мыслящих ученых. Первоначально им ставили примерно одни и те же задачи: выявить самые перспективные направления исследований, сформулировать основные постулаты новой, альтернативной научной парадигмы, способной стать стержнем науки в двадцать первом веке. И вот, независимо друг от друга, группы этих «головастиков» пришли к почти одинаковым выводам!

— Погодите, — снова не выдержал я. — То есть вы хотите сказать, что где–то с семидесятых годов прошлого века в науке произошел кардинальный поворот?

— Так и есть! И одним из самых перспективных направлений стала биология, вернее, нейрофизиология. А к концу века к ней подтянулась и генетика. Открытия посыпались, как из рога изобилия!..

— И где же они? Почему о них ничего не пишут?