Песнь для Арбонны - читать онлайн книгу. Автор: Гай Гэвриэл Кей cтр.№ 127

— А как насчет острова Риан? — спросил один из баронов. — Могут они добраться туда с западного берега озера, если мы оставим им доступ с той стороны?

— Лодок нет. Мы все отвели их к своему причалу или к самому острову. Они не будут думать об этом, пока не разделаются с нами. — Голос Бертрана звучал спокойно. На Блэза это произвело впечатление. Но не особенно удивило: у него уже было время оценить этого человека. Он доверял ему и любил его, а ведь всего год назад он и не думал, что такое возможно.

Бертран, как обычно, стоял с непокрытой головой, без доспехов, одетый в свой обычный неброский костюм коричневого цвета. Когда Блэз впервые увидел его прошлой весной скачущим к замку Бауд, эта одежда из грубой ткани показалась ему извращенным притворством со стороны сеньора столь могущественного и богатого; теперь почему-то внешний вид Бертрана казался совершенно подобающим военачальнику накануне сражения. Словно де Талаир каким-то странным образом всегда готовился к этому. Интересно, подумал Блэз, может ли это оказаться правдой: он вспомнил еще один внезапно нахлынувший образ: злые, насмешливые стихи, которые герцог спел в замке Бауд об Адемаре, Гальберте и Дауфриди Валенсийском. Человек, который написал эти слова, мог вполне предвидеть ответ на них. Первым ответом была стрела, пропитанная сивареном, вспомнил Блэз, бросив взгляд на Рюделя, стоящего немного дальше на стене. Вторым ответом, по-видимому, стала эта война.

Он посмотрел вдаль, на запад. Массивная арка Древних сверкала в лучах солнца в конце аллеи вязов. Немного ближе он увидел полоску песка рядом с дорогой, где шесть коранов Мираваля убили его коня и вьючного пони, а потом погибли от его стрел. Он вспомнил молодую жрицу с острова, которая явилась, чтобы проводить его в Талаир. «Мы ждали тебя», — сказала она тогда, уверенная и высокомерная, как, по-видимому, они все. Он так до конца и не понял, что это значило. Это было частью все той же пугающей паутины тайн, которая привела их сюда после предупреждения Беатрисы.

«Кто знает, что делают эти женщины, когда уходят в лес по ночам?» Однажды эти слова произнес его отец, перед тем как сжечь очередную предполагаемую ведьму на земле Гарсенка. Блэз предпочитал не вспоминать о таких вещах. Но здесь тоже будут костры, почти невообразимый адский огонь, если победит Гальберт. С некоторым усилием Блэз заставил себя отбросить эту мысль и вместо этого вспомнить музыку, которая играла, когда он в первый раз пришел в этот замок рядом с Валери в тот весенний день. Кажется, это было так давно.

Фальк де Саварик подошел ближе и облокотился локтями о каменную стену. Не отрывая глаз от северного конца долины, он лукаво шепнул:

— Ты придумал что-нибудь исключительно умное?

Губы Блэза дрогнули.

— Конечно, — ответил он Фальку в том же тоне. — Я собираюсь вызвать Адемара на поединок. Когда он по глупости согласится, я его убью, приму командование его благодарной армией, и мы все успеем вернуться домой в Гораут к весеннему севу.

Фальк фыркнул от смеха.

— Мне это нравится, — сказал он. — А мне придется иметь дело с твоим отцом?

На этот раз Блэз не улыбнулся.

— Мало найдется людей, которым этого захотелось бы, — ответил он.

— Включая тебя? — Фальк повернулся и посмотрел на него.

— Полагаю, да. — Он не смотрел в глаза Фалька, и через мгновение тот отвернулся.

Вдали на юго-западе Блэз ясно видел на такой высоте в полном ветра зимнем воздухе башни Мираваля. Даже сейчас, когда он все знал и помнил герцога Уртэ, стоящего на коленях перед Синь де Барбентайн, а потом широкими шагами покидающего зал совещаний, он не вполне верил, что полторы тысячи бойцов останутся за этими стенами, если начнется сражение.

