Выбравший Бездну - читать онлайн книгу. Автор: Вадим Арчер cтр.№ 31

Маг снова провел ночь в размышлениях. Эти люди лишились не только своего прежнего жилища — они лишились торговли, а вместе с ней ремесленных изделий, лишились разделения и совмещения труда. Взять хотя бы этот плот — его невозможно сделать в одиночку, а вместе они сделали его меньше чем за день. В одиночку не вспашешь большое поле, не построишь большой дом или ту же мастерскую. Все сначала…

Все-таки Гелас погорячился, следовало действовать иначе. Маг снова услышал, как на заднем плоту закашлял, захныкал младенец. Мать проснулась и стала его укачивать, роняя на намокшие покрывальца беззвучные слезы. Она надеялась скрыть их от остальных, но они не могли укрыться от высшего зрения Мага.

Маг заглянул ей в мысли и прочитал там, что младенец заболел от сырости. Навстречу его взгляду хлынул ужас матери, боявшейся, что это маленькое пищащее существо умрет. Маг перевел внимание на младенца и почувствовал его горячее тельце, дрожащее в мокрых пеленках. Ну нет, не для того он спасал этих людей, чтобы позволить умереть их ребенку! Он припомнил свой опыт по созданию плотного тела и настроился на младенца, чтобы удалить болезнь. Должно получиться с первой попытки, иначе искра покинет это крохотное тельце… вот так… кажется, получилось. И просушить эти тряпки, или все будет напрасно.

Младенец успокоился и перестал хныкать. Маг на всякий случай проверил остальных людей и убедился что они здоровы, хотя и измучены. Вещи, зерно, припасы тоже были в удовлетворительном состоянии. Одна овца, правда, подохла — не доглядел.

Восстанавливать овцу Маг не стал — кто-нибудь мог заметить, что она подохла. Кроме нее, у людей оставались еще четыре овцы, а скоро придет конец этому путешествию. Скоро придет утро.

Рано утром передний плот уткнулся в сушу. Элементалы остановились, дожидаясь приказов творца. Маг отпустил их и разбудил младшего сына, спавшего рядом с девчонкой. Тот увидел землю и обрадованно закричал, будя остальных.

Мужчины соскочили в воду и потащили плоты к берегу. Маг присоединился к ним. Оказавшись на берегу, хозяйка упала на колени и стала гладить ладонями землю. Рядом с ней опустилась старуха, но ее глаза не были обращены к земле — они смотрели вверх, к ее богу. Ее губы шептали благодарственную молитву. Беременная женщина дошла до ближайших кустов и согнулась пополам. Ее опять рвало.

Старшая сноха плакала от радости и обнимала детей. Глядя на нее, заревела и соседская девчонка, но не от радости, а от горя — ее родители, все ее родные остались под водой. Мужчины оставили бабьи слезы бабам, а сами отвязали и выволокли на сушу лодки с грузом, затем стали разгружать плоты. Овец развязали, те с трудом поднялись на шаткие ноги и пошли щипать траву. Когда плоты опустели, их затащили на берег — бревна еще могли пригодиться.

Маг таскал вещи наравне со всеми. Он уже выучился понимать, что все, что не сделает он, придется делать кому-то другому, а люди едва держались на ногах. Закончив переноску груза, мужчины пошли за дровами для костра, чтобы просушить на нем вещи и приготовить горячую еду. На берегу остался один хозяин, занятый разделыванием павшей овцы. Это была еда, которой нельзя было бросаться.

Вскоре на берегу выросла куча валежника. Средний брат сунул топор Магу, чтобы тот нарубил растопки для костра, а сам с братьями ушел за следующей порцией дров. Маг неуклюже замахал топором и кое-как справился с поручением. Старуха подобрала за ним щепки, уложила горкой и начала разводить костер.

Валежник был насквозь сырым — после недавнего ливня на всех окрестных склонах, несомненно, не осталось ни одной сухой хворостины. Старуха разломала щепки на мелкие крошки, добавила тонких веток и стала стучать кремнем о кремень. Сырые дрова не разгорались. Ее тощие старческие руки дрожали, кремень прыгал в них, задевая пальцы, но старуха упрямо разводила огонь.

Хозяйка и сноха возились с детьми, беременная женщина обессиленно лежала на земле, девчонка ревела в голос. Хозяин разделывал овцу, его сыновья ушли за дровами. Больше некому было развести огонь, и дрожащие пальцы старухи продолжали чиркать кремнем по кремню. Огонь был нужен семье, был нужен ее сыну, внукам и правнукам.

Маг, словно зачарованный, смотрел на ее руки. Старуха разогнула спину, чтобы дать себе короткую передышку, ее взгляд встретился со взглядом Мага.

— Слава Всевышнему, — пробормотала она. Ее голова тряслась от старческой слабости. — Слава Всемогущему Господу.

— Которому? — неожиданно для себя спросил Маг. Его голос был резким и чужим. — Тому, который устроил это бедствие?

— Слава Всемилостивому, Тому, который спас нас от неминуемой гибели, — продребезжал голос старухи. — Тому, по воле которого все мы остались живы.

Она снова склонилась над костром и зачиркала кремнями. Вдруг Маг быстрым движением вытянул руку к щепкам.

В одно мгновение их охватило пламя. Старуха подняла на него потрясенный взгляд.

Зачем он это сделал? Зачем так глупо, опрометчиво выдал себя?

Камни выпали из пальцев старухи. Она бухнулась на колени и поползла к нему с протянутыми руками, ее глаза сверлили его — исступленно, полубезумно.

Маг понял, что ему пора покидать этих людей — безнадежно было пытаться и дальше выдавать себя за одного из них. Одним движением мысли он убрал в небытие свое плотное тело и перенесся в тонкие миры. Глазам старухи на мгновение предстал юноша в малиновом плаще, с волосами цвета горного снега, с пронзительными светло-серыми глазами и нечеловечески красивым лицом.

— Чудо! Чудо! — закричала она. — Всевышний, мне явился сам Всевышний!

Но Маг не слышал этого — он был уже далеко.

Он молнией мчался сквозь тонкие миры, возвращаясь к их привычному спокойствию. И буйство стихий плотного мира, и борьба за выживание людской семьи — все осталось позади, но внутри у него бушевала буря. Там, в плотном мире, хрупкое бытие этих хрупких творений было таким же реальным, как его собственное. Их жизнь была реальной, их заботы, тяготы и страдания были реальными. Их смерть была реальной.

До сих пор Маг не задумывался над тем, как воспринимают свою жизнь создания творцов. Вернее, он считал, что знает это, но теперь понял, что взгляд со стороны не дает настоящего знания. Прочувствовать их жизнь было возможно, только окунувшись в нее. Он, пусть ненадолго, но сделал это. Он принял, впустил в себя их непрочное бытие, их тяготы и страдания. Ограничения плотного тела. Зависимость от тысячи мелочей и условий. Вечные заботы о поддержании своей жизни. И смерть.

Существование плотного тела до сих пор представлялось ему пустяком, временным вместилищем для развивающейся божественной искры. Но там, в плотном мире это тело имело самостоятельное бытие, самостоятельное сознание — отголосок дремлющего зародыша творца. Пребывание в плотном теле было единственным бытием этого временного эха вечности — коротким и драгоценным, — а смена оболочки была для него равносильной уходу в небытие.