Наконец Лука, видимо что-то решив для себя, прокашлялся и, покрутив головой, произнес:
– Вот что, Михайла… Анька дедову походную палатку привезла, вон она стоит. Давай-ка я тебя до нее провожу.
«Все проспал. Куча народу приехала, какие-то дела, похоже, решаются, а я дрых, как суслик».
Отойдя от костра так, чтобы никто не мог их услышать. Лука остановился:
– Что ты там говорил про то, что скоро учеников прибавится?
– Туровские купцы будут присылать на обучение сыновей или других родственников, чтобы потом свой человек охраной командовал. Если дело пойдет, то потом к каждому из них пришлют по десятку, чтобы командирский навык приобрел.
– Угу… – Лука покивал головой. – Умен Корней, ничего не скажешь. Под это дело можно… всякое можно. Умно, умно. Когда привезут?
– Собирались по первой воде, но один уже есть – тот самый Петька, он сын купца Никифора, материного брата.
– А плата за обучение какая будет?
– Еще не знаем, ты вот сколько запросишь?
– Гм, подумать надо. Хорошее дело, я с Корнеем обговорю. Теперь другое. – Лука оглянулся на костер, возле которого сидели его люди, и понизил голос. – Корней, надо понимать, не только купеческих детишек учить собирается?
– Верно, Лука Спиридоныч.
– Ну и?
– Сотня медленно умирает, вместе с ней и все… Железные пальцы Луки смяли в комок полушубок на груди под самым горлом. Мишка почувствовал, что ноги отрываются от земли.
– Ты что болтаешь? Удавлю, щенок…
Мишка потянул из ножен кинжал, но вторая рука Луки захватила его запястье, как капкан.
– Кусаться надумал, сучонок? Я тебя…
Второй кинжал коснулся шеи десятника. Лука мгновенно выпустил Мишку и отпрянул. Сделано это было так быстро, что Мишка даже не сразу понял, что свободен.
– Хитер! – Лука слегка пригнулся и расставил в стороны руки. Не доставая оружия, предложил: – Ну давай поиграем.
– Горло прикрой, дядька Лука, и глаза: мы в эти места бить приучены. В Турове троих татей так упокоили, а четвертого изуродовали.
– Ага! – раздался из темноты Мотькин голос. – Мишка ему ухо отсек.
– А тутошнего зарезанного ты сам видел, – добавил с другой стороны Роська. – Старшину «Младшей стражи» не замай!
– Р-р-р.
– Чиф, рядом! Сидеть! – Мишка ухватил пса за ошейник.
«Лука – профессионал. Вырубить трех мальчишек голыми руками для него не проблема, даже с риском, что кто-нибудь из них может успеть полоснуть ножом, но Чиф – это серьезно. Если он повиснет на руке или, не дай бог, доберется до горла… пусть даже только с ног собьет… зарезанного татя Лука сам видел».
– Сидеть! – точно таким же тоном, как Мишка на Чифа, Лука прикрикнул на зашевелившихся у костра мужиков. – Шутейно мы…
– А щенком меня не зови! Моя мать не сука! – Мишка немного помолчал. – Все еще хочешь играть, Спиридоныч?
– Поиграли уже. – Лука сплюнул в сторону. – «Младшая стража» выиграла.
– Вира с тебя, дядя Лука. Выслушаешь меня, но рукам воли не дашь.
– Гм. Ну слушаю.
– Сотня медленно умирает. Прибавки от своих почти нет, со стороны не берем. В первом же серьезном бою сколько-то народу потеряем. А боев будет много – Владимир Мономах при смерти. В Турове сел Вячеслав, но если Киев Мономашичам не достанется… Дальше объяснять?
– Не дите, понимаю. – Лука нервно дернул головой.
– Если сгинет воинская сила, всему Ратному конец. Пополнять сотню извне, сам понимаешь, не дадут. Единственный выход для сохранения и увеличения воинской силы – дружина боярина Корнея. Тот, кто пойдет к нему, останется воином, остальные будут платить за защиту. И вся округа тоже, куда достанем. На это и будем содержать войско. Ближникам боярским – деревеньки с холопами, дружине – корм и добыча.
– Почему сам, – Лука кивнул в сторону палатки деда, – не говорит?
– А ты бы сказал? С мальца же какой спрос?
– Когда?
– Медленно, постепенно. Князьям не до нас будет.
– Понял. Ты того… не держи зла, погорячился.
– Все понимаю, ты не первый.
– Даже так? – Мрачное выражение лица Луки мгновенно сменилось настороженным. – А кто еще?
– Ты бы ответил?
– Хм, – Лука криво ухмыльнулся, – вот тебе и «Младшая стража»: мальцы, игрушки. Передай деду: на четыре десятка может рассчитывать.
– Передам.
Лука развернулся и пошел назад, к своему костру, а Мишка по очереди оглядел Матвея и Роську.
– Вы откуда взялись?
– Крестная забеспокоилась, – объяснил Роська. – Темно уже, а ты ушел, и нету.
– Все слышали и видели, но мало что поняли. Так?
– А чего это вы с ним… – начал было Матвей.
– Ничего не видели, ничего не слышали, понимать нечего! – быстро перебил Роська.
– Верно мыслишь, старший стрелок! Пока Демьян лечится, бери на себя десяток. Ребят постепенно, по мере выздоровления, будем на учебу ставить. Ты командуешь, Кузьма учит.
– Слушаюсь, господин старшина!
– Как спина?
– Полегчало. Юлия, не знаю как по батюшке, просто волшебница, а говорит как! – Голос у Роськи потеплел. – Я матушку вспомнил…
Мотька ревниво засопел:
– Со мной тоже… говорила.
«Поздравляю, сэр, у вас на глазах происходит формирование любовного треугольника. И углов, надо понимать, будет все прибавляться, она же со всеми профессионально поработала, а они все сироты, ласкового слова не слышали с младенчества. Пресекать надо в зародыше, только как?»
– Ребята, вы на голос ее не очень-то ведитесь. Это лекарское искусство – успокоить, приласкать, пожалеть. Лекарок этому с детства учат, и она так с каждым больным или раненым разговаривает, не только с вами.
«Бесполезно… слушают, но не слышат. Только этого мне не хватало. Как их ножевому бою учить, если они из-за Юльки тут же резаться начнут? Ну нет, лекарка моя любезная, сама напортачила, сама и исправлять будешь!»
– Ладно, сами потом убедитесь. Сейчас давайте на ночь устраивайтесь. Роська, обойдешь всех, посмотришь, как устроились, потом мне доложишь. Я у деда буду.
– Слушаюсь!
Мишка, сопровождаемый Чифом, быстро зашагал к фургону. Как он и предполагал, все женщины собрались там. Как только Мишка сунулся под полог, разговор прервался и все головы повернулись к нему.
– Тетя Настена, неприятность у нас, Юлька парней моих подпортила, может плохо кончиться.