Песнь для Арбонны - читать онлайн книгу. Автор: Гай Гэвриэл Кей cтр.№ 53

— Есть еще две вещи, которые имеют значение. Одна — это гонорар. — Он вздохнул. — Рюделю Коррезе должны были заплатить двести пятьдесят тысяч золотом за твою смерть.

Ему доставило истинное удовлетворение видеть, как эн Бертран, светский, бесконечно искушенный, так же не сумел скрыть потрясение размерами этой суммы, как и Блэз в саду Коррезе чуть раньше. Ариана де Карензу прижала ладонь ко рту. Графиня стояла за спиной у Блэза. Верховная жрица не пошевелилась, и на ее лице ничего не отражалось. Он ничего и не ожидал.

— Тогда кто? — спросил наконец Бертран, и в его голосе впервые прозвучало напряжение. — Это вторая вещь?

Блэз кивнул. Старый гнев снова вспыхнул в нем, тяжелая, незатихающая боль, которая всегда рождалась из этого источника, словно из подземного родника, никогда не пересыхающего. Он ответил откровенно, потому что не мог иначе.

— Мой отец, — сказал он. — От имени короля Гораута.

И был поражен в самое сердце, как он понял позднее, оглядываясь назад, следующими словами, произнесенными в комнате.

— Но это должно быть ужасно для тебя, — горячо произнесла правительница Арбонны.

Все повернулись к ней. Она смотрела на Блэза широко раскрытыми чудными черными глазами.

— Он использовал твоего друга? Из всех возможных убийц? Как он должен тебя ненавидеть! Что такого ты мог сделать, чтобы твой отец так тебя возненавидел?

Блэзу показалось, что он видит в ее глазах бесконечное сострадание, рожденное всей жизнью. И частица его сейчас предназначалась ему. Прошло менее двух лет, вспомнил он забытую историю, после смерти ее мужа. И говорили, что их брак основан на истинной любви, а это большая редкость. Он повернулся, повинуясь безотчетному порыву, и посмотрел на ее племянницу, Ариану. У нее тоже были черные глаза, и лицо ее вдруг стало печальным. А потом посмотрел на ее дочь-жрицу, на лице которой отражалось лишь сосредоточенное напряжение. У нее была еще одна дочь, смутно припомнил он. Она умерла. За этим тоже скрывалась печальная история, которую, возможно, он должен был знать, но не знал. Происходящее в Арбонне не слишком занимало его, пока он рос, воевал и сражался на турнирах.

Он снова повернулся к старой женщине, о красоте которой говорили во всем мире в дни ее расцвета, и увидел, что сейчас, в поздних сумерках ее жизни, в ней появилось новое величие, порожденное горем и горьким опытом. Несмотря на все значение того, что он им только что рассказал, она сначала заговорила о его самой потаенной боли. Даже Рюдель, который так хорошо его знал и который обладал большой хитростью и умом, не подумал о том, что сразу же поняла Синь де Барбентайн.

В комнате было тихо; в отдалении они слышали последние звуки отшумевшего карнавала. Блэз спросил себя, действительно ли она хочет получить ответ на этот вопрос. И сказал грубо:

— Некоторые люди не могут смириться с тем, что им отказывают. В чем угодно. Полагаю, отказ сына ранит глубже всего остального. Мне предстояло стать священником, стать преемником отца среди старейшин Коранноса. С этого все началось. Было и другое. Я не безгрешен.

— Ты его оправдываешь? — Она задала этот вопрос мрачным голосом.

Блэз покачал головой.

— Не в этом дело. — Он поколебался. — Мы в семье жестоки друг с другом. Моей матери не следовало умирать.

— Во время твоего рождения?

Было странно говорить с правительницей Арбонны о таких вещах и все же, с другой стороны, неожиданно уместно. Он кивнул.

Она слегка склонила набок голову характерным жестом.

— Ты действительно считаешь, что она что-либо могла изменить? В Горауте?

— Мне нравится в это верить, — ответил Блэз. — Мы ничего не можем знать о таких вещах.

— Мертвые могут влиять на нас, и очень сильно, — тихо заметил Бертран де Талаир.

Блэз и женщины повернулись к нему. Герцог выглядел странно рассеянным, обращенным внутрь себя, словно он вовсе не собирался этого говорить, словно это открывало его больше, чем он бы хотел. Блэза посетило еще одно воспоминание в эту ночь неумолимых, непрошеных воспоминаний: темная лестница в замке Бауд поздно ночью, фляга сегвиньяка, передаваемая из рук в руки, печальная усталость на лице мужчины, только что соблазнившего женщину, с которой даже не был знаком две недели назад.

— Они могут также увести тебя от живых, — сказала жрица Беатриса, и в ее голосе Блэз услышал резкость, которая подсказала ему, что они с герцогом не впервые обсуждают этот вопрос. Эти люди давно знают друг друга, напомнил он себе. Бертран сжал губы.

— Мысль любящей сестры, — холодно произнес он. — Снова будем обсуждать семейные дела?

— Больше двадцати лет прошло, так что я бы назвала эту мысль зрелой, — ответила невозмутимо верховная жрица. — Скажи мне, господин, какой наследник правил бы твоими землями, если бы эта стрела тебя прикончила сегодня вечером? И если Адемар Гораутский решит двинуть армию на юг, как ты считаешь, ненависть между Миравалем и Талаиром сделает нас сильнее или слабее? Умоляю тебя, поделись с нами своими мыслями. Прошу прощения, — прибавила она с едким сарказмом, — что задаю вопросы о сегодняшнем мире, а не прошу исполнить нежные стихи двадцатилетней давности.

— Достаточно, — резко произнесла Синь де Барбентайн. — Прошу вас. Или вы оба заставите меня почувствовать, что я слишком долго живу на свете.

Ариана перевела разговор на другую тему.

— Более чем достаточно, — тихо произнесла она, потянувшись за своим вином. Она отпила глоток и не спеша поставила кубок. — Это надоевший, старый спор, а новые дела требуют нашего внимания. Прежде всего, наш бородатый друг. — Темные глаза испытывающе посмотрели на Блэза. — Это так? — спросила она напрямик. — Ты — друг?

Он был готов к этому вопросу.

— Я — коран-наемник на службе у герцога Талаирского, — ответил он. Правильный ответ, профессиональный.

— Этого недостаточно, — хладнокровно возразила Ариана. — Уже недостаточно. Твой отец заплатил четверть миллиона золотом, чтобы убить твоего нанимателя. Боюсь, тебе придется выбирать, стать чем-то большим. Или чем-то меньшим. Точно так же, как Рюдель Коррезе — не просто еще один убийца среди многих, его имя и происхождение создают необычные проблемы, то же можно сказать о твоем имени и происхождении. При данных обстоятельствах они создают еще больше проблем. Может начаться война. Ты не хуже нас понимаешь последствия того, что Гораут уступил земли по договору у Иерсенского моста. Сын Гальберта де Гарсенка не может оставаться в Арбонне в качестве обычного корана, как и Бертран не может притворяться просто еще одним трубадуром, который пьянствует и играет в кости в «Льенсенне». — Ее голос звучал ровно и точно, такой тон бывает у командующего на поле боя.

И то, что она сказала, было правдой. Он это понимал, и к нему снова вернулись прежний гнев и обида. Это снова случилось: куда бы он ни поехал в этом мире, один или в чьем-то обществе, тайно или открыто щеголяя своей репутацией в бою или на турнире, его отец всегда оказывался там вместе с ним или раньше него, запирая засовы и захлопывая двери, тенью, заслоняющей свет.