Среда выживания - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Ливадный cтр.№ 6

Главная улица опустевшего города вела к отвесной каменной стене, затем ныряла под арочный свод.

«Колониальное убежище» – гласила потемневшая рельефная надпись над просевшими шлюзовыми воротами, запирающими вход в частично затопленный наклонный тоннель.

* * *

Лера ненавидела себя.

Желание жить боролось с мечтой о смерти. Страх – неизменный судья поединка – изо дня в день констатировал ничью.

Она медленно и бесцельно брела по темным помещениям технического уровня старого колониального убежища, мимо истощенных людей, уже похожих на тени. С низким гулом вращались лопасти огромных промышленных вентиляторов. Потоки влажного воздуха пробиралил до костей промозглым холодом.

Кто-то узнавал ее, находил силы кивнуть, кто-то отворачивался, пряча взор, иные не шевелились – им уже стало все равно.

Ее блуждающий взгляд замечал все больше влажных пятен в окаемке из минеральных солей. Кое-где они сливались в сплошную шелушащуюся коросту. Иногда по тонким неровным линиям на стенах удавалось сосчитать, сколько раз вода прорывалась в бункер.

Осветительные панели едва тлели.

Инстинкт самосохранения постепенно сдавал позиции, начинал проигрывать схватку. Выхода нет. Ежедневный рацион урезали – спустя месяц после начала проливных дождей запасы в убежище почти закончились, а единственному молекулярному синтезатору не хватало энергии для нормальной работы.

Она свернула наугад, остановилась подле дверного проема. В небольшой комнате кто-то жил. Лера увидела лежащий на столе кусок пищевого концентрата, внешне похожего на хлеб, и рот мгновенно наполнила слюна. Голова резко закружилась от неодолимого желания впиться зубами в разбухший от влаги мякиш, и только граничащая с обмороком слабость не позволила это сделать. Она пошатнулась, придерживаясь рукой за стену, вошла в тесное помещение. Может, его обитатель уже умер, и мне никого ни о чем не придется просить? – промелькнула в помутившемся рассудке жестокая надежда.

* * *

Егор Бестужев вздрогнул, стряхивая оцепенение. Нормальный сон остался в прошлом. Краткие периоды забытья в промежутках между внезапными прорывами воды отдыхом не назовешь – так, маета, тяжелая, настороженная дрема.

Нет, звук шагов не послышался. После недавней имплантации он едва не сошел с ума от частых галлюцинаций. Рассудок постоянно балансировал на грани двух мироощущений. Кибернетический расширитель сознания искал, но не находил периферийных устройств. Вода отсекла ангары с техникой, уничтожила компьютерную сеть, и болезненные приступы раздвоения личности превратились в бессмысленное, жестокое испытание.

Сумеречное зрение то появлялось, то исчезало. Глаза Егора слезились, сейчас он различил лишь силуэт, замерший в дверном проеме.

– Заходи, – видеть никого не хотелось, но не прогонять же… Он встал, присмотрелся, пытаясь узнать в истощенной женщине образ из недавнего прошлого. Худоба, граничащая с дистрофией, – отличительная черта землян, следствие постепенного угасания организма в период затянувшегося на десятилетия криогенного сна.

Лера Одорина. Планетолог, наконец подсказала память.

Зябко кутаясь в лохмотья, она смотрела мимо него, на кусок хлеба. Бескровные губы мелко дрожали. На миг Бестужева окатила волна отвращения, затем вдруг вспыхнула злоба, прояснившая зрение. Он невольно перехватил взгляд Одориной и тихо сказал, задавив эмоции:

– Бери. Ешь.

Дрожащая рука Леры непроизвольно потянулась к куску хлеба. Голод сильнее разума. Он сводит с ума, заставляет совершать поступки, которые раньше показались бы дикостью.

Синеватый рисунок вен четко проступал сквозь бледную кожу ее руки. Темные круги под ввалившимися глазами неузнаваемо изменили черты. Она ела торопливо, неряшливо – крошки падали на пол. Желудок Егора ответил спазмом, в мыслях промелькнула и тут же угасла звериная жадность. Он судорожно сглотнул, задержал дыхание. Голова кружилась. Вдруг начало подташнивать.

Где-то в глубинах бункера глухо взвыла сирена.

Прорыв воды?! – воля к жизни встрепенулась на уровне инстинкта, но предельная усталость тут же погасила ее. Егор едва держался на ногах. Несколько перевернутых ящиков, застеленных ворохом влажного тряпья, неодолимо тянули к себе, и он сдался.

– Не пойдешь?

– Нет. Я только что с дежурства, – он прислонился спиной к стене, закрыл глаза.

Лера торопливо доела хлеб, подсела к нему, прижалась, пытаясь согреться, отнять частичку тепла.

– А если никто не пойдет? – тихо спросила она.

Сквозь лохмотья одежды он чувствовал ее тело. Кожа, кости и дрожь.

Осветительная панель, сочащаяся желтоватым светом, несколько раз мигнула. Сирена захлебнулась и смолкла.

Он зябко и неприязненно передернул плечами.

Одорина поняла: ей тут не рады. Она покорно встала, собираясь уйти, но взгляд внезапно выхватил из сумрака прикрепленные к стене листки, они резко диссонировали с обстановкой, невольно привлекали внимание.

– Твои рисунки? – Лера нерешительно остановилась. С удивлением и оторопью она рассматривала скупые карандашные наброски. Первое ощущение – Бестужев сошел с ума…

Ребристая глотка вмерзшего в лед крейсера хонди. Проломленная пасть шлюза. Неподвижные тела хондийских бойцов, скованные лютым холодом, припорошенные снегом на границе искрящегося света и антрацитовой тьмы. Композиция вызывала инстинктивное отторжение, некоторые, наиболее отвратительные для человеческого восприятия детали были прорисованы тщательно, реалистично, остальные смазаны, заретушированы.

Листки пластбумаги частично накладывались друг на друга, образуя коллаж.

Десятки образов, искаженных болью, страданием, смертью, смотрели на нее со стены.

Эшранг с перебитыми крыльями, в стремнине мутного порожистого потока. Его клюв полураскрыт в немом клекоте, безвольные складки кожистых крыльев волнистой судорогой стекают в грязь. Косой дождь превратил лоснящуюся шерстку в свалявшиеся клочья. Мощные лапы нелетающей птицы судорожно вцепились в камни, глаза выпучены, веки набрякли морщинами, в облике – абсолютная безысходность, понимание – еще секунда, и несущаяся с гор вода собьет его, потащит вниз, ломая кости, обдирая кожу…

На следующем рисунке был изображен ц’ост. Существо, способное к мгновенным метаморфозам, практически неуязвимое, попало в ловушку тектонического разлома.

Пламя недр пожирало его. Передний план изображения заполнял огромный, полный отчаянья глаз и невероятно длинная рука, похожая на канат из обнаженных, покрытых ожогами кровоточащих мышц. Стадия незавершенной метаморфозы, тщетная попытка спастись, вырваться из всплеска пузырящейся лавы.

Лера вдруг перестала дышать. Следующее изображение оглушило ее.

Низкий свод затопленного тоннеля. Пузырь воздуха под потолком. Обрывки кабелей. Разбитая осветительная панель. Неузнаваемое, искаженное агонией человеческое лицо.