Должно ли это вызывать у него слабую надежду или глубокий, леденящий ужас, он не знал.

Но знал, что провел большую часть своей жизни в поисках мечты или видения о Горауте, каким он должен быть, каким был когда-то, и в центре этого видения стоял Кораннос. И теперь, опрометчиво заявив свои права на корону, он собирался вступить в бой среди мужчин Арбонны, которой правит женщина, во имя богини, против собственной страны и короля — и отца, если уж говорить об этом, — и против армии, марширующей под знаменем бога, которому он поклялся служить с честью до конца дней.

Как, думал Блэз, проследить линию жизни и увидеть, где появилась та развилка дороги, которая привела его на эти крепостные стены? Он не знал ответа. Возможно, его знает поэт или жрица, но он был солдатом и будущим королем, и время…

— Вот они, — тихо произнес Рюдель, его острые глаза стрелка из лука первыми заметили далекую вспышку солнечного света на металле среди деревьев.

… и время для таких мыслей теперь унеслось прочь, подобно листу на ветру, волне на каменистом берегу, подобно всем утрам исчезнувшего прошлого. Армия Гораута пришла к озеру Дьерн.

Тут Блэз их увидел, они двигались по извилистой дороге, которая выходила из леса, и их знамена были знаменами его родины, их голоса — теперь он уже мог их слышать — пели песню, которую он знал, и он узнал даже на таком расстоянии благодаря чистому воздуху Арбонны короля, которого назвал предателем, и отца… отца, давней мечтой которого была эта армия. Он увидел Ранальда, появившегося из-за поворота дороги, и искренне удивился, узнав герб Андории, когда Борсиард привстал на стременах, двигаясь во главе своего отряда. «Вот человек, которого я с радостью убью», — подумал Блэз.

А затем, словно в насмешку над такой мыслью, появились в поле зрения колышущиеся, подпрыгивающие пики пеших солдат, и на остриях некоторых этих пик, будто куски мяса для жарки, торчали отрубленные головы людей.

Бертран де Талаир резко взмахнул рукой, в ужасе выкрикнул слово, похожее на имя, и мгновение спустя Блэз узнал приметную гриву русых волос и понял, что он тоже узнал самую первую из этих отрубленных голов. На него накатила волна тошноты, и он крепко вцепился в камни стены в поисках опоры. Через несколько секунд стало еще хуже. Посреди поющей, жестикулирующей армии Гораута катилась платформа, а на ней они увидели обнаженного человека, привязанного к столбу, установленному посередине платформы. У него не было половых органов; вместо них виднелось черное пятно запекшейся крови. Мертвые птицы — совы, как понял Блэз, — свисали на веревке с его вывернутой, запрокинутой шеи.

Он подумал, что этот человек тоже мертв, пока тот не приподнял голову — мучительно отзываясь на какой-то внутренний зов, какой именно, Блэз так и не узнал, — и даже с крепостной стены они увидели пустые дыры вместо выколотых глаз.

«Конечно, — с ненавистью подумал Блэз, борясь с тошнотой, — это было частью издевательства: слепота и птицы Риан». А затем с растущим ужасом Блэз понял, что он знает и этого изувеченного темноволосого человека. Он снова посмотрел на голову на самой высокой из колышущихся пик, а потом повернулся к Бертрану де Талаиру, потеряв дар речи. Он увидел, как герцог опустил голову, чтобы не видеть.

Окружающий пейзаж и люди на крепостных стенах странным образом расплылись, и Блэз понял, что готов заплакать, он, который убил столько людей на войне, и на берегу этого озера, и в душной тишине ночи в Портецце, и видел, как другие умирают ужасной смертью, и считал все это не более чем издержками своей профессии. Но он никогда не сжигал беспомощную старуху, называя ее ведьмой, и не стаскивал вопящую жрицу с постели, и никогда не калечил и не уродовал мужчин, как поступили с этими людьми. Это была другая война.