Тигана - читать онлайн книгу. Автор: Гай Гэвриэл Кей cтр.№ 47

— Друг мой, — сказала Дианора, — возможно, ты хорошо меня знаешь, но точно так же, почти по тем же причинам, я очень хорошо знаю Брандина. — Она оглянулась на своего евнуха. — Он старше тебя, Шелто, — ему почти шестьдесят пять лет, — и по причинам, которых я до конца не понимаю, он сказал, что должен прожить здесь, на Ладони, еще лет шестьдесят. Все чары мира наверняка не помогут ему настолько продлить свою жизнь, если Яссика такая необыкновенная, как говорит Тезиос. Она его загонит в могилу, пусть и приятным способом, за пару лет.

Шелто снова покраснел и быстро оглянулся через плечо. Но они были совершенно одни. Дианора рассмеялась, отчасти искренне забавляясь, но больше для того, чтобы замаскировать печаль, которую всегда ощущала, когда ей приходилось лгать Шелто насчет этого. Это было единственное, что она продолжала скрывать от Шелто. Единственная тайна, которая имела значение.

Конечно, она знала, почему Брандину необходимо было остаться здесь, на Ладони, почему ему необходимо прибегать к чарам, чтобы продлить свою жизнь здесь, в этом месте, которое было для него местом ссылки на земле горя.

Он ждал, пока умрут все, кто родился в Тигане.

Только после этого он мог покинуть полуостров, где погиб его сын. Только после этого возмездие, задуманное им, полностью прольется на окровавленную землю. Потому что не останется ни одного живого человека в мире, который помнил бы Тигану до падения, помнил бы Авалле, город Башен, песни, сказки и легенды, всю ее долгую и светлую историю.

После этого она действительно исчезнет. Будет стерта с лица земли. Семьдесят или восемьдесят лет принесут такое всеобъемлющее забвение, какое принесли тысячелетия древним цивилизациям, которых уже никто не помнит. Древним культурам, от которых сейчас осталось только труднопроизносимое название места или расшифрованный, помпезный титул — Повелитель Всей Земли — на обломке глиняного горшка.

Через шестьдесят лет Брандин может ехать домой. Может делать все, что пожелает. Но тогда ее уже давно не будет в живых, так же, как и тех людей из Тиганы, которые были младше ее, и даже тех, кто родился перед самым годом вторжения. Последних детей, которые могли услышать и прочесть название земли, что принадлежала им. Брандин дал себе восемьдесят лет. Более чем достаточно, учитывая продолжительность жизни обитателей Ладони.

Восемьдесят лет забвения. До бессмысленных глиняных черепков. Книги уже исчезли и картины, гобелены, скульптуры, музыка: они были разорваны, разбиты или сожжены в тот страшный год после гибели Валентина, когда Брандин обрушил на них всю тяжесть горя осиротевшего отца и всю ненависть завоевателя.

Самый плохой год в жизни Дианоры. Она видела так много красоты и великолепия, превращенного в мусор, в пыль или в пепел. Ей тогда было пятнадцать, потом шестнадцать. Она все еще была слишком молода, чтобы в полной мере осознать всю реальность того, что они уничтожали. Она могла горько оплакивать смерть отца и уничтожение его произведений — плодов его рук. И еще гибель своих друзей, и неожиданный террор в оккупированном, обнищавшем городе. В те годы она не могла по-настоящему осознать еще более крупную потерю, потерю будущего.

В тот год многие люди в городе сошли с ума.

Другие бежали, уводя детей, чтобы попытаться начать жизнь вдали от пожаров и от воспоминаний о пожарах, о молотках, разбивающих скульптуры принца в длинных крытых галереях Дворца у Моря. Некоторые так глубоко ушли в себя — безумие иного рода, — что в них осталась лишь слабая искра, которая позволяла им есть, и спать, и как-то одолевать пустыню своих дней.

Одной из таких стала ее мать.

На балконе в Кьяре, столько лет спустя, Дианора подняла взгляд на Шелто и поняла по его озабоченному лицу и мигающим глазам, что молчание ее затянулось.

Она заставила себя улыбнуться. Пробыв здесь так долго, она научилась лицемерить. Даже с Шелто, которого не любила обманывать. И особенно с Брандином, которого она вынуждена была обманывать, чтобы не погибнуть.

— Из-за Яссики не стоит волноваться, — мягко сказала она, возобновляя беседу, словно ничего не случилось.

И правда, ничего не случилось — всего лишь вернулись старые воспоминания. Ничего весомого или важного для мира, ничего, что могло иметь значение. Всего лишь потери.

Очень правдоподобно рассмеявшись, Дианора прибавила:

— Она слишком глупа, чтобы развлечь его, и слишком молода, чтобы помочь ему расслабиться, как это делает Солорес. Но я рада твоей вести, думаю, что смогу ее использовать. Скажи, Тезиос устает ее удовлетворять? Поговорить с Венчелем, чтобы приставил к ней кого-нибудь помоложе? Или, может быть, не одного?

Она заставила его улыбнуться, хотя он снова покраснел. Так всегда получалось, если ей удавалось заставить его улыбнуться или рассмеяться, все облака уносились, словно порывом ветра, весеннего или осеннего ветра, оставляя позади ясную голубизну неба.

Жаль, подумала Дианора с болью в сердце, что она не умела этого делать восемнадцать лет назад. Тогда не было смеха. Нигде не было смеха, а голубое небо казалось насмешкой над руинами на земле.

Венчель с каждой их новой встречей внушал все большее изумление своей тучностью. Он одобрил платье Солорес, Несайи, Килмоны, а затем ее собственное. Только они четверо — достаточно опытные, чтобы справиться со сложностями официального приема, — допускались в зал аудиенций. Зависть в сейшане на прошлой неделе сделалась такой острой, что из нее можно было изготавливать духи, лукаво повторял Шелто. Дианора ничего не заметила, она к ней привыкла.

Хитрые глаза Венчеля раскрылись пошире среди глубоких складок на смуглом лице, пока он рассматривал ее. На лбу у Дианоры сиял камень, укрепленный на цепочке из белого золота, которая удерживала забранные назад волосы. Раскинувшись на подушках кушетки, глава сейшана теребил пышные складки своих необъятных белых одежд. Падающий в оконный проем за его спиной солнечный свет отражался от его лысины и мешал разглядеть его лицо.

— Не припоминаю этот камень среди наших сокровищ, — пробормотал он своим высоким голосом, который многих вводил в заблуждение. Этот голос был настолько лишен самомнения, что можно было недооценить его владельца. Что оказывалось серьезной, иногда смертельной ошибкой, в чем многие убедились за долгие годы.

— Он не оттуда, — весело ответила Дианора. — Но после того как мы сегодня вернемся с приема, могу я просить вас сохранить его для меня среди наших сокровищ?

Это было предложение Шелто. Венчель мог быть во многих делах продажным и корыстным, но не в том, что касалось его официальных обязанностей. Для этого он был слишком умен. Еще одна истина, за которую многие заплатили самую высокую цену.

Теперь он благожелательно кивнул.

— Издалека камень выглядит прекрасно.

Дианора послушно подошла поближе и грациозно нагнула голову, чтобы он мог получше рассмотреть. Аромат цветов теин, которым от него всегда пахло после окончания зимы, окутал ее. Он был сладким, но не неприятным.