— Пока ты не начнешь превращаться, мы ничего не предпримем.
— Если загорится красный индикатор, вы должны действовать немедленно, — неожиданно спокойно и решительно ответил журналист. — Я хочу, чтобы меня сразу же застрелили, пока не понял, что происходит.
— Рик…
Он прижал большой палец к анализатору.
— Джорджия, я не потому перепугался, что ты ее застрелила, а потому, что ей пришлось зайти так далеко. — Казинс поднял голову и посмотрел на нас с братом. — Мой сын успел превратиться до того, как умер. Пожалуйста, сделайте мне одолжение, пристрелите, пока я еще помню собственное имя.
— Конечно.
Я отошла и встала поближе к Шону. Он обнял меня одной рукой, а вторую положил на кобуру с пистолетом. Если сегодня потеряем еще одного члена команды, стрелять буду не я. Иногда вину нужно делить пополам.
— Рики-дружок, а я и не знал, что у тебя был сын, — голос Шона звучал почти весело. — Что ты нам еще интересного о себе не рассказал?
— Предпочитаю носить женское белье, — фыркнул Рик, а потом слегка улыбнулся. — Я вам как-нибудь покажу его фотографию. Из-за него… из-за него я и ушел из печатных СМИ. Слишком многие его помнили, знали его мать. Слишком многие стали смотреть на меня по-другому после их смерти. Я все еще любил новости, но не хотел там работать. Поэтому нашел другой способ рассказывать читателям истории.
Мигали индикаторы — красный-зеленый.
— А как звали твоего сына? — спросила я.
— Итан. — Улыбка Рика стала грустной. — Итан Патрик Казинс, в честь моего отца и дедушки моей жены. Ее звали Лиза. Мою жену. Лиза Казинс. Красавица. И улыбка у нее была потрясающая.
Он закрыл глаза. Индикаторы перестали мигать.
— Мы запомним их имена ради тебя, если когда-нибудь до этого дойдет, — сказала я, — но не сегодня. Ты чист.
— Чист? — Казинс открыл глаза и удивленно посмотрел на анализатор, словно видел его впервые в жизни, а потом медленно-медленно нажал на кнопку передатчика. — Чист.
— И это просто здорово, потому что я ни за что на свете не соглашусь возиться с этой твоей шелудивой кошкой, — обрадовался Шон.
— Точно. — Я протянула коллеге руку и помогла ему подняться с земли. — Шон бы выкинул ее из окошка на первой же стоянке для трейлеров.
— Не говори глупостей, Джордж, — проворчал брат. — Я бы не стал выкидывать ее на первой попавшейся стоянке, я бы выбрал такую, где есть объявление «Осторожно, злая собака». Не могу же я оставить бедняжку Лоис совсем без друзей.
Мы с Риком обменялись изумленными взглядами, а потом рассмеялись. У меня по щекам катились слезы. Я подняла Казинса на ноги и обхватила его за плечи, чтобы самой не упасть. Шон подошел и обнял нас, зарывшись лицом в мои волосы. Он тоже смеялся и одновременно плакал. Я это видела, а вот Рику видеть совершенно не обязательно. Некоторые тайны не нужно никому рассказывать.
Так мы и стояли, пока не услышали шум двигателей. Служба зачистки. Мы торопливо отошли друг от друга, пытаясь восстановить душевное равновесие. Рик вытер лицо рукой, Шон смахнул слезы, а я пригладила волосы и поправила черные очки. Кивнув брату, выступила вперед и вытянула руки: в одной — мешок с анализатором, в другой — лицензия со встроенным маячком.
Машины остановились, не доезжая двадцати ярдов до моего байка. Да, мемфисское отделение ЦКПЗ шутки шутить не собиралось. Послали полную бригаду: два стандартных джипа для перевозки личного состава (прозрачные, с армированной броней), белый медицинский фургон (почти в два раза больше нашего) и два зловещего вида панцирных аппарата — огромные, ярко-оранжевые, с красными эмблемами биологической угрозы на боках. Журналисты называют такие «огненный грузовик»: длинные шланги предназначались не для воды, из них в случае чего польется жуткая смесь высококачественного напалма, смешанного с концентрированным инсектицидом. После такого душа остается абсолютно стерильная поверхность. Почва на несколько десятилетий станет непригодной для земледелия, погибнет все живое в округе, но зато территория будет чиста.
Один из сотрудников службы, сидевший в первом джипе, поднял к губам микрофон.
— Положите анализаторы на землю и сделайте шаг назад. Вместо них мы выдадим новые. Не пытайтесь приблизиться к нашим сотрудникам. Любое резкое движение — и мы вас пристрелим.
Фары машин слепили меня даже через черные очки. Я подняла ладонь, в которой была зажата лицензия, и прикрыла ею глаза.
— Джо, это вы?
— Угадали, милая, — чуть более дружелюбно откликнулся мужчина. — Просто выйдите вперед и положите приборы, хорошо?
— Я вместе с прибором положу свою лицензию. Там важные медицинские данные.
Если они заставят меня сейчас снять очки, я, скорее всего, потеряю зрение.
Из громкоговорителя послышался другой голос — на этот раз женский и гораздо более строгий.
— Мисс Мейсон, мы знаем о вашем ретинальном синдроме. Пожалуйста, выполняйте наши инструкции.
— Да выполняем, выполняем! — прокричал Шон.
Он бросил на землю пакет с анализатором, а сверху лицензию. Я последовала его примеру, хотя постаралась сделать это аккуратнее, последним был Рик. Потом мы начали пятиться назад.
Успели отступить на несколько шагов, но тут Джо приказал:
— Довольно, милые. Теперь держитесь.
Открылась дверь медицинского фургона, и оттуда появились три сотрудника службы в специальных костюмах, защищающих от биологической опасности. Слышно было, как пыхтят генераторы, нагнетающие избыточное давление, которое не давало частицам извне проникать внутрь костюма.
Люди двигались удивительно проворно: явно проработали в этих громоздких нарядах не одну сотню часов. Забрали наши анализаторы и лицензии и положили вместо них три новых прибора, а потом удалились обратно в фургон.
— Пожалуйста, подойдите, распечатайте анализаторы и не двигайтесь с места, пока не получите отрицательных результатов, — велел Джо.
— Мы в такую игру в детстве играли, — пробормотал Шон, — когда надо выполнять указания ведущего.
— Только в моем детстве у ведущего обычно не было за спиной грузовика с напалмом, — отозвался Рик.
— Слабак.
Сотрудники ЦКПЗ оставили нам Эппл ХН-229, почти самую навороченную модель. Брат едва слышно присвистнул.
— Как о нас пекутся.
— Вроде того.
Я подняла устройство, сломала пломбу и сняла пластиковую крышечку. Нужно было засунуть туда всю руку целиком, до самого запястья. Как минимум пятнадцать иголок. Поморщившись, я закатала рукав.
Ободранную ладонь приятно охладил антисептик, но уже через мгновение в нее впились иглы. Сейчас начнется поиск вируса в крови, тщательный анализ. Замигали индикаторы — красный-желтый-зеленый